её спину покрыла черная пелена, скрывая не только шрамы, но и спину целиком. Больше мне там смотреть не на что.
— Спасибо. — ответила А. — Я спущусь на глубину и присоединюсь к вам с Мамой.
Судя по характерным щёлкающе-шурщащим звукам за моей спиной, она решила принять свой настоящий облик, как только я отвернулась. И не лень ей все свои сегменты чистить? Когда А уползла, я развернулась к Рами, которая успела не только успокоиться, но и довела себя до отчаяния тем, что так и не смогла развязать пояс. Я уверена, что она пару раз падала на заднем фоне и делала ещё что-то странное, но мы в Улье так к этому привыкли, что никто уже не обращает внимание на неё в такие моменты. Со слезами на глазах, она посмотрела на меня:
— Тифа…Помоги… — говорили её губы, но вслух она так и не произнесла ни слова. Настолько ей было стыдно за себя.
— Сейчас, сейчас, не дергайся…
В отличие от меня и А, Рами обладала способностями к искусству. Она подолгу изучала добычу других охотниц в надежде, что это поможет ей стать лучше. В результате это привело к тому, что она умеет в точности восстанавливать образ того, что когда-то видела. Её спина не такая плавная, как у А, её шея не такая длинная, но про неё можно было сказать только одно: её пропорции все были правильными. Каждый раз, когда она принимает человеческую форму, она не становится долговязой или короткой, как другие Сёстры. Она также не становится ребёнком, как я. Рами всегда выглядит так, словно она полностью копирует облик какой-то увиденной ею ранее человеческой девушки. Единственное, что отличает её от оригинала — неизменная прическа. Рами не может поменять форму своих «волос», потому что она переводит в них весь свой хитин, который на её оригинальной форме защищает брюшко полукругом. Олега её прическа нисколько не смущает, значит таких женщин он тоже видел. Но Рами — это Рами. Даже если окажется, что она привлекательна, стоит ей открыть рот или кому-то попросить её сделать что-то элементарное — она облажается. И это я говорю себе не со зла на неё и не потому, что я не верю в Рами. Просто она такая. Эта неуклюжесть родилась вместе с ней и вместе с ней эта неуклюжесть и умрёт. Если когда-нибудь Олег вернется, я попрошу А убить Рами и скажу Олегу воскресить её обратно. Возможно, так мы убьем неудачу, а моя сестра останется в живых. Хотя Рами уже умирала у него на руках раньше. Жаль, отличная идея была.
— Спасибо, Тифа. — Сказала Рами, сворачивая одежду и подкладывая её под куст. — Я подожду тебя.
— Меня ждать не придется! Смотри и учись!
Одним лёгким движением я отвязала пояс и одеяние свалилось с меня на землю само. Пнув его ногой куда подальше, я направилась к воде туда, где ощущалось присутствие Мамы. В такой близости кто угодно его может ощутить.
— У тебя опять загорели руки. — произнесла Рами, видимо пытаясь наладить диалог. Других причин обращать на это внимание у неё не было.
— Такое случается. Буду менять панцирь, снова побелеют, но ненадолго. Всё-таки, я на солнце провожу почти каждый день.
— Слушай, я тут вспомнила. А ты хотела бы… заняться другой работой?
— Ты же знаешь, у нас найдётся много Сестёр, которые будут против такого решения. — услышав её слова, я едва не споткнулась на ровном месте. — Даже если Папа разрешил, сейчас его с нами нет, а младшие даже не знают, как он выглядит.
— Так хотела бы? — продолжала упорствовать Рами. Совсем на неё не похоже.
— Может быть… — стоит ответить ей честно. — Я не знаю, чего хочу. Дома, в Улье, у меня есть занятие, я точно знаю, что должна делать и что буду делать завтра. И я умею это делать. Я даже представить не могу, как заниматься чем-то другим.
— Вот как… — почему-то ответ Рами вызвал у меня тревогу. Каждый раз, когда я продумываю в голове, что она может выкинуть после этих разговоров, результат мне не нравится.
Мы обогнули озеро и, наконец, добрались до места, где уже сидели Мама, А в человеческой форме, и Кани. Мама вновь приняла «тот самый» облик, в котором в неё влюбился Отец. Эту историю я слышала сотни раз, и я готова начать верить в человеческих богов, если это поможет мне избежать разговора на эту тему снова. Она ждала, сидя спиной к берегу и опираясь локтями на гладкие камни, которыми мы по её настоянию заботливо обложили берег озера. Лёгкий туман над водой скрывал странные формы Мамы, напоминавшие собой символ “8”. Олег говорил, что он означает восемь пальцев на руках или восемь предметов, но я бы нашла ему лучшее применение, описывая им идеальную форму тела женщины. По крайней мере Мама говорит, что она у неё идеальная. Ещё она говорит, что все мы должны стремиться к тому, чтобы в животе мы были меньше, а сверху и снизу больше, но сколько я не пыталась «слепить» себе другую форму, всегда получается по-детски. Эх…
Завидев нас, Мама приподнялась над водой, затем демонстративно положила ладонь чуть выше груди и наклонилась, чтобы по очереди поцеловать меня и Рами в лоб. Такое у неё приветствие. Когда нас приходит больше сотни, это может затянуться. В момент касания кажется, что тень вокруг её тела будто живая. Она стремительно расступается по сторонам, вместо того, чтобы рассеяться. Странная эта штука. Порою мне кажется, что она действует отдельно от Мамы, но такого ведь быть не может.
— Спасибо, что пришли. Я на самом деле боялась, что вы откажетесь… по разным причинам. — сказала она, присаживаясь. После этого она закинула одну ногу на другую так, чтобы одно колено торчало из воды. Не знаю, почему, но я время от времени поглядываю на её шею и эти плавучие штуки под ней. Рами говорила, что Олег даже во время сражения очень часто смотрел на них.
— Когда за тобой отправляют А, сложно отказаться — ответила я, плюхаясь в воду рядом с Кани, которая не стала принимать человеческий облик и осторожно чистила крылышки в воде, разумеется, ничего не говоря даже после того, как я её облила. — Извини, Сестра.
Мама укоризненно посмотрела на меня, потом на А. Затем, размышляя, она провела рукой по воде, от которой в месте касания поднимался пар, и продолжила:
— Меня удручает тот факт, что мои дочери не могут найти общий язык, даже спустя
