Лекарь опустил голову. Я чувствовал, что разговор давался ему тяжело. Буквально физически ощущал его сострадание к девушке. Видимо, лекарь был очень сильным эмпатом. Но все же Салтыков оставался профессионалом и взял себя в руки.
– Я понимаю, что придерживаться этих рекомендаций нелегко. Но если нельзя заставить человека перестать нервничать, можно заставить его организм не реагировать на потрясения столь остро. Я могу предложить ряд успокоительных препаратов для поддержания спокойствия вашей тетушки.
Я нахмурился. Все это походило на рекомендации психиатра. Нет, они, конечно, не только с психами имели дело, но все‑таки не хотелось превращать Матильду в овощ. Не хватало еще, чтобы начала пускать слюни под каким‑нибудь местным аналогом галоперидола.
– Напомню, для того чтобы можно было исцелить физическое тело, сперва нужно исключить все риски, связанные с ментальным состоянием, – продолжил Салтыков. – Сперва надлежит привести состояние Матильды Карловны в максимально возможное для нее равновесие. И уж затем работать с головой и лечить органические повреждения. Повторюсь, это еще не приговор. Но если мы не примем меры в скорейшем времени, можем упустить шанс на восстановление.
Ирэн слушала лекаря с каменным лицом. Корф, все еще бледный, коротко кивнул и хотел было что‑то сказать, но Салтыков жестом попросил слово.
– Что касается приведения в равновесие, здесь я могу предложить временно перевести Матильду Карловну в специализированное учреждение закрытого типа. Там ей будет обеспечен надлежащий уход, высший уровень комфорта и своевременное лечение. О режиме также не придется беспокоиться.
– Вы хотите забрать ее в сумасшедший дом? – не выдержал я.
– Это слишком суровая характеристика для подобного заведения, ваше сиятельство, – мягко улыбнулся Салтыков. – Скорее закрытый пансионат для дворян. У меня есть один на примете, в Старой Руссе Новгородской губернии. Достаточно далеко, чтобы до него не доходили тревожные новости. Уникальные минеральные воды, прелестные пасторальные пейзажи…
Я обернулся к Ирэн.
“Мне это не нравится”.
“Мне тоже”, – ответила девушка.
– Я не стану принимать столь серьезное решение за тетушку, – сказала она вслух. – Может все‑таки попробуем подержать ее дома пару дней? Хочется сперва посмотреть, помогут ли выписанные вами лекарства. Вдруг привычная домашняя обстановка поспособствует восстановлению.
Лекарь неопределенно покачал головой.
– Я смогу навестить вас через три дня. И если видимых улучшений мы не увидим, то я буду настаивать на переводе в пансионат. Это не навсегда, Ирина Алексеевна. Мне понятно ваше волнение, но сейчас это видится мне выходом, – он перевел взгляд на Корфа. – А что скажете вы, ваше превосходительство?
Впервые я видел смятение на лице тайного советника. И чувствовал метания в его душе. Не требовалось обладать сверхъестественными способностями, чтобы понять, насколько он разрывался.
– Я ведь должен был заметить, что ей стало хуже, – отчужденно, словно говорил сам с собой, произнес он. – Должен был понять, что она слишком сильно вложилась в подготовку воспитанников. А вместо этого втянул ее в еще более бурный водоворт событий и ускорил разрешение.
– Бичевать себя будем после, – вмешался я. – К тому же Матильда сама так решила. Вы ее не заставляли.
– Но если сейчас хотите ей помочь, попробуйте уговорить на санаторий, – добавил лекарь.
– Понял.
Беседа подошла к концу. Ирэн поднялась, намекая гостям на то, что прием был окончен. Мы подорвались вслед за ней. Девушка нашла в себе силы проводить гостей, и когда дверь за ними закрылась, обернулась ко мне.
– Миш, мне нужно на воздух. Хотя бы минут на десять. Составишь компанию?
– Конечно.
Мы быстро переоделись в уличное и вышли на аллею. Ирэн шла молча, глядя себе под ноги. Краснота с ее щек спала, но я чувствовал горе, поглощавшее ее изнутри.
– Прости, что спрашиваю, но ты можешь подробнее рассказать о травме? Не понимаю, почему она неизлечима.
Девушка уставилась на меня невидящим взглядом, затем моргнула, и ее взгляд обрел осмысленность.
– Матильда особо не рассказывала. Знаю, что это была какая‑то сложная операция “в поле”. Громкое было дело – один из византийских дворян вроде как тронулся умом и начал убивать женщин в Петрополе. Причем он был менталистом и подходил к вопросу творчески и весьма изощренно. Вторгался в их разумы и заставлял… В общем, они сами все делали. Но непременно на публике. И часто это выглядело очень… экстравагантно. Корф с командой тогда гонялся за ним по всему Петрополю и губернии. Долго не могли поймать – больно уж хитрый византиец оказался. И в итоге Матильда… Если я поняла все правильно, она поймала его на себя. Как на живца щуку ловят, знаешь? Цепляют маленькую рыбку, чтобы щука…
– Я немного знаю о рыбалке, – улыбнулся я. – Матильда стала его жертвой?
– Да. Корф немного опоздал. Она почти себя убила. Но вытащили.
– Значит, ментальная травма была нанесена в тот момент, когда этот византиец вторгся ей в разум?
– Он ей волю сломал. Полностью. Этот византиец еще сидел на стимуляторах, поэтому смог разогнать свой ранг до второго. И почти что поджарил тетушке мозги. Она первые недели даже говорить не могла – забыла, как. Дядя Вальтер говорил, ее даже есть в лазарете учили заново. Потом, хвала лекарям, большая часть памяти вернулась. Но с тех пор она не может себя контролировать как следует.
– Ох ты ж черт… – я замялся, не зная, что и сказать. – Я соболезную, Ирин. Вам обеим. Не знал, что все было настолько страшно.
– Потому дядя Вальтер нас так и опекает. Это он недоглядел. Не знаю, он ли отправил ее в лапы к этому мучителю или она сама решила погеройствовать… Но он это допустил и теперь корит себя за случившееся.
Ну, на его месте я бы тоже сожрал себя с потрохами.
– А мозг… Как ментальная травма повлияла на мозг? Я помню твой рассказ о дальнейшем развитии событий, но хочется понимать детали.
– Зачем? Зачем это тебе, Миш?
– Потому что я хочу помочь.
– Как? Как ты поможешь? Ты ведь даже не лекарь и не менталист!
Зато у меня была сила Рода. Знания предков. И долг перед Матильдой. По крайней мере, я так считал.
– Просто скажи, как это связано, – настаивал я.
Ирэн раздраженно пнула ворох листьев.
– Благодать. Все дело в ней. Не знаю, как именно осколок нас изменил, но после того, как мы с ним соединились, его сила действительно перетекла в нашу кровь. Стала частью нас. Неотъемлемой частью. У Матильды после той травмы нарушен… Как бы так сформулировать попроще… Словом, Благодать в ней есть, но тетя не может нормально ею пользоваться. Сила неравномерно распределяется, плохо концентрируется. И поскольку сила влияет на физическое состояние одаренных, то из‑за проблем с Благодатью страдает и тело. В первую очередь, голова. Что‑то в мозгах не дает силе нормально циркулировать.
Я рассеянно кивнул, пытаясь уложить эту информацию в голове.
– Чуть понятнее, но все равно не до конца.
– Я тоже не медик, чтобы все тебе разложить по полочкам, – огрызнулась девушка.
– Ну‑ну, не кипятись.
– В этом‑то и проблема, что здесь завязаны и физика, и психика, и сила. Все сразу непонятно в каких пропорциях. Григорий Сергеевич предложил решение, которое может помочь, но…
– Матильда откажется. Зная ее, откажется.
– Именно, – кивнула Ирэн. – И я понятия не имею, как ее уговаривать. А ведь на носу еще два испытания, она будет за нас переживать, и ей станет еще хуже.
– Если, конечно, не накачать ее успокоительным так, чтобы она спала сутками, – предложил я.
Ирэн наградила меня тяжелым взглядом.
– У тебя задатки мучителя, Михаил. Это тоже вредно. Слишком много мощных уколов ей тоже нельзя – организм не выдержит. У нас нет выхода.
– Или есть, – отозвался я. – Не знаю, но надо попробовать. Сможешь достать машину?
– Куда собрался?
– В Ириновку. Домой. Нужно кое с кем посоветоваться. Есть одна мысль, но я не уверен, что получится.
