дело закроют – и в дамках. Ты срок пойдёшь мотать – сам себе проблемы создал, а так ты и меня за собой тянешь. Я чего партнёрам говорить буду?
– Там. Были. Дети. Второклашки, – чеканя каждое слово, ответил Вячеслав.
И демонстративно уставился в окно, показывая, что для него вопрос закрыт.
– Дебил, – ещё больше взъярился отец. – Ладно хоть везучий. Зубарян уже материалы допроса посмотрел, сказал, что следакам ты ничего лишнего не наболтал, так что на условку по самообороне он тебя вытянет. С этой минуты сидишь дома, за порог ни ногой. Только при мне или адвокате. На звонки не отвечаешь…
– Или что? – настолько равнодушно ответил Вячеслав, что отец аж поперхнулся. – Денег меня лишишь? Ты, наоборот, радоваться должен, сэкономишь, больше на свои подстилки останется. К батарее привяжешь? Ну, попробуй, рискни. Силёнок-то скрутить меня хватит? Не испугаешься связываться, я ведь отбиваться стану? Что ещё? Дома запрёшь и замки поменяешь? Я эту дверь минут за десять изнутри вскрою. Ещё рычаги давления есть? Нет? Тогда я пошёл, устал я. От тебя устал. От вас обоих устал.
Вячеслав встал, под гробовое молчание оторопевших родителей ушёл в свою комнату. Там сел на кровать и обхватил голову руками, потому что вспомнил всё, что его заставили забыть. Зато теперь понятно, что не просто так именно его сила притянула отморозков именно к его школе и именно тогда, когда в столовой были второклашки. Как экзамен – к какому миру он всё-таки принадлежит.
А ещё Паула. Как он мог забыть про Паулу! Анна Геннадьевна… сволочь она, как и все джинны. Красиво говорила, а на деле тоже играла им как куклой. Прекрасно понимала, что не может у него быть выбора наслаждаться жизнью здесь, когда Паула умирает там. Вот только и перед Варей у него есть обязательства. На мгновение мелькнула мысль – может быть, когда она всё узнает, то отправится с ним? Но тут же Вячеслав себе ответил: она наверняка не захочет. Это для Вари он может создать сказку с принцем, а у него есть реальная жизнь. К тому же у Вари тут хоть и не самая лучшая, но семья. Но хотя бы попрощаться они обязаны.
Отец уже ушёл. Мать попробовала было перегородить дорогу, но Вячеслав устало на неё посмотрел и предупредил:
– Я всё равно пойду. Даже если перед этим придётся тебя запереть в комнате. Обещаю сделать это как можно осторожнее, но тут уж как получится.
Мать, которая как раз собралась выдать какую-то гневную тираду, разом потеряла дар речи. Так и стояла, красная как рак, без слов открывая и закрывая рот, и глядела, как сын одевается. Вячеслав последний раз оглядел квартиру, молча с ней попрощался – всё-таки в этих стенах он родился и прожил свои первые шестнадцать лет – но сюда он больше не вернётся. И ушёл.
Впрочем, спускаясь по лестнице, на уровне второго этажа подумал, что через подъезд, наверное, всё-таки выходить не стоит. Скорее всего, на улице ошиваются какие-нибудь информационные стервятники. Квартира алкаша с первого этажа была не заперта, Вячеслав осторожно заглянул – хозяин валялся пьяный до бесчувствия. Так проще, никто не помешает осторожно пробраться через комнату и вылезти в окно с обратной стороны дома. Середина дня, народу во дворе было мало, деревья вдоль тротуара прикрывали своей зеленью достаточно густо, чтобы никто на вылезавшего из окна парня не обратил внимания сразу, а дальше Вячеслав уже убежал.
Возле вариного дома отчаянная решимость понемногу начала покидать, в душу медленно поползла неуверенность. Что Варя скажет? Что он скажет ей? Пока не испарились остатки храбрости, Вячеслав торопливо поднялся наверх. Дверь была закрыта, и надо, наверное, было позвонить… но Варя сейчас точно одна. Отчим на работе, мать опять уехала, сестра в школе. У Вячеслава был дубликат ключей – сделал их ещё в ту, самую первую неделю, поэтому он не раздумывая повернул ключ в замке. Не стоило тратить время, которого и так мало. Неожиданно дверь оказалась заперта на цепочку. А ведь так делал только отчим… И тут сквозь щель послышался Варин голос, полный той отчаянной храбрости, когда терять уже нечего:
– Не подходи, урод!
– Брось ножик. И не надейся, всё, твоего защитничка того. В полиции он, а дальше сразу в тюрягу. Кончился он. Так что отныне ты у меня снова станешь как полагается. Послушной дочкой. А для этого знаешь, как на Руси издавна виноватых баб палкой учили? Вот и я тебя сейчас буду в чувство приводить.
Цепочка опять вылетела с первого же удара – с прошлого раза отчим её просто завинтил обратно, пожадничав укрепить. В этот раз на грохот в коридоре он внимание обратил, хотя, возможно, потому что стоял на пороге кухни, сжимая в руке обрезок водопроводной трубы. Отчим обернулся, злорадная торжествующая маска на его лице мгновенно сменилась диким животным страхом.
– Рискнёшь? – зло ощерился Вячеслав. – В школе четверо с топорами были, все там и легли. А мне терять нечего.
Мужик затрясся, колени у него подогнулись, труба выпала из разжавшихся пальцев, а зубы начали отбивать чечётку.
– П-п-п-пе…
– Молча. Залез в туалет, заперся там, и пока не разрешу – чтобы сидел и не вылезал.
Отчим торопливо мелко закивал, зайцем метнулся в санузел и захлопнул за собой дверь, даже забыв включить свет. Вячеслав медленно подошёл к Варе, так и стоявшей с кухонным ножом в руке, осторожно вынул из её руки оружие и прижал к себе. Девушку била мелкая дрожь, так что пару минут Вячеслав её обнимал и гладил по волосам:
– Всё хорошо, любимая, я рядом. Ты молодец, ты справилась.
Лишь когда Варя немного успокоилась, Вячеслав взял девушку за руку и повёл за собой. Они
