Я находилась в каком-то полубреду, и уже была не в состоянии реагировать на присутствующих. Целитель Каритас что-то мне объяснял, но мозг просто отказывался это воспринимать. Я закрыла глаза и беззвучно плакала. Ни стонать, ни кричать, ни грызть зубами ткань сил уже не было.
Ощутила, как повитуха прижала к животу свою трубочку, и покачала головой. Целитель Каритас почти без остановки сканировал пространство надо мной. Я услышала, как они отошли в сторону и переговаривались.
— Ребёночек слабеет, — едва слышно сказала женщина. — Давно пора начинать тужиться, но боюсь, что сил у неё нет.
— Знаю, — мужчина вздохнул. — Я попробую в последний раз.
Целитель опустился на колени рядом с кроватью, убрал с моего лба мокрые пряди волос и тихо позвал.
— Ангелина. Ангелина. Девочка, услышь меня. Ребёнку плохо, ждать дольше нельзя. Надо начинать тужиться. Слышишь? Если не ты, то никто не поможет ему родиться на свет. Ангелина?
Наконец-то боль начинала отступать. Я словно уплывала куда-то, погружаясь в тёплую субстанцию. Туда, где нет больше боли и страданий, туда, где покой. На удивление, слова Каритаса пробились в мой раскалённый от дикой боли мозг и достигли сознания. Я собрала последние силы и прошептала, не открывая глаза:
— Режьте и доставайте ребёнка.
Покой. Белый, тягучий и тёплый покой.
Каритас.
Смахнул скупую слезу, шумно выдохнул и решительно встал.
— Готовимся к сечению живота. Если не сделаем этого сейчас, потеряем обоих. Несите таз с тёплой водой, мыло, простыни. Я подготовлю сонное зелье и инструменты. Да помогут нам силы Стихий.
Спустя пару минут всё необходимое было внесено в комнату. Я тщательно вымыл руки и вооружился лезвием. Перевернул роженицу на спину. Девушка лишь слабо простонала, но даже не открыла глаза. Сонное зелье не понадобится.
В последний раз с надеждой оглянулся на дверь. По всей видимости, на этот раз чуда не случится. Вздохнул, наметил линию разреза и прижал лезвие к нежной коже.
С облегчением услышал, как дверь в спальню распахнулась. Даже оборачиваться не пришлось, чтобы узнать, кому принадлежат эти уверенные шаги. На плечо легла ладонь генерала Рэйнера Файерстоуна.
— Я не опоздал?
— Как раз вовремя. — Голос дрогнул, я поспешно убрал лезвие и промокнул тканью капельки крови на животе, оставшиеся от неглубокого разреза.
— Что я должен сделать сейчас?
— Всё, как обычно, Рэйнер. Делитесь силой. Слова помните?
Генерал кивнул, нервно сорвал перевязь, не глядя швырнул камзол в кресло и закатал рукав на правом предплечье.
Рэйнер.
Сердце болезненно сжалось, едва увидел её. Такая беззащитная, хрупкая, и снова едва живая. Что за странные поводы для встреч подбрасывает нам судьба?
Совместил наши предплечья, нежно сжал её тонкий локоток, и ещё даже не успел начать произносить вслух слова ритуала, как сила хлынула мощным потоком. Чувствовал, как внутренний огонь разгорается в груди, наполняет каждую клеточку тела, течёт по плечу, предплечью и проникает в Ангелину.
При всём при этом, я не чувствовал усталости, словно внутренний источник неиссякаем. Словно сила вовсе не покидает меня. Словно мы с Ангелиной одно целое.
И как я не замечал этого раньше? Как не увидел вовремя, не разглядел ещё тогда, когда она была на расстоянии вытянутой руки? Не понял, не оценил, отпустил. Так опрометчиво. И конечно, её тут же забрал другой. Я слишком поздно осознал, что она для меня значит. И это едва не привело к непоправимому. Подумать только, я мог в один день лишиться любимой женщины и нашего ребёнка, даже не зная об этом. Впервые в жизни я почувствовал, что такое страх. Жуткий, скользкий и леденящий кровь.
Силы Стихий, пусть она выживет! Пусть всё будет хорошо. И никогда, никогда больше я не отпущу её от себя дальше, чем на пару шагов.
К чёрту Глорию Хэлленбург, к чёрту самого Хэлленбурга, к чёрту весь мир. Я пойду против системы, защищая свою семью и наше право быть вместе, потому что только это имеет значение.
Если придётся, то откажусь от положения и имени, приму любое наказание от Императора. Но никогда больше я не откажусь от неё и нашего ребёнка.
Бледные щёки девушки порозовели. Склонился ближе к её лицу и несколько раз позвал по имени. Тихо, но настойчиво. Ресницы дрогнули, и глаза удивлённо распахнулись.
Ангелина.
Моё блаженное беспамятство было нарушено. Сначала появилось странное чувство ликования, радости и спокойствия. Потом я узнала его, почувствовала – знакомый запах костра и голос. Этот голос, который я узнаю из тысячи. Он звал меня. Мягкий белый туман не хотел отпускать, но голос был сильнее. И я пошла на него, возвращаясь в беспощадную реальность, где снова была боль. Но появилось и ещё что-то новое.
Правое предплечье нещадно жгло, тело распирало от непонятно откуда взявшейся энергии. Голос снова позвал, и я открыла глаза. Первое, что увидела, было лицо Рэйнера. Едва наши взгляды встретились, я почувствовала на своей щеке его ладонь. Не отнимая её, генерал провёл большим пальцем от уголка моих губ до мочки уха. Так нежно.
