Но тут, как говорится, такова жизнь или горе побежденным.
Мучился ли он угрызениями совести слушая все эти вопли и стенания? Ведь столько народу убито, а завтра будет убито и изнасиловано еще больше? Ну или меньше, тут как пойдет, но в совокупности все же больше…
Не особо. Время сейчас такое. Тут или ты, или тебя и лучше мы вас, а не вы нас…
Рус этим вторжением в Крым с жестокой его зачисткой от степняков, решал на самом деле сразу три тактико-стратегические задачи. Не из маньяческой же своей сути он столько народу решил под нож пустить, в самом-то деле. Если уж на то пошло, то за железом можно было сходить и летом, когда кроме немногочисленных скифо-сарматов в степи никого нет. Все имело свои сугубо рациональные причины.
Во-первых, он избавлялся от тех, кто ему так или иначе стал бы активно мешать работать в Крыму.
Или кто-то думает, что хан Синион позволил бы Русу вот так просто добывать и плавить железо? Да черта с два! И время года тут не играет никакой роли, никто не захочет, чтобы кто-то чужой хозяйничал на его земле. Как минимум потребовал бы «свою» дольку малую, попробуй Рус договориться с ним на эту тему полюбовно. И сколько бы он взял в качестве налога? Да как минимум половину! А то и больше. Но даже в этом случае не было никакой гарантии, что он позволил бы вывезти Русу свою часть выработанного продукта. Ибо железо дорого, очень дорого, так зачем отдавать то, что можно взять себе? Это учитывая, что отношения между кутригурами и славянами прямо скажем не самые дружественные и осеннее обострение еще крайне свежо в памяти. Может и вовсе не разрешил бы чисто из вредности.
Так что нет, договариваться было бессмысленно. Именно поэтому никто такую глупость ему во время мозгового штурма не предложил даже в порядке бреда, ибо все прекрасно знали повадки степняков. Да и не было у Руса ни малейшего желания делиться даже малой частью результата. Железа требовалось много, очень много и даже того, что будет выработано за этот сезон, ему скорее сего будет мало. Ведь ему на самом деле нужно не только обеспечить пошедших с ним добровольцев доспехами и оружием, но и выработать как можно больше стали для иных целей, чтобы изготовить орудия труда с помощью которых можно максимально быстро с минимальными потерями труда обустроиться на новом месте, а это сотни лопат, топоров, пил, кос, плугов наконец, да банально гвоздей и много чего еще, что придется изготавливать уже на месте по мере необходимости.
Во-вторых, ему для получения больших объемов железа, требовалось много бесправных работников которым не требуется платить, сиречь рабы. Его собранная армия в этом случае будет выполнять роль надсмотрщиков. Или придется работать самим. Впрочем поработать тоже придется, хотя бы в качестве молотобойцев в кузнях, а то доверять молоты рабам, тоже не самое умное решение.
Именно поэтому третий день вторжения обещал быть самым сложным в этом набеге. Ибо если в первые два дня воины должны работать максимально жестко, вырезая всех, кто мог взять оружие, чтобы за спиной не оказалось силы коя может ударить им в эту самую спину, то третий день отдавался на захват пленников.
В-третьих, и это, пожалуй, самый важный пункт в плане, фактически геноцид кутригуров должен был обеспечить славянам относительно спокойный Исход.
Или кто-то думает, что эти степняки просто так стояли бы и смотрели как мимо них проходит огромное богатство? Три раза «ха-ха»!
Защитить такую массу стронувшегося с места народа было бы просто невозможно, ведь придется держать под контролем сотни и сотни километров пути. Отряды степняков словно все те же волчьи стаи пробивались бы к основной массе людей и откусывали бы от них часть в качестве добычи. И ладно если бы они ограничивались скотом, так нет, они станут захватывать именно людей, чего конечно Рус позволить им делать не мог. Так что угрозу требовалось превентивно ликвидировать, и он ее ликвидировал самым радикальным образом.
Конечно, как известно, свято место пусто не бывает и освободившиеся территории тут же будут заняты теми же оногурами и утигурами коих гонят на запад авары, но он надеялся, что им первое время будет не до славян.
Во-первых, кто-то из кутригуров все-таки спасется, как те, что остались на «материке», так и из Крыма наверняка часть успеет унести ноги по льду Азовского моря.
Во-вторых, в споре за лучшие территории между утигурами и оногурами, да еще при участи остатков кутригуров, что примкнут к одной из сторон начнутся споры переходящие в поножовщину.
В-третьих, оногуры так и вовсе сейчас союзники и если им подкинуть немного оружия и доспехов (тех же трофеев, что сейчас снимаются с кутригуров), то они могут прикрыть славян от утигуров и остатков кутригуров.
В любом случае следующей зимой, благодаря этому зимнему набегу опасность от кочевников будет на порядок меньше.
11
Второй день вторжения.
В центральных районах Крыма плотность населения почему-то оказалась несколько ниже, скорее всего из-за проблем с водой, так что в первую половину дня отряду Руса удалось разорить всего три стойбища и по его ощущениям сделать это оказалось даже легче чем вчера, то ли за счет наработанного опыта, то ли еще по какой причине… По крайней мере в плане убитых потери составили два человека, ранено пятеро. Сами они перебили около трех сотен.
«Или снижение потерь — это результат трофейных доспехов с оружием?» — подумал он, ведь доспехами обзавелись почти сотня бойцов и они понятное дело шли в первой волне.
Так-то да, доспехи действительно положительно сказались на сбережении личного состава, но Руса, что называется терзало смутное сомнение. Что-то было не так. Неправильно. Он ожидал большего сопротивления, но его почему-то не было.
«Слишком легко…» — думал он озираясь.
Рус считал, может несколько иррационально, что если вначале все получается без проблем, то под конец жди беды.
— Или я просто загоняюсь и все действительно нормально, так как должно быть?
Хотелось с кем-то обговорить эту тему, но не с кем. Начни он обсуждать легкость побед с дружинниками и тем более простыми воинами, высказывать сомнения и спрашивать, у кого какие мысли на этот счет, то его могли неправильно понять, дескать не уверен в себе князь, а это потеря авторитета. Так что оставалось молчать в тряпочку и пытаться выяснить ответ своим умом.
Русу хотелось думать, что он просто параноидальный перестраховщик, что успех достигается просто в силу хорошей организации, усиленный эффектом неожиданности и толикой везения, без которого тоже никуда, в общем, все так и должно быть. Но не получалось. Червячок сомнения продолжал грызть ему мозг. Что-то было не так.
«А значит подсознание уже видит ответ на вопрос, просто сознание тупит», — сделал он вывод.
Рус еще раз осмотрел разоренное стойбище, но так и не найдя ответов на свои вопросы, скомандовал выход, благо, что стрелы подобраны, а новые трофейные доспехи с оружием оперативно распределены по уже отработанной схеме.
Вот очередное стойбище, только на этот раз разведчик из его дружинников Юша, вернулся с явно выраженной тревогой на лице.
— Плохие новости князь, в стойбище прямо в тот момент, когда мы начали за ним наблюдать, ворвался гонец, прискакавший с закатной стороны и, там тут же случился переполох…
«Вот и первые проблемы, — поморщившись, подумал Рус, — правда пока иного плана. Кто-то опростоволосился и упустил гонца».
Но рано или поздно такое должно было произойти.
Осталось понять, что ему делать: атаковать или подождать пока соберется отряд степняков и поскачет на помощь к соседям, после чего быстро разнести в пух и прах оставшееся стойбище без защитников и поскакать вдогонку уже на помощь к своим? Или же все-таки атаковать? Свои плюсы так и минусы были, как у того, так и у другого варианта.
Жирный минус варианта с ожиданием — то, что от этого стойбища во все стороны поскачут гонцы к другим соседям, что в свою очередь породит цепную реакцию. Это все и решило.
