Вот два последних свитка, были написаны злотым письмом и имели не только геральдику, но и сургучные печати внизу пергамента.
Первый пергамент нёс пассивное умение ментального щита, защищая владельца от посягательства на его мозг и тело. Второй же был и вовсе весь затыкан печатями и гербами, а умение, что в нём было написано, называлось «Духовные нити». Это умение описывалось, как способность создавать сотни прочнейших и по желанию острейших нитей, которые могли в считанные секунды порезать того, кто в них запутался.
Всё, конечно, звучало круто и интересно. Вот только я не чувствовал ничего такого в себе. Раздумывая над этим, я не заметил, как ко мне кто-то подошёл.
— Это тебя знатно потрепало, — раздался голос с явным грузинским акцентом. — Нечасто встретишь в пустошах хоть кого-то.
Я вздрогнул и как ужаленный подскочил с камней. Напротив меня же, держа телегу с горой набитую камнями, стоял высокий пузатый грузин. На лбу у него красовались совсем малюсенькие рожки, а хвоста и в помине не было.
— Ты кто? — Смотрел я на мужика.
Грузин опустил ручки телеги и размял спину.
— Я Алексей. — Улыбнулся мне мужчина и, достав пачку папирос Беломор канала, закурил, расплываясь в ещё большей улыбке.
Повисла немая пауза. Мужчина затягивался сигаретой и молча, смотрел на меня. Я же смотрел на грузина, не зная, что сказать. Ведь это был первый случай встречи кого-то в аду.
— Закурить не найдётся? — Брякнул я, нарушая неловкую паузу.
В меня сразу же полетела пачка Беломора. Поймав пачку папирос, я достал папиросу, и также отправил пачку обратно Алексею, после чего я чиркнул спичку об чиркаш, и прикурил табак, а Лёша заговорил:
— Видать тебя знатно накрыло. Ты что девятку разменял, что ли?
— Чего разменял? — Удивился я.
— Ну, девятый срок и с вещичками на ПМЖ вернули, — стал объяснять мне грузин. — Я слышал, что если в перерождении отказали на девятке, то сильно кроет, и обнуление светит при перерождении. Вот теперь вижу своими глазами. Да ещё в пустоши закинули, видать, ты сильный косипор братец.
— Если честно вообще не хрена не понял, что ты сказал. — Выдохнул я дым, и почесав хвостом затылок.
Вообще, хвост удобная штука. Руки свободны, башка чешется. Красота.
Алексей хлопнул в ладоши и заржал, как после смешного анекдота, а, как посмеялся, заговорил:
— Так ты из одного, из праздничных отрядов. Вас когда грохают, вы с неделю не хрена не помните. Далековато ты улетел от места перерождения, неуч-то от самого князя или лорда звиздюлей огрёб. Или нет? Одежда простая, нет ни брони, ни сраной кольчуги. Неужели ты из тех, кто после смерти сразу в демона оборачивается, без права вернутся. Скорее всего, да.
Я слушал, как грузин играл в угодайку, и поражался его лёгкости и хорошему настроению. Мы вроде в аду, как-никак, где знаменитый лозунг 'Оставь надежду всяк сюда входящий блядь.
— Как звать-то? — Наигрался в викторину грузин.
— Влад. — Ответил я на автомате.
— Пошли Влад, выведу тебя к городу. Там тебя определят, коль ты с самого начала потерялся. А то тут рядом поля Стикса, вступишь туда и всё, сожрут черви ада, и примаком в Стикс, а там брат обратной дороги нет, если только ты не душа на исправлении.
Я встал и вспомнил рогатого червя, что вдоволь нагонял меня по полю с кратерами.
— А что это за поля такие? — Спросил я.
Алексей поднял ручки телеги и ответил:
— Это место, куда лучше никому не ходить. Туда даже демоны не лезут. Черви те к магии и оружию невосприимчивы. Поговаривают, что туда падают части души убитых демонов, а черви их едят.
Я вспомнил сгустки, падающие с неба, и кое-что стало проясняться. Меж тем мы пошли вперёд, а Лёша всё болтал:
— Ты уже понял, что ты в аду, если нет, то знай. Ты в аду. Конечно, не так нам его рисовали, но сходства есть, — объяснял он мне. — Тут друг всё куда сложнее. — Сплюнул огромный сгусток слюны Лёша.
— Это почему? — Удивился я.
— А потому что, тут такой цирк творится, офигеешь. Представь себе, что в огромную кастрюлю закидали людей из разных эпох, и закрыли крышкой, и знатно встряхнув. А кастрюля эта называется бесконечный город. Тут каждый за себя, на каждом углу порок и грех, а руководят всем, конечно, демоны. К примеру, каждое воскресенье крестоносцы идут войной на ведьм, пока они добираются до их квартала, огребают люлей все, кто попадается на их пути, потом они отгребают от ведьм и идут обратно к себе до следующего воскресенья. Или вот. Как только Наполеон очередной раз решит захватить пару кварталов, на город сразу падают морозы под минус сто, вымерзают и французы и те районы, что они решил покорить. Или как тебе такое, Тамерлан уже не помню, сколько лет, пытается получить заём в банке, чтобы купить своему войску коней.
— Чего? — Уставился я на грузина.
— Да. — Угорал Лёша. — Здесь сущее безумие. Но это ширма для прикрытия того, что души всё больше вязнут во тьме. Но скоро сам всё увидишь.
Дорога повернула за огромные горы, которые внезапно возникли, словно из-под земли в один момент.
Пройдя ещё с пару сотен метров, мы очутились у ворот огромного города.
— Вот держи пригодиться. — Сунул мне в руку нераспечатанную пачку Беломора, Алексей.
Я взял внезапный подарок, и услышал крики из-за ворот. Обернувшись на голоса, увидел, как ворота открылись, и к нам выбежало трое мужчин.
— Ты как там очутился дебил⁈ Заорал один из мужиков с тонкими рогами с двадцать сантиметров каждый.
— Мы из пустошей шли. — Начал я, было говорить, но меня прервали.
— Кто мы? Ты больной придурок. Живо за ворота, олень ты не строевой. — Схватил меня за рукав второй мужик, похожий на пивную бочку с рогами.
Я обернулся, чтобы увидеть Алексея, но ни грузина не телеги не было.
Глава 4
Герой в аду — 3
Меня буквально затащили в ворота, и они быстро закрылись.
Я очутился у огромной арки высотой в три метра и шириной в такое же расстояние. То и дело из арки, что светилась багровым светом, выходили люди, и им сразу же ставили печать на лоб. Как только люди получали печать на морде, черти их запихивали в старые ПАЗики, что, забивались под завязку, а потом уезжали в неизвестном направлении.
— Это кто⁈ — Орала высокая женщина в форме констебля с явно французским акцентом.
— За воротами шатался. — Встал по струнке демон бочка.
— В мой кабинет живо! — переключила она крик на визг. — Махмет! Ты заглавного, пока я не вернусь!
Высокий и нагаченный мужчина с двойным хвостом и явной восточной наружностью вздрогнул стоя у арки и отдав честь, побежал выполнять поручения.
Стройная и белокурая женщина же с острым подбородком и пухлыми губами, уже начала тащить меня в соседнее здание. Я волочился за ней как куль, поражаясь её силе.
Заведя меня внутрь здания и проведя по коридору с отбитой штукатуркой и надписями на стенах по типу «Тут был Вася» и «Панки хой», демоница остановилась у деревянной двери и пинком открыла её, затаскивая меня в комнату.
Здесь всё было, как в кабинете, какого не то солдафона в военкомате девяностых годов.
Деревянный пол с облезлой коричневой краской, стены покрашены наполовину в поносный цвет, а дальше побелка, уходящая в потолок.
В комнате без окон у стены стоял стол, заваленный бумагами на полтора метра вверх. У стола расположилась табуретка с перемотанной изолентой, ножкой, что была сломана. На этот трон меня и посадили.
Сама же страшная тётка села за стол и разгребая по сторонам бумага, что падали и разъезжались в стороны, уставилась на меня пронзительным взглядом.
— Ты что пёсий сын! Совсем охерел! У нас тут седьмая революция за день, а ты за воротами шатаешься. Какой отдел? К какому дому принадлежишь⁉ — Ударила она кулаками по столешнице, да, так что стол жалобно заскрипел.
— Я, эээ… — Не зная, что и сказать на слова женщины, издавал только невнятные звуки.
— Сука. Ты немой, что ли? — Расходилась констебль, как лесной пожар в сухом лесу. — Петрицый!
