Так и плыли.
А за ними, почти что рядом, маячила пропахшая рыбой фелюка. В грязном трюме валялся без сна Олексаха. Валялся да думал горькие думы. Вот ведь послали его люди с выкупом, доверили деньги, а он? Друзей не нашел да не выкупил. Сам в плен попался. Еще и всех денег лишился. А и поделом! Нечего всяким прохиндеям верить! Расслабился Олексаха — уж слишком у него все гладко складывалось на первых порах. И в Венгрии, и в Стамбуле, и в Магрибе. Вот и сидел теперь в темном вонючем трюме — пока стояли в Лиссабонском порту, на палубу его только ночью и выводили.
Не спалось Олексахе — днем выспался. Только теперь мысли его горькие несколько другое направление приняли. Город-то был — христианский. Олексаха, правда, не знал, какой, да ведь не глухой — слышал звон колокольный. Может, они в Греции? Иль в Венеции, Кроатии, Генуе? В общем, город-то христианский, не Магриб этот чертов. А значит, и бежать можно! Попытка не пытка. Неужели не найдется гвоздика какого? Весь трюм, пока плыли, пересмотрел. Нету. Но вот вчера вечером кинули сюда какие-то бочки, ящики. Да и цепь, что руки стягивала, ржаветь начала потихоньку. Ее бы еще подточить чем-нибудь… Хоть вот об этот сундук, железом окованный. Об угол и стал точить. Эх, неудобно. Так и времени не занимать — днем спать, а ночью работать можно.
Попутный ветер надувал паруса кораблей, на небе высыпали звезды. Старый, похожий на воблу Касым то и дело выбегал на палубу, всматривался в ночь, надеясь увидеть впереди «Санта Анну». Ничего, конечно, не видел, ругался. Пока Юсеф не сказал ему, что до Порто никуда эта «Санта Анна» не денется, а уж потом, в Порто, можно и поинтересоваться ее дальнейшим курсом — у тех же грузчиков. Хотя и так ясно, куда она идет — в Плимут либо во Фландрию.
Близилось утро. По левому борту алела полоска рассвета.
Глава 3
Остров Святого Бернара — Юго-Западная Англия
Июнь — июль 1473 г.
Могилы полны мертвецами,
Деньгами полны мошны.
Назым Хикмет
Ах, маменька, в церкви и холод и мрак,
Куда веселей придорожный кабак.
Уильям Блейк, «Маленький бродяжка»
«Санта Анна» оказалась добрым судном. Быстрым, хорошо управляемым, крепким. Три мачты. На грот- и фок-мачтах — по два прямых паруса. Такой же — блинд — впереди, на бушприте. Лишь на бизани парус был косым. Корабль относился к классу каравелл — судов, построенных с обшивкой «карвель» — вгладь, — и более точно именовался каравелла-редонда, в отличие, скажем, от тех каравелл, что имели исключительно косые — латинские — паруса и назывались каравелла-латина. Высокие — голова кружилась — надстройки на носу и корме, борта, заваленные внутрь корпуса, поперечные стягивающие брусья — все для океанских плаваний. Каравеллы имели хорошую остойчивость, скорость 14–15 узлов (почти в два раза выше, чем у галеры!), на высокие мачты вели ванты с выбленками, матросы называли их «лестницей святого Иакова». Вооружались каравеллы теми же пушками, что и галеры: тяжелыми бомбардами — обычно на корме и баке и легкими кулевринами по бортам. Пушечных портов еще не было, и бортовая артиллерия устанавливалась на верхней палубе, ежели таковая имелась. Как, например, на «Святой Анне».
Капитанский салон и каюты для офицеров и важных пассажиров — в высокой кормовой надстройке, украшенной затейливой резьбой. На корме «Санта Анны» были изображены наяды и русалки, вырезанные из крепкого ясеня известным мастером Адольфо Калиношем. Какое отношение все эти существа имели к названию судна, сказать трудно. Впрочем, корму они собой украшали, а какого-то иного предназначения у них и не было.
Олег Иваныч, Гришаня и Жоакин расположились в левой кормовой каюте — за особую плату. Особых удобств не было. Темно, тесно, сыро. Да и спать неудобно — на сундуках с провизией.
Там же, на корме, обитали помощник капитана, шкипер, боцман и суперкарго, отвечавший за сохранность груза. Команда — свободные от вахты матросы — в душном помещении на баке. А то и вовсе спали на палубе, подсунув под голову что придется. В трюм им вход был заказан: «Санта Анна» шла в Бристоль с грузом вина и оливкового масла. Ну, масло матросам без надобности, а вот что касается вина…
Еще при погрузке невесть куда пропали два бочонка, да так и не нашлись, как ни кричал суперкарго. Зато вся команда целые сутки горланила песни.
Капитан Жозе Алфейрош посмотрел на матросов, переглянулся с помощником и плюнул. Пусть жрут, пропойцы. Вино потом вычтем из жалованья. В общем-то, капитан «Святой Анны» оказался довольно неплохим человеком. Из обедневших дворян. Антуанш Жозе Мария Педру Алфейрош ду Мариншу — таким вот было его полное имя. Ну да откликался он по-простому — на «дон Алфейрош». Выглядел вполне импозантно. Высокий — даже, пожалуй, чересчур. Потому сутулый. Черные как смоль волосы, небольшая бородка. Одевался капитан тщательно — в приталенную куртку с модными рукавами-пуфами, сквозь разрезы которых просвечивала ослепительно белая сорочка. Узкие штаны. Сапоги выше колен. На кожаном поясе — узкий короткий меч. Несколько раз дон Алфейрош бывал в Африке, ходил и на Азорские острова. Ну и в Бристоль — это как в соседнюю лавку сбегать! И за плавание-то никто не считал. Так, по-быстрому деньжат сделать да сбегать в английские пабы — похлебать пива, которое, к слову сказать, мало кто из португальцев и любил. Португальцы с детства к винищу привыкли.
Дон Алфейрош собирался на Азорские острова, а затем планировал посетить западный берег Африки — Невольничий Берег. Кто-то из лиссабонских снобов заказал ему черных рабов. Рабов в Африке можно наловить самим или обменять у местных племенных царьков на пару дешевых стеклянных бусин. Бусины и прочие товары для работорговли, включая цепи и кандалы, капитан собирался закупить в Англии. Там все это стоило гораздо дешевле, так как производилось не в мелких частных мастерских, а на мануфактурах — больших предприятиях с разделением труда и огромным количеством наемных рабочих. Особым спросом торговцев пользовались кандалы из знаменитой шеффилдской стали — попробуй, распили напильником! Да и почти не ржавеют.
…Без особых приключений прошли Бискайский залив и от полуострова Бретань повернули на северо-запад. На следующее утро по левому борту показался небольшой островок. Холмистый, поросший редковатым лесом. Ничего интересного. Разве что иногда проходящие мимо суда пополняли там запасы пресной воды, да лет двести назад какой-то безымянный отшельник построил там скит и небольшую часовню. По имени основателя скита — монаха Бернара — так и называли островок. Правда, на большей части карт он значился как безымянный, если вообще значился. Как сказал дон Алфейрош, если и есть на земле самое скучное место — это место называется остров Святого Бернара. Впрочем, к желанию пассажиров поискать там местечко для основания монастыря он отнесся вполне уважительно. Олег Иваныч и Гриша были представлены ему в качестве польских послушников, а Жоакина душ Сантуша он и без того хорошо знал. Ну, устал человек от суеты жизни, решил поискать местечко поспокойнее, о душе подумать!
Уважив просьбу новоиспеченных паломников, дон Алфейрош тем не менее в бухту заходить отказался — чего зря время терять? Встали на рейде. Спустив большую разъездную шлюпку, матросы доставили пассажиров на остров и, на прощание помахав руками, с веселыми прибаутками пустились в обратный путь. Матросам было с чего веселиться: уже вечером они смогут приятно провести время в притонах Плимута.
С капитаном новоиспеченные паломники договорились — тот планировал возвращаться через три дня, так и обещал завернуть к острову. Таким образом, для одного из «паломников», Жоакина Марейры, все складывалось довольно удачно. Уже через три дня он сможет вернуться в Португалию с парой сундуков «священных книг и реликвий», коих возжаждал найти в заброшенной часовне. Вряд ли сокровищ окажется больше. Даже если и больше — нанять в Порто небольшой кораблишко — дело плевое, были б деньги! А деньги, как надеялся Жоакин, будут. В общем, для него все решалось неплохо.
А вот что касаемо Олега Иваныча с Гришей… Они-то ведь ни в какую Португалию обратно не собирались! Наоборот, планировали из Бристоля — в Лондон, а там сесть на какой-нибудь ганзейский корабль и… здравствуй, Господин Великий Новгород! Завернуть на островок уговорил их Жоакин: как дворянин и благородный человек он счел себя обязанным поделиться с новгородцами частью сокровищ отца.
Олег Иваныч было задумался — уж слишком домой побыстрее хотелось — да Гриша вовремя напомнил про деньги. Что, мол, закончились. И каким образом платить ганзейцам за перевоз, неизвестно. Можно, конечно, в долг. Да не те отношения сейчас у Новгорода с Ганзой. Грызутся меж собой относительно условий торговли, никто уступать не хочет. Новгородцы большей свободы для себя требуют, сами хотят торговать с заморскими странами и на своих судах, без посредничества Ганзы. Как же ганзейцы тут уступят?! Так и будут гноить Новгород, как англичан гноят, датчан и разных прочих голландцев. Англичан — тех жестче всех ганзейцы третируют, чувствуют, сволочи, конкурентов!
