Чуть меньше полутора километров. Может даже и не врет — всяко на этом свете бывает.
— Компания мистера Шарпса, к великому сожалению, прекратила свое существование. Это великолепное изделие, — повертел карабин, выгодно ловя металлом солнечные лучи. — С четырьмя своими сестрами — из последней произведенной заводами Шарпса партии. Резьба и гравировка — ручной работы, узоры на каждом из карабинов уникальны. В подарок от компании «Дэвис и Мур», покупатель вместе с карабином получит чехол красного дерева, — хлопнул ладонью по крышке. — Патронташ, фотографию Билла Диксона с его подписью — сертификат подлинности прилагается! — и ростовую мишень индейца, дабы лично удостовериться в том, что эта красотка, — снова повертел карабин. — Способна на такое!
Дикий Запад стал популярен не в XX веке, а еще раньше — на последних этапах своего существования. Монетизация его началась примерно тогда же. Ну а Арисугава продемонстрировал, что стереотип о падких на «лимитированное» японцах тоже возник не на пустом месте:
— Господа, могу ли я купить все?
Мы были не против — забирай потешный туристический экспонат за странные деньги — и довольный японец остаток шоу сидел с видом победителя.
Очень странное у нас тут завоевание Манчжурии, конечно.
* * *
Китайские послы прибыли через четыре дня с начала «стояния у Манчжурии». Я ожидал худшего, но, если бы не американские припасы (выписал новую партию, подарки подданным дарить все еще считаю полезным), даже при помощи китайских и наших торговцев — тоже сообразили маркитантов (или как это нынче называется) прислать — войскам пришлось бы посидеть на сухарях. Японцы, зараза такая, жрут как не в себя — с собой они привезли рис, сушеную рыбу да овощи, но сердобольный я распорядился «запитать» япошек из моих запасов. Удалось увидеть, как человек впервые в жизни пробует мясо — эта картина вдохновляет на многие размышления, но я гоню их прочь: переживать за голодающих всего мира — верный путь к шизофрении.
Ну не готовились мы такой группировкой почти неделю стоять, а так бы, конечно, запасли провиант — перебои с логистикой вообще неотъемлемая часть армии, но перетряхнутая по итогам Крымской войны структура Русской Императорской Армии в эти времена работает неплохо. Она и дальше работать в целом будет — эпичность поражения в Русско-Японской войне связана с чередой удивительных в своей тупости решений, плохой к ней подготовки и критической недооценкой противника. Первая мировая стала вот такой из-за того, что никто — вообще никто! — не знал, как обилие технических новинок, главной из которых является железная дорога, позволяющая снабжать многосоттысячные группировки — скажется на Большой Европейской Войне. Не только русские генералы формировали из солдат красивые аккуратные «коробочки» и в полный рост гнали на пулеметы и под артиллерию — так делали все.
Словом — армия в России хорошая. Всегда такой была, и дальше станет только лучше! Особенно тяжело ее будет «улучшать» в сторону уменьшения кавалерии. Нет, очень прикольно было наблюдать позавчерашние маневры: у нас все-таки «учения», поэтому казаки полдня гарцевали по степи огромными конно-человеческими волнами, в такт командам меняя направление «атаки» и перестраиваясь. Сколько же тысяч часов тренировок ради такой синхронности действий спалить пришлось?
Очень тянуло с ехидной рожей приказать настроить макетов всадников на лошадях и скосить их одной длинной очередью из «Максима» или хотя бы картечницы Гатлинга — мистер Дэвис привез мне оба образца, «в личную коллекцию» — но тут же, зараза такая, Арисугава бродит. Он — носитель стандартной в эти времена идеи «пулемет — это бесполезная трата патронов», но я в его глазах обладаю немалым авторитетом, и «демонстрация» явно натолкнет его на нехорошие для меня мысли. Да, союзник, но я с Александром согласен — кроме армии и флота у нашей Империи реально надежных союзников нет. Давайте сами, уважаемые, без подсказок.
К Гатлингу я по возвращении попробую присобачить движок, автоматизировав это дело. Это же «картечница», и, если нарастить калибр и объемы картечи в снаряде, автоматизировать стрельбу — человек ручку крутит медленнее машины — получится совершенно убойная штука, которую, помимо использования в полях, можно ставить на бронепоезда — а у меня такие обязательно будут — и даже на корабли. Да, нормальный морской бой проходит на чудовищных дистанциях, но, если получится подобраться поближе, пара картечниц в кратчайшие сроки превратит не успевший спрятаться экипаж в смазку для палубы. А «Максим»… «Максим» хорош таким, какой он есть, и его одноименного изобретателя я по возвращении выпишу в Петербург. Можно с этим не торопиться — бедолага и его замечательный пулемет пока никому не нужны, прелесть его изделия не осознала ни одна армия в мире. Большая удача для меня!
Для разговора с китайцами был выбран пограничный пункт — в палатке как-то не очень. Делегатов прибыло почти три десятка, с лошадьми и нагруженными подарками телегами. В роли переводчика и для контроля надо мной с ними приехал наш посол (в эти времена их называют «посланниками») в Китае — Алексей Михайлович Кумани, сухонький старичок в очках, за которыми прятались умные, выцветшие от возраста глаза. Выглядит довольным, и я хорошо его понимаю: я дел наворотил, а Алексею Михайловичу пришлось разгребать последствия. Причем разгребать в авральном режиме, без инструкций из Центра, на одних намеках из моего письма, и он справился блестяще. Получит орден и следующий чин за это.
Я тоже подарки заготовил — так у китайцев принято, и ритуал от контекста не зависит. В домик всех пускать не стали, но они и не просились — незачем, разговаривать будет чиновник высшего ранга, заместитель Главного Советника Императрицы Цыси, пожилой и бородатый мужик, спрятавший лысину под смешной китайско-чиновничьей высокой шапкой. Ширина рукавов китайца символизирует его положение в иерархии общества, и рукава уважаемого Чжоу Вэя способны были вместить новорожденного жеребенка. Когда он кланялся мне, изобразив руками «кольцо», рукава свисали почти до его щиколоток. Почти как в сериале, где я снимался! Словом — очень важный и уважаемый китаец, которого незазорно угостить зеленым чаем — черным я пою китайцев попроще, чисто реакцию заценить. Нехорошо, да, но в XIX веке с развлечениями скудно.
Церемония обмена подарками состоялась на улице, перед крылечком поста. Императрица Цыси прислала лучшее, что есть в Китае этих времен: ящики опиума и богато украшенные курительный трубки — это продам кому-нибудь, мне не надо — набитые отборным шелком сундуки — будет Великим княжнам из чего обновки шить — огромный кусок белёсого цвета нефрита (оттенок называется «бараний жир»), отрубленные головы китайцев в сундуке («Императрица приносит свои глубочайшие извинения за то, что не уследила за происками коварных английских шпионов и надеется, что созерцание голов подлых убийц уменьшит ваше великое горе»), и пятеро поразивших меня щенков-пекинесов. Два — сестрам, один — матери, один — мне, а последнего заберет маленький Миша, если не застесняется такой несолидной собаки. Насчет Великих Княжон не переживаю — перед этакой пушистостью и маленькостью не устоит ни одна девушка!
Ответные дары представляли собой банальные меха — не горностаевая шуба, которую я дарил Муцухито, но тоже очень дорогие и приличные. Можно найти здесь окно для самоедства и сожалений — вот мы какие, русские, нифига-то у нас кроме мехов нет, даже дарить нечего — но я не стану. У бритишей что ли «мерча» дофига? У них и меха-то нет — только геополитическая школа и огромное самомнение. И ничего, не комплексуют.
Напоследок заместитель Главного Советника махнул рукой, и из делегации вышел относительно молодой, лет сорока, одетый в высокую — но не настолько как у Заместителя — черную шапку, и синий халат с рукавами ширины среднего ранга китаец:
— Императрица Цыси высоко оценила стремление Вашего Императорского Высочества к постижению учения великого Конфуция и истории Поднебесной, поэтому распорядилась прислать вам лучшего из способных выдержать долгий путь до великолепного Петербурга учителей. Уважаемый Фэн Зихао, несмотря на молодость, обладает острым умом, великолепной памятью и знает русский язык. Вот уже больше года он лично переводит на русский язык наследие великого Конфуция.
