Пока я была одна дома в последние нескольких дней, мне удалось завершить достаточно цветов для двух заколок. Если посчитать и те, которые я сделала раньше, то я смогла сделать всего лишь три из двадцати. Все остальное было сделано моей мамой и Тори. Явная разница в скорости довольно удручает. Двое из них, как и прежде соревновались друг с другом, делая свои цветы. Скорость Тори к настоящему времени значительно улучшилась, и они сделали еще двенадцать цветов за последние три дня. Сейчас же они разделили работу, чтобы закончить последнюю шпильку.
— Я пойду в дом Лютца сейчас. Я должна забрать основы шпилек и отдать им их заслуженные деньги, — сказала я.
— Всего хорошего, — сказали они вдвоем, в монотонном унисоне. Никто из них даже не посмотрел вверх, ведь они так заняты своей работой.
Я положила пятнадцать средних медных монет в маленький кошелек и вышла через входную дверь. Я спустилась вниз по лестнице, вышла из здания, прошла через площадь с колодцем, начала подниматься по лестнице в доме, который находился сразу напротив моего дома.
Лютца жил на шестом этаже, но они арендовали аж два этажа. До него очень далеко идти по лестнице, ходьба то вниз, то вверх по ней действительно выматывает, но она хотя бы была вместительная. Несмотря на то, что в их доме живет четверо мальчиков, на самом деле там не так тесно. Однако, Лютц говорит, что в их доме полно всевозможных инструментов ремесленника, и много места отведено для работы, поэтому дома на самом деле не такой большой, как кажется.
Я постучала в дверь, объявляя свое присутствие, и через мгновение дверь со скрипом открылась, за которой я увидела тетушку Карлу.
— Добрый день, тетя Карла. Мальчики уже вернулись домой? Я пришла, чтобы забрать кое-какую работу, которую я попросила их сделать для меня.
— Они! — сказала она, сияя. — Они с нетерпением ждали тебя все утро.
Как только она это сказала, ее лицо немного потемнело. Она украдкой оглянулась, затем наклонилась, говоря более низким голосом.
— …Эй, Мэйн. Лютц действительно серьезно настроен стать торговцем, да? Он очень упрямый, так что общая атмосфера в доме в последнее время довольно плохое. Даже сейчас, он не выглядит так, будто собирается отступить. Простое желание стать торговцем — не должно разрушить семью! Разве ты не согласна?
Я уже слышал от Лютца, что дома у него дела идут не очень хорошо, но все выглядит более серьезным, чем я думала. Он может и волнуется, но Лютц никогда не отступает. В конце концов, он уже принял свое решение, что он будет жить и работать в магазине, если ему придется.
— Не думаю, что смогу ответить на этот вопрос, тетя Карла. Лютц сам принял такое решение, понимаете?
Аутсайдер, как я, вмешиваясь в спор между родителями и их детьми, только посеет больше разногласий, поэтому я просто склонила голову с сомнениями в одну сторону. Карла, не получив согласия, которое она искала, нахмурилась и поджала губы.
— Ну, думаю, что ты права. Если бы у меня была девочка, она бы делала то, что сказали ее родители, но мальчики просто ничего не хотят слушать. Они такие проблемные.
Ну, что касается меня, у меня нет реального намерения продолжать жить жизнью, которую хотят мои родители. Я просто буду держать эти мысли при себе.
Ворчание тети Карлы не прекратились. Ее сыновья, привыкшие к тому, что временами разглагольствования их матери могут быть неприятными, держались от нее подальше в такие моменты, чтобы не попасть под горячую руку. А ведь тетя Карла еще не пригласила меня внутрь. Я просто должна вежливо согласиться с ней и отвлечь ее, прежде чем она действительно уйдет. В отличие от женщин постарше, которые более чем готовы к долгим разговорам снаружи у воды, не обращая внимания на снег вокруг них, у меня нет особого желания стоять здесь и общаться на этом морозном входе.
— Должно быть, тяжело жить с четырьмя мальчиками, тетя Карла.
— Так и есть! И они даже не ценят, как тяжело им это дается. Ты знаешь, на днях…
Вот…дерьмо. У меня такое чувство, что я останусь здесь навсегда.
Примерно в то же время, когда я стала задаваться вопросом, должна ли я просто начать все заново, я услышала, как Лютц позвал меня из дома.
— Эй, мам. Разве Мэйн не пришла забрать всю работу? Ей нужно успеть до того, как пойдет снег, так что думаю, она немного торопится. Также она очень легко может заболеть, так что впусти ее, пожалуйста!
— Ах, и ведь точно. Проходи, Мэйн.
— Спасибо, — сказала я.
Мы с Лютцем переглянулись. Ты сейчас серьезно меня спас, спасибо большое, проговорила я молча. Прости, что мама так любит поболтать, ответил он все так же молча.
Наконец-то, я смогла войти в дом Лютца. Здесь действительно было тепло в сравнении с улицей.
— Лютц, — сказала я, — твои старшие братья уже закончили свою работу? И ты попрактиковался в математике?
— Да.
— …Мэйн, ты, наверное и есть, та, кто учит Лютца математике?
Мать Лютца, по-видимому, услышав наш разговор, задала этот вопрос целенаправленно. В этих словах был подтекст¬ — “не делай мою жизнь еще более сложной", которое я полностью проигнорировала, вместо этого я повернулась с улыбкой к ней.
— Да! Я помогаю с подсчетами у ворот.
— Ах, значит, ты помогаешь своему отцу? Это просто замечательно. Было бы очень хорошо, если бы и Лютц помогал так своему отцу, учился бы у него.
В этом мире молодая девушка, как правило, помогает своим родителям с их работой, пока она не выйдет замуж за юношу, с которым познакомят ее родители. Затем она помогает мужу с его работой. Если бы она была в сельской местности, она бы помогала с работой на ферме, и вышла бы замуж за какого-нибудь фермера.
Другими словами, раз я дочь солдата, помогающая ему с работой, другие ожидали, что в конечном итоге я стану такой женой, которая сможет поддерживать солдата. На самом деле очень трудно быть женой солдата, с их нерегулярным рабочим временем и т. д., и может ли она адаптироваться к этому, во многом зависит от того, были ли у нее другие солдаты в семье, то есть она уже понимает, что влечет за собой такая работа.
Интересно, Карла уже слышала, что мой отец позволяет мне помогать ему у ворот, чтобы потом помочь мне с моим будущим? К сожалению, я мчусь по пути к ученичеству купца, и у меня нет даже малейшего намерения стать какой-то женой солдата.
Когда я направилась глубже в дом, братья Лютца уже лежали в засаде, сжимая своим шпильки в каждой руке. Когда я приблизилась, они все одновременно встали и стали совать мне в лицо свою работу.
— Эй, Мэйн! Взгляни.
— Я сделал это в кратчайшие сроки.
— Я думаю, что они идеальны!
— Эй! — стала заикаться я. — А ну построиться! По возрасту!
Когда тебе тыкают целую кучу заостренных палочек в лицо, на самом деле становится страшно. Я отчаянно замахала руками, уклоняясь в сторону. В мгновение ока все трое выстроились в очередь по возрасту, как я и просила. Одну за другой я осмотрела каждую основу шпилек и сразу же отдавала им их зарплату. Ничего не было упущено. Гладкая отделка и мастерство на уровне эксперта заставили появиться улыбке на моем лице.
— Вы трое сделали все намного лучше, чем Лютц! Вы действительно профессионалы. Тори и мама лучше меня в нашей работе тоже. Эй, ребята! Как думаете, могу ли я попросить вас помочь мне с этой работой зимой? Но придется подождать с оплатой до весны, однако зарплата будет такой же.
— Да, предоставь всю работу нам!
Трое старших братьев с улыбкой согласились на работу. Благодаря тому, что они собираются выполнить фактическую всю ручную работу, Лютц должен быть свободен, чтобы сосредоточить все свои усилия на обучении.
— Лютц, ты сделал расчеты? Сколько это все будет стоить?
— Шесть тысяч леонов, а это шесть больших медных монет…Все правильно?
На этот раз старшие братья Лютца сделали пятнадцать деталей. Поскольку каждый из них заработал ему по четыре средние медные монеты, а это шесть больших медных монет в общей сложности. Он все это заработал только с комиссии.
