Специальная форма «копья», а больше всего это похоже на минарет или плод инжира, насаженный на цыганскую иголку, позволяет практически до нуля снизить фронтальное сопротивление. Заряд генерирует перед собой ударную волну, а сам движется практически без сопротивления, что позволяет дойти до цели с очень незначительной потерей скорости, а вот там он практически мгновенно отдает всю свою энергию ударной волне в жидкости (на тех скоростях любое твердое тело — жидкость).
Ладно, прикопала «лишнее», попрыгала, прошипела сквозь зубы «у верблюда два горба, потому что жизнь — борьба» и тронулась по утреннему холодку. Хотя в пустыне рекомендуется двигаться ночью (особенно тем, кому достались от предков глаза ночного хищника), а днем — отлёживаться в укрытии, но что тут поделаешь, если сборы так затянулись. Потому — топаем до жары, а там заползем под отражающую пленку, которой накроем свежевскопанную ямку, на прохладненький песочек — дышать охлаждаемым респиратором воздухом, зря я что ли всю эту машинерию на горбу волоку…
Собственно пустыней, в бытовом смысле, окружающее не является, просто плато прорезанное множеством сухих русел рек, где-то вдали вообще маячит нечто похожее на горы, так что скажем так — засушливая местность.
А куда собственно я собралась? Да как «куда?» — контакт налаживать. А для этого Тактик в ста восемнадцати километрах отметил мне место, в котором явно кто-то есть, причем, судя по всему — один или семьей не больше трех. Как раз то, что рекомендует инструкция для первичного контакта — выбрать максимально изолированную особь, так, чтобы на его «помогите!» не прибежала толпа с вилами и криками «бей демона». Пребывая в качестве объекта загонной охоты несколько неудобно учить местный язык, ввиду ограниченности используемых выражовываний.
А вот понимание, что ты с такой очаровашкой (вроде меня) один на один, мигом настраивает на конструктивный лад. Как говорится — «хорошо зафиксированный клиент в предварительных ласках не нуждается» или там речь шла про анестезию…
Вот, вроде в ритм движения вошла, да и красота вокруг неописуемая, после прохладной ночи вся мелкая живность вылезает погреться, ну и подзакусить.
Кстати об инструкциях — а не спеть ли? И ничего смешного тут нет — вокруг хоть и полупустыня, но она отнюдь не пуста, в ней все давно поделено в соответствии с размерами едящих и поедаемых. А я, между прочим, иду по чужим охотничьим территориям — крупные хищники, они ведь совсем не такие кровожадные, как принято считать, и необычную дичь, тем более такую крупную, съесть попробуют со всей возможной осторожностью, даже если тут всеобщая голодовка. А если голода нет, то просто посмотрят издали и постараются выгнать со своей земли. А если неведомая зверушка вместо охоты всех предупреждает о своем появлении, то ну и фиг с ней — охоту хоть и портит, но сама чужую территорию занять не пробует, пахнет необычно, ведет себя нагло, топает мимо — ну и пусть топает.
Крупные копытные или стайные собачьи такую мою деликатность могут и не оценить и пробовать разобраться, но на первых у меня кумулятивные заряды есть (есть, правда, и светошумовые, но их жалко — мало, да и местный белок все равно пробовать надо), а для стайных — пулемет. Двуногих же, как и любую другую опасность, я благодаря Тактику должна обнаружить гораздо раньше, чем они меня.
Так, что там есть про попадание в другие миры — «Гарнизоны»? [1] http://www.viktorverstakov.narod.ru/pesni/S_tashkentskoy.mp3
С Ташкентской пересылкою
последнею бутылкою
простились — и айда
воздушным сообщением
в другое измерение,
в другие города.
Кабул, Кабул:
эрэсов гул,
Дар-уль-Аман, где чуть живой
от скуки штаб 40-й,
аэродром,
небесный гром,
комдив с чекушкою и прапорщик с ведром.
Джелалабад:
волшебный сад
меж двух бригад,
что над рекой
хранят свой собственный покой;
спим на часах с «бычком» в усах,
и вертолетный полк витает в небесах.
Кундуз, Кундуз:
не хватит муз,
чтобы поэта вдохновить
тебя прекрасным объявить,
зимой мороз,
весной понос
и круглый год «жить иль не жить?»
— один вопрос.
Газни, Газни:
кругом огни,
бьют ДШКа
издалека
и минометы с бугорка;
берись за ум,
гони ханум,
без темноты она не стоит этих сумм.
Гардез, Гардез:
пыль до небес,
качают духи головой
перед бригадой штурмовой —
мол, за рубли
в такой пыли
мы сами, духи,
продохнуть бы не смогли.
Пули-Хумри:
тут хоть умри,
но вечно глина под ногой
и вечно мина под другой,
и каждый час
пугает нас
рванувший сдуру на складах боезапас.
Шинданд, Шинданд:
здесь мало банд,
а тот, кто этому не рад,
пусть отправляется в Герат,
но здесь, ой-ля,
госпиталя,
где много баб,
а с ними пухом нам земля.
И Кандагар:
сплошной угар,
на Черной площади броня
горит средь ночи и средь дня,
но за углом — аэродром,
там нас не взять,
там ждет нас прапорщик с ведром!
Потом конечно настала очередь гимна десанта, раз уже я в него переквалифицировалась:
Десант не знает, куда проложен в полетных картах его маршрут.
Десант внезапен, как кара Божья,
непредсказуем, как Страшный суд.
Хоть за три моря, хоть за три горя,
хоть с ветром споря, а хоть с огнем,
взлетает вскоре, со смертью в ссоре,
десант, не надо грустить о нем.
А если маршал в тебя не верит,
а если дома живым не ждут,
за все ответит случайный берег,
куда причалит твой парашют.
Потом много еще чего, пока все хорошее настроение не пропало в результате встречи с родственником, что собственно и следовала ожидать — никакая теория не выдерживает столкновения с реальностью.
Говорите, что мы с ним никакие не родственники? Правильно говорите, я биологически буду к приматам ближе чем «Дети Адама», хоть эти бедняги наверняка себя к ним причислят, как только таких богохульников перестанут регулярно на кострах поджаривать, или в этом регионе больше кол распространен? Но я лично, на родство с этими краснозадыми… ну не согласна и все. Впрочем, после знакомства с «теплым песочком» согласна, что такая… э-э-э, мозоль — весьма ценное эволюционное приобретение. К тому же — если что-то выглядит как кошка (ага, с хвостом купированным), и мяукает как кошка (надо потренироваться), а также ловит мышей — то это кошка и есть.
Что за мыши, спрашиваете? Ну, вообще-то это крысы и мое любимое развлечение. Пусть и не невинное, но не все же кораблю мне на нервы капать, в эту игру вполне можно и вдвоем играть. Потому, как сильно достанет — вытаскиваю из «биохранилища образцов повышенной опасности» (зверинца по-простому) парочку «черных гренландских» (на самом деле они уже бог знает сколько лет совсем не черные, а обычные белые лабораторные крысы), и выпускаю в разных корпусах. Называется это — тренировка сенсорных навыков. После чего остается только усесться в позу понеудобнее и среди всей этой мертвой машинерии в объеме равном половине кубического километра попытаться найти два живых бьющихся сердца.
Если думаете, что это сложно, то сильно ошибаетесь — условия-то идеальные, это вам не на планете, где все жизнью пропитано. А вот выловить этих паразитов, пока они не встретились… Тем более, кораблик сильно переживает за целость своих потрохов, а крыски для него — единственные наверно «естественные враги». Ох, как его колбасить начинает, когда «диверсантов» найти не удается хотя бы пару часов. Представляете истерику в исполнении 10-тимегатонной железки? Нет, вы это ПРЕДСТАВИТЬ НЕ МОЖЕТЕ.
