труда, недели полторы с утра и до вечера горбатился на пресловутом ручейке. Только начавшиеся дожди сбили с него старательский зуд. Сколько золото он намыл было неизвестно. Об этом он никому не рассказывал. Да и никто его об этом и не спрашивал.
А потом мы пошли в школу.
К чему про детство вспомнил? Золото! Я где-то читал, что в конце девятнадцатого в начале двадцатого веков за золотник, а это четыре с небольшим грамма, можно было получить от двух до трех рублей. Вполне приличные деньги. Не знаю как в деревне, а в городе зарплата квалифицированного рабочего в это время была 40–50 рублей в месяц и на эти деньги он нормально жил вместе с семьей. Правда и вкалывать приходилось по 12–14 часов шесть дней в неделю. Неквалифицированный рабочий получал 12–15 рублей. Выходит мы с Минькой за час не кипешной работы намыли почти месячную зарплату неквалифицированного рабочего девятнадцатого века. Не хило! Правда обратить золотой песок в наличные будет не просто, но какие-то ходы наверняка есть. Тому же Зырянову можно сдать.
Ладно! Не буду делить шкуру здравствующего медведя. Может статься, что нашли уже там золотишко, и я пролетел фанеркой над Парижем. Значит надо думать и над альтернативными источниками благ.
Ну да! Ну да! Пришло время мне озаботиться вопросом «Что делать?». Ну не крестьянин я ни разу. Пейзанская жизнь меня не вдохновляет. Как собственно и вкалывать на станке по 12 часов за мизерную зарплату мне западло. Надо как-то выбиваться в буржуи, так сказать, в эксплуататоры рабочего класса ну заодно и крестьянства. На самый крайний случай можно и в творческую интеллигенцию податься. Плагиатить в меру попаденческих сил, благо не все пока ниши в искусстве заняты детьми богоизбранного народа, есть еще где развернуться.
А что! Сваяю черный квадрат раньше Малевича. На этот художественный подвиг моих талантов наверняка хватит. Ну и философскую базу под это дело подвести сумею. Зря что ли прочитал гору всяческой философско-эстетской ерунды, забыл правда почти все, но того что смогу вспомнить вполне достаточно. Тут главное вещать надо с апломбом первооткрывателя, и не знать сомнений.
Но вот незадача, не принесет мне никаких дивидендов пресловутый «Черный квадрат». Рано еще «Черному квадрату». Не примет интеллигенция такого наглого наезда на искусство. Передвижники вроде еще в почете? Или уже нет? Ну не помню я историю русской живописи. Не интересовался почти. Когда там кризис случился? В начале двадцатого века вроде. Развитие фотографии и кинематографа художникам подгадило. Вот и стали изгаляться и крушить устои. Вот тогда и «Черный квадрат» к месту пришелся. И то лет пятьдесят его нужно пиарить постоянно, иначе не впарить эту откровенную туфту будущим олигархам. Так что, пусть спит спокойно дорогой товарищ Казимир, не покушусь на святое.
Петь песни Высоцкого и других авторов у меня тоже не получится. Мало того что говорю с трудом, хриплю почище Владимира Семеновича, так еще медведь на ухо наступил. Нет когда поет кто-то другой, я прекрасно слышу фальшивые нотки. Но когда пытаюсь петь сам, то фальшивлю безбожно. Выходит, медведь не на ухо наступил, а на язык.
Заняться литературой? Жутко муторное дело. Во первых дословно не помню ничего, а это значит что нужно все придумывать заново. Будь у меня как у нормального попаденца хотя бы ноут завалящий, тогда попробовать набивать текст в «Ворде» конечно, можно было бы. А елозить перышком, макая его в чернильницу да еще при этом морщить мозг, напрягая чахлые извилины; нет уж, увольте.
А вот тему спекуляции зерном надо обмусолить. Читал, что в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов 19 века неурожай был в европейской части империи и на Урале, а на Алтае как раз наоборот; хлеба нарастет до фига, и барнаульские купцы изрядно наварятся на этом деле. Скупать зерно будут по 25–30 копеек пуд, продавать в Тюмени или Тобольске по 1рублю 70 копеек. Если отминусовать издержки по транспортировке, то за сезон можно утроить капитал. И такая лафа будет продолжаться года три.
Дело верное, но есть тут маленький нюанс: сначала этот первоначальный капитал надо где-то раздобыть. Как завещал один из первых наших долларовых миллионеров товарищ Стерлигов: чтобы заработать миллиард нужно, для начала украсть пару миллионов и никак иначе. А вот с этим засада! Я бы пожалуй и украл тысчонку другую, только у кого? У местных «олигархов» наверное не найдется нужной суммы наличными, да и попробуй укради у них, сами ограбят кого угодно. Банк грабануть что ли? Непростое это дело, да и где искать те банки? В Барнауле вроде банков никаких пока нет, да и в Бийске тоже. Остается одно. Золото! Видимо от этой темы не отвертеться. Но заняться этим мне удастся в лучшем случае через год, а скорее всего через два года. А значит готовиться надо и готовиться серьезно без дураков.
Между тем, Ленька как-то очень быстро обучился грамоте, читает и пишет вполне уверенно. Вместе с ним и я освоился с современным алфавитом, уже не раздражают: ни шрифт, ни яти с фитой, ни твердый знак в конце некоторых слов. Да и вообще, странное явление я заметил: вроде сближаемся мы с ним. Он взрослеет стремительно, а я также быстро молодею; ну в смысле вполне хорошо себя начинаю чувствовать в обществе деревенских малолеток. А может мы постепенно сливаемся в единую личность или, что-то подобное происходит. Ладно, поживем увидим что да как.
С моей подачи Ленька с Архипкой принялись ладить арбалеты или как они их называли, самострелы. А подвигло на эту инновацию, желание подстрелить здоровенного глухаря. Он напугал, вылетевши буквально у них из под ног, когда, они в очередной раз топали на Ведьмин Омут; уж больно крупные караси водились там.
Конечно, у деда было ружье, но этот карамультук с восьмигранным стволом и массивным прикладом весил, наверное, как ручной пулемет, заряжался с дула, выстрел производился с помощью капсюля (местные называли его пистоном), который перед выстрелом надевался на запальную трубку. Я сильно подозревал, что ствол этот был переделан из кремневки или того хуже из фитильного ружья. Стрелять из такого тот еще геморрой. Хотя дед из него стрелял и неудобств не испытывал. Даже на медведя с этим раритетом хаживал. Ну то дед. Думаю, что с небольшим медведем он бы и без ружья справился. Ленька же с трудом поднимал эту дуру, о стрельбе даже и речи не могло идти.
Поэтому
