Шаги все ближе, я хмыкнул и чуток расслабился. Кажется, моя интуиция меня не подвела. Теперь оставалось уговорить самого себя и не пугать беспечного товарища до полусмерти. Очень хотелось снова прилипнуть к стене, подпустить поближе, ослепить фонарем и рявкнуть: «Стой, кто идет», ну или хотя бы простое, но такое пугательное «бу».
Вздохнув решил сильно не пугать беспечное создание. По моим прикидкам, мне навстречу шла, едва ли не вслух напевая песенку по зайцев в лесу невозможная, несносная, катастрофически непослушная Лена Блохинцева, чтоб её!
Я добрых полчаса пытался понять, какого лешего эта девчонка делала в подземелье одна без меня, и какого черта она вела себя так беспечно? Вроде не дура, знает, что это может быть опасно. Но ведет себя хуже детсадовки!
Это ж надо, дорогу под ногами она, значит, себе освещает. Иногда даже светит на стены, а вот посмотреть, что там впереди, нет ли опасности или засады, мозгов проверить не нашлось. Все истратила на идею приперется под землю, не поставив никого в известность. Эх, жаль, хворостины нет, и я не её отец. Выпорол бы прямо здесь! Не посмотрел бы, что взрослая вымахала.
— Вот ты и попалась! — я все-таки не удержался и рявкнул, чуть изменив голос, когда до меня оставалось пара метров. И уже пошутив, сообразил, что с перепуга это крышесносное создание может натворить, что угодно. Так и случилось.
Девчонка на рефлексах дернулась, попыталась поймать меня в луч света, но я качнулся в сторону, и она не смогла меня разглядеть. Зато я тут же врубил свой фонарь, ослепляя «противницу». Напугаю, может, хотя бы инстинкт самосохранения врубится, и вырубит в Ленином мозгу заметочку: нечего шляться одной по подземельям и подворотням.
Ситуации после моей дурости складывалась странная. Я ожидал визгов и воплей, но отчаянная девчонка даже не пискнула, а взяла и просто-напросто швырнула в меня тяжелым фонариком. И если бы я стоял на линии попадания, словил бы снаряд в грудь или в голову. Бросок у Лены, как и замах, оказался хорошим, сильным и точным.
— Черт, Лена! Все, сдаюсь, — выругался я, когда услышал, что девчонка развернулась и по-прежнему молча рванула в обратную сторону. — Лена! Твою дивизию! Это я, Лесаков! Пошутил я! Стой, кому говорю!
Подхватив с пола фонарь девчонки, я быстрым шагом рванул за Блохинцевой. Видимо, с перепуга до нее не дошли мои слова, и она продолжала убегать. Ну как убегать. В темноте много не набегаешь, Лена то и дело спотыкалась, но упрямо молчала и пробиралась вперёд, подальше от опасности.
— Лена! Да остановись ты, что б тебя! — рявкнул я во всю мощь легких. — Ноги переломаешь, ненормальная! Это я, Алексей!
Шаги внезапно стихли, а затем девчонка стремительно развернулась и швырнула в меня палку. Где только отыскать успела?
— Ты чего творишь? — возмутился я, уворачиваясь от летящего импровизированного копья.
— Я творю? — яростно взвизгнула Блохинцева. — Да я тебя сейчас… Да ты! Да я чуть от страха не умерла! Лесаков! Ты придурок! — Лена, размахивая руками, зашагала в мою сторону.
Я освещал одним фонарем дорогу, вторым старался светить чуть вбок поверх головы, чтобы не слепить.
— Блохинцева, я тебя выпорю! Вот ей-богу, выломаю розгу и выпорю, чтоб ты неделю, а лучше месяц ходить не могла! А только лежала на животе!
— Лесаков! Ты… ты… невозможен!
— Возможен. Зато теперь одна больше не полезешь, куда не просят, — сердито огрызнулся в ответ на обвинения, перехватывая девичьи запястья. — Какого черта ты тут делаешь одна? Тебе мало трупов? Сама решила трупом стать? Или в указатели тайников захотелось⁈
Я крепко держал Ленины руки, девчонка не оставляла попыток стукнуть меня посильней.
— Дурак! — девчонка продолжала сердиться.
— А сама-то кто? — отфутболил я. — Тебе что было сказано: одной в подземелье не соваться.
— А сам⁈
— Я — мужик! Причем подготовленный мужик. А ты — сопливая девчонка! Ты кем себя возомнила? Ларой Крофт?
— Кем? — от удивления Лена забыла, что на меня нужно ругаться и даже перестала вырываться.
Черт, прокол.
— Неважно! Ты какого лешего полезла одна в эту часть? Какого черта ты вообще приперлась сюда одна? У тебя с памятью проблемы? Я же сказал — здесь может быть опасно!
— Я хотел помочь, — успокаиваясь, выпалила Лена.
— Каким образом? Сломав шею? Или ноги? Или просто исчезнув в этих катакомбах? Ты хоть понимаешь, что даже твои останки здесь никто кроме меня, искать не будет. Уверен, ты даже мне в общаге записку не оставила, куда поперлась с утра пораньше. Угадал?
— Ну-у-у… — протянула Лена, пряча глаза. — Леш, ты не понимаешь! — девчонка тут же кинулась в атаку.
— Не понимаю, — согласился я, притягивая Лену к себе и вынуждая девушку чуть запрокинуть голову.
К этому моменту, как я схватил девчонку за руки, один фонарь был выключен, а второй торчал из переднего кармана штанов, лампой вверх. Тем не менее, чтобы удержать юркую и сильную спортсменку приходилось применять усилия.
— Я отказываюсь понимать твою глупость, — наклоняясь вперед, севшим голосом выдохнул я.
Лена еще не понимала, какое наказание её ожидает, и машинально пыталась объяснить свой поступок.
— Леш, я всю ночь не спала, а под утро заснула и во сне поняла! — глаза девушки возбуждённо блестели в полумраке.
Через секунду возбуждение от азарта и собственной гениальности смениться другим. Я улыбнулся, девичьи зрачки ахнули, а затем недоумением сменилось осознанием ситуации, но было поздно. Мои губы не встретили никакого сопротивления, и через секунду мы целовались, как одержимые, забыв обо всем на свете.
Не знаю, на кого из нас нашло озарение, точнее, с кого первого схлынуло помутнение, но мы как-то вдруг одновременно оторвались друг от друга. Тишину тоннеля нарушало наше тяжелое дыхание, казалось, подземный мир замер, ожидая неминуемого продолжения.
Лену немного качнуло, и я потянулся к ней, чтобы поддержать. «Черт, я же вроде один фонарь засунул в карман», — удивился про себя, ощутив неудобство с районе паха. Через секунду до меня дошло, что за рукоятка и откуда выпирает, и я постарался чуть развернуться, чтобы не напугать Лену своими фонариками при случайном прикосновении.
— Лен, если я попрошу тебя вернуться домой? — не особо надеясь на успех, шепнул я куда-то в растрепавшиеся на макушке волосы. Макушка отчаянно задергалась, всем своим видом отказываясь покинуть то ли мои объятья, то ли подземелье, то ли и то и другое стразу.
— Ладно, тогда рассказывай, что там тебе ночью приснилось?
— Пошли на воздух, нам все равно с той стороны заходить придется, — Лена отстранилась и чуть запрокинула голову, чтобы удобней было разговаривать.
— Почему?
— Я прошла этот рукав со стороны решетки, и ожидаемо вышла там, где мы вчера с тобой заходили, и тогда с одноклассниками. Так вот, если пройти мимо скрытого поворота, где мы с тобой нашли останки, дорога ведет напрямую оттуда сюда и наоборот. Я не понимаю, как такое возможно, и почему я не обнаружила с этой стороны тот тупичок, помнишь?
— Помню… Ты могла пропустить очередную архитектурную складку в стене, — задумчиво протянул я. — Если здесь нет ничего такого, никакой потайной двери, откуда тогда взялся тот мужик в кепке? Просто бродил по подземелью? И почему именно сюда Сидор Кузьмич просил Женьку пригнать лодку?
— Я не знаю, — Лена растерянно пожала плечами. — Я дважды прошла этой дорогой, вчера и сегодня, и ничего не нашла. Может и пропустила, хотя стараясь быть внимательной. Но все равно, одной сложно.
— Может быть, может быть, — я выпустил девушку из объятий, достал фонарь из кармана и посветил на стену.
Кирпич как кирпич, чтобы найти хотя бы одну букву или непонятную метку, нужно быть очень внимательным. Да и свет желательно помощней. Наши световые лучи выхватывают куски из темноты, но полной картины не дают.
— Ладно, придется тебе еще разок прогуляться по этому тоннелю, — обрадовал я девчонку.
— Почему?
