— Я куплю тебе новое, — усмехнулся Вулрех, — и не одно. В том числе и свадебное.
— Ты шутишь? — Кэт поднялась на локте, внимательно заглядывая в глаза Вулреха.
— И не думал, — ответил Вулрех, — так получилось, что я еще не успел жениться, что неприемлемо для барона Ловенвальда.
— А разве барон Ловенвальда не должен выбирать невесту из своих?
— Должен, — кивнул Вулрех, — но из любого правила могут быть исключения. Наши предки — архонты и их отпрыски, — заводили детей от обычных крестьянок, поскольку никакой знати в те времена еще не было. Сейчас же архонтской крови в моих жилах хватит на двоих, да и ты — не обычная селянка. Твоя кровь только усилит мой род.
— Баронесса, — мурлыкнула Кэт, — мне нравится. Но что мы скажем Лене?
— Ты же не собираешься до конца своих дней ходить за ней хвостиком? — пожал плечами Вулрех, — рано или поздно вам обоим придется устраивать свою жизнь. Твоя подруга — не дура и поймет, если ты начнешь раньше.
— Ты и мертвого уговоришь, — Кэт игриво куснула Вулреха в плечо, — что же, я согласна.
— Так мило все это слышать, — раздался вдруг насмешливый голос, — ничего, если я нарушу вашу идиллию, котики?
Вулрех и Кэт одновременно вскинулись на кровати, с раздраженным недоумением рассматривая стоявшую в дверях красивую женщину с темной кожей. Госпожа Амали изменилась — вряд ли аристократы Гроскании узнали бы сейчас утонченную куртизанку в этой экзотической дикарке. Пышные бедра охватывала короткая юбка, расшитая бисером, полную грудь едва прикрывала полоска шелковой ткани. Меж массивных полушарий свисало ожерелье из когтей и клыков хищников, отделанных золотом. Между них красовался череп твари похожей на ящерицу, с алыми рубинами в глазницах. К поясу женщины крепился небольшой мешочек из тонкой выделанной чешуйчатой кожи. В руке она держала светящийся шар из зеленого стекла.
— Тебя не учили стучаться? — Кэт первой обрела дар речи, — кто ты вообще такая?
— Я пришла к твоей подружке, — сказала Амали, — где она?
— Здесь ее нет, — Кэт угрожающе оскалилась, — и она не говорила, что ждет гостей.
— Тогда я сделаю ей сюрприз, — Амали облизнулась, похотливо рассматривая обнаженную парочку, — вы же поможете мне скоротать время в ее ожидании?
— Все что я тебе помогу, — зло сказала Кэт, — это оправиться в Лимб. Даже восстать не сможешь — нечему будет восставать.
По ее телу прошла сильная дрожь, лицо исказилось в жуткой гримасе — и вот уже на кровати поднимается, вздыбив шерсть, черная кошка. Рядом с ней, огласив комнату грозным рыком, вскинулся лев. Оба зверя уже собирались кинуться на незваную гостью, когда Амали выбросила перед собой зеленый шар, который не упал, но повис в воздухе. В тот же момент он полыхнул ослепительно яркой вспышкой, на миг ослепившей обоих хищников. Этого хватило Амали, чтобы выхватить из мешочка пригоршню черной пыли и швырнуть ее в глаза Вулреху и Кэт, выкрикнув несколько слов на незнакомом языке. Послышалось чиханье и раздраженное фырканье: большая кошка и пещерный лев трясли головами и чесали морды лапами, словно пытаясь вытряхнуть что-то из глаз. Амали издевательски рассмеялась и, пройдя мимо хищников, подошла к сваленным на полу вещам. Сумку Лены она нашла быстро — и, расстегнув ее, достала нефритовый фаллос.
— Эржет, дорогая, — полные губы раздвинулись в издевательской улыбке, — как приятно видеть тебя в таком виде. Думаю, я найду тебе применение не хуже, чем та сучка, что запихнула тебя в эту штуку.
Она по-хозяйски засунула фаллос в свой мешочек и обернулась к Вулреху и Кэт. Те, все еще оставаясь в зверином обличье, застыли посреди комнаты. Две пары глаз — зеленые и желтые — с непонятным выражением уставились на колдунью.
— Вы же не думали, что я сунусь в эту дыру, не разобравшись с кем имею дело, — усмехнулась Амали, усаживаясь на кровать, — там откуда родом моя мать, полным-полно таких оборотней — львов, леопардов, гиен. Плоха та обайфо, которая не сумеет подчинить их себе — а мать учила меня хорошо. Девчонкой я неплохо зарабатывала на гладиаторских боях, когда выходила на арену с голодными львами — и те слушались меня.
Она щелкнула пальцами и вытянула ногу в сапоге из крокодиловой кожи.
— Пока я искала вас, моя обувь малость запылилась, — сказала она, — ну, кто из вас, киски, услужит хозяйке?
Кошка-Кэт припала к полу и на брюхе подползла к усмехающейся колдунье. В следующий момент она уже покорно вылизывала сапог, также как и Лев-Вулрех, старавшийся рядом. Амали с издевательско-снисходительной улыбкой смотрела, как недоумение в звериных глазах сменяется раболепным обожанием.
— Этот порошок, — пояснила колдунья, — состоит из измельченной шерсти форвалаки — пантеры-оборотня из Лонголо, мускуса пятнистой гиены, высушенных ягод мандрагоры, моей менструальной крови, а также семени моего отца, что я забрала с тела одной из его наложниц. Мой отец, по матери, в родстве с королевским домом — а ведь в жилах владык Гроскании течет кровь Эшу Мэда, одно из обличий которого — Великий Лев. Я произнесла множество заклинаний, чтобы вдохнуть в это зелье должную силу — и теперь ни одна большая кошка, также как и оборотень, принимающий ее обличье, не в силах устоять перед его действом. Ни в зверином облике, ни в каком ином.
Она насмешливо посмотрела на Кэт и Вулреха, что с неослабевающим усердием вылизывали до блеска сапоги, потом щелкнула пальцами, выкрикнув короткую команду. По телу черной кошки вновь прошла сильная дрожь и она превратилась в голую девушку. В человеческом облике, впрочем, Кэт столь же старательно полировала обувь Амалии языком. Колдунья рассмеялась и, ухватив кошкодевку за плечи, заставила ее подняться.
— Тебе тоже хватит! — она презрительно пнула Вулреха, — отошел к двери и не пускай никого. Кроме нашей общей подружки — с ее головы и волоса не должно упасть.
Огромный лев послушно улегся у двери, тогда как Амали, ухватив Кэт за руку, уложила ее себе на колени.
— Ты была плохой киской, — укоризненно сказала колдунья, проводя пальцем по ложбинке между упругих ягодиц, — грубила мамочке, угрожала ей. Знаешь, что бывает за такое?
Кэт взвыла, когда женская ладонь со звонким хлопком опустилась на ее зад. Кошкодевка не пыталась вырваться, лишь жалобно завывала, пока Амали, насмешливо улыбаясь, обрабатывала шлепками ее ягодицы: сначала одной, а потом и двумя руками. Звук ударов становился все сильнее, в нем появился определенный ритм — словно Амали, подобно своим далеким предкам из Черных Королевств, набивала монотонную, завораживающую мелодию на этом «барабане» из плоти. Лишь когда ягодицы Кэт из белых стали красными, Амали прекратила экзекуцию. Усадив дрожащую девушку себе на колени, колдунья просунула руку меж бедер и Кэт послушно раздвинула ноги, облегчая доступ к своей влажной сокровищнице. Амали, любуясь контрастом своих темных пальцев на белой коже, лениво играла с нежными складочками, заставляя Кэт порывисто вздрагивать и вздыхать. Затем колдунья отняла руку от промежности Кэт и поднесла к ее губам, заставив девушку слизать собственную влагу.
— Мы еще поиграем с тобой и твоим приятелем в разные приятные игры, — шепнула Амали на ухо Кэт, — но прежде — расскажи мамочке все о своей подружке. Чем больше ты расскажешь — тем скорее она присоединится к нашим забавам.
«Путь тяжел, но цель прекрасна, как огонь костра…»
— Это какая-то шутка?
Лена недоуменно глянула на своего провожатого.
— Никаких шуток, — невозмутимо ответил тот, — тебе именно туда.
Лена вновь посмотрела на реку, где, метрах в пятидесяти от берега, поднимался остров, — тот самый, где стоял храм Астарота. На этот раз попаданка видела его не с парадного входа, как тогда с реки, а скорей с «торца», где к основному зданию лепились разные пристройки. От них спускались вырубленные в камне ступени, ведущие к множеству причалов. С одного из них сейчас и отходила лодка, которой правил, отталкиваясь длинным веслом, некто закутанный в черный балахон.
