— Розмайн воспитывалась, не подозревая ни о своих родителях, ни о своём положении, но в её сердце было сострадание к тем, кто живёт в более тяжёлых условиях, чем она. Ей было жаль детей, живущих в приюте, а потому, не смотря на свою молодость, она дала сиротам работу и еду.
Он так лестно отзывался об этой девочке Розмайн, что я искренне хотела спросить, о ком он на самом деле говорит. Он конечно был прав, и я действительно была шокирована ужасным состоянием приюта, и чтобы улучшить там условия я организовала в приюте мастерскую, но он рассказал об этом в такой манере, что мне казалось, что он говорит не про меня.
— Я слышал рассказы об её удивительной самоотверженности от главного священника Фердинанда, но сомневался в его словах. Я думал, что ни один ребёнок не может быть настолько сострадательным к другим и таким успешным, а поэтому отправился в приют, чтобы лично подтвердить это. Там я повстречал Розмайн, которую сироты очень любили и почитали как святую. Моё сердце было тронуто её добродетелью.
Это слишком сильное преувеличение! Святая?! Единственная святая, которого я знаю — это Вильма!
Вот только мои молчаливые протесты ничего не значили, поскольку герцог, сказавший, что он сперва сомневался в словах Фердинанда, а потому сам отправился в приют, чтобы подтвердить истинность его слов, сделал своё утверждение более правдоподобным для людей. Те, кто раньше бормотал «это смешно» или «я в это не верю», теперь говорили «неужели это правда?» и «мне трудно поверить, но если он говорит, что видел это сам…»
А-а-а-а! Я больше не могу стоять здесь перед всеми! Я хочу убежать с криком «Всё не так! Я вовсе не святая!». Папа, Лютц, спасите меня!
— Более того, работа, которую она дала сиротам, была весьма интересной, и я увидел в ней потенциал стать новой отраслью в герцогстве. Однако, в то время как я строил планы о том, чтобы расширить это дело на всю территорию герцогства в следующие двадцать лет, Розмайн стала мишенью дворянина из другого герцогства.
При этих его словах в зале поднялся шум.
— Я уверен, что вы все уже слышали о произошедшем инциденте. Пока я отсутствовал на собрании герцогов, злодей по поддельному разрешению проник в город. Оказалось, что бывший глава храма разгласил информацию о благородных действиях Розмайн по спасению приюта и о её огромном количестве магической силы. Таким образом, чтобы укрепить её положение и защитить ребёнка Эренфеста, обладающего столь огромной магической силой, я удочеряю Розмайн.
В зале вновь поднялся шум, но, похоже, что на этот раз присутствующие отнеслись к словам Сильвестра с пониманием. Думаю, именно дворяне, которые предоставляли свою магическую силу герцогству, лучше всего были осведомлены о её текущей нехватке.
— В связи с казнью бывшего главы храма, отсутствием в храме достаточного количества священников, способных совершать молитвы и благословения, а также из-за её собственного желания продолжать помогать сиротам, я назначаю Розмайн новой главой главы храма, пока она не достигнет совершеннолетия. Её первой задачей будет создание мастерских в близлежащих городах, чтобы продолжать спасать сирот.
Я вообще не хочу выходить замуж, а потому я могла бы служить главой храма всю свою жизнь, занимаясь расширением полиграфии и увеличением количества книг в храмовой библиотеке, но похоже что Сильвестр не собирался этого допустить. Если он удочерил меня, чтобы помешать забрать меня дворянам из других герцогств, то я могла предположить, что он мог планировать выдать меня в будущем замуж, например, за Вильфрида. Вот только, по тому что я слышала о Вильфриде, он показался мне миниатюрным Силом*, что, честно говоря, весьма расстраивало меня.
— Фердинанд, с твоего позволения.
Сильвестр достал из кармана лист пергамента и протянул его Фердинанду. На нём уже что-то было написано, и, пробежавшись по содержимому взглядом, Фердинанд кивнул. Это был официальный документ для удочерения.
Затем Сильвестр достал что-то похожее на тонкую, богато украшенную перьевую ручку. Он передал её Карстеду, и тот подписал пергамент а затем вручил его мне. Я подумала, что это что-то вроде шариковой ручки, поскольку он не окунал её в чернила, но как только я взяла её, то почувствовала, как из меня вытягивается магическая сила. Судя по всему, это был магический инструмент, который использовал магическую силу вместо чернил. Когда я попробовала поставить свою подпись, то поняла. что это действительно что-то вроде шариковой ручки, которой я могла легко писать в обмен на крайне малое количество магической силы. Ого, я тоже хочу себе такую!
Некоторое время я с любовью рассматривала ручку, но меня прервал кашель. Фердинанд пристально посмотрел на меня, а затем медленно перевел взгляд на Сильвестра. Когда я проследила за его взглядом, то увидела что Сильвестра протягивает ко мне руку и лишь губами произносит: «Поторопись и отдай её мне».
Подавив желание оставить её себе, я как можно более грациозно и наигранно улыбаясь, протянула ручку Сильвестру. Приняв её, Сильвестр лёгким движением руки поставил свою подпись. Подобно магическому договору, лист вспыхнул золотым пламенем и исчез. Таким образом договор был заключён.
Когда толпа зааплодировала, Карстед наклонился, чтобы поднять меня. «Улыбнись и помаши им», — прошептал он мне так, чтобы я могла его расслышать среди шума аплодисментов. Стараясь копировать манеры японского императора, я улыбнулась и принялась с достоинством махать. При этом я тихо спросила Карстеда:
— А этот магический договор тоже ограничен городом? Всё ли будет нормально, если удочерение будет действовать лишь в одном городе?
— Лишь магические договоры используемые обычными торговцами ограничиваются городом. Это совершенно разные вещи, — ответил мне Фердинанд вместо Карстеда.
Судя по всему, существовали различные виды магии договора.
* * *
Теперь, когда церемония крещения и моё и удочерение были завершены, гости начали беседовать друг с другом, пробуя прекрасные блюда, приготовленные Эллой и поварами особняка. Вот только, к своему несчастью, я не могла покинуть алтарь, поскольку дворяне должны были подойти и поприветствовать меня. Было недопустимо, чтобы я что-то жевала, пока люди будут представляться мне, а потому максимум, что я могла себе позволить до окончания приветствий — это напитки. Ох… всё выглядит так вкусно. Я тоже хочу кушать. Корнелиус, как же тебе повезло.
Наблюдая за тем, как Корнелиус радостно уплетает еду, я заметила, как Вильфрид попытался тоже взять себе что-нибудь поесть, но Лампрехт ему не позволил. После этого подошла жена герцога, схватила Вильфрида, дала какие-то указания Лампрехту, а затем подошла ко мне.
Первыми, кто должен был меня поприветствовать (точнее меня должны были им представить) была семья Сильвестра. Другие дворяне не могли прийти поприветствовать меня, пока ко мне не подойдёт семья герцога. Вильфрид недовольно надулся из-за того, что ему не позволили поесть, вот только его родители его полностью проигнорировали. Карстед представил нас.
— Лорд Сильвестр, его первая жена, госпожа Флоренция и их сын господин Вильфрид.
У Флоренции были светлые, близкие к серебристому цвету волосы и глаза цвета индиго. На первый взгляд она казалась нежной красавицей, но по тому, какой железной хваткой, она держала за рубашку Вильфрида, она произвела на меня впечатление достаточно строгой матери. Если предположить, что он и правда был миниатюрным Силом, то могу представить, как же ей сложно держать их обоих под контролем.
— Госпожа Флоренция на два года старше лорда Сильвестра и обладает невероятной способностью сдерживать своего мужа.
— Карстед! — выкрикнул Сильвестр, слегка поморщился от такого представления.
Флоренция же на такое представление мило рассмеялась. Я заметила, что Фердинанд при этом согласно кивнул. Если бы она действительно была женой с характером «старшей сестры», которая могла держать Сильвестра под контролем, то я бы очень хотела с ней поладить.
