Так и есть, впереди виднеются развалины какого-то большого поселка и среди этих развалин кто-то бродит, что-то там выискивая. Я, свернув плащ-палатку и спрятал ее в рюкзак, оставив его в небольшой яме, закидав ветками, а сам пробежками стал приближаться к развалинам, прячась в складках местности.
Наконец я занял удобное место для наблюдения и приник к биноклю. Это был мой, потертый, старый, но такой родной цейсовский бинокль, с надежным антибликовым устройством. Так, что я спокойно мог наблюдать в него, не боясь быть обнаруженным отсверком окуляров.
Хех, мое изумление было запредельным. По развалинам домов ходили и что-то искали дети, обыкновенные дети, чумазые оборванцы, в весьма потрепанной одежде. Вот как их можно назвать, человек двенадцать, пятнадцать возрастом от пяти и до пятнадцати лет. Сопровождал их один взрослый, если можно назвать взрослым худенького паренька лет шестнадцати, не больше. Такого же оборванца, как они сами.
Я переключился на свой Дар и увидел, как в стороне от поселка, от холмов в сторону развалин мчится небольшая стая черных то ли псов, то ли волков. Но, во всяком случае это были поджарые хищники, вон какие зубы у них. Я, ясно в бинокль увидел, что это определенно плотоядные звери, а у детей я не видел никакого оружия. Вот почему у меня появилось тревожное чувство, так проявился мой Дар! За детей у меня всегда повышенное чувство тревожности.
Вот блин, какого они тут бродят без оружия? Я мгновенно сориентировался, выхватив винтовку и задержав дыхание, начал планомерное отстреливание быстро мчащихся черных бестий. Слышались лишь хлесткие выстрелы моего карабина и пока хищники мчались, я успел положить больше половины стаи.
И наконец-то детский наблюдатель, услышав выстрелы, но не увидев хищную стаю, подал знак тревоги и все дети стали убегать куда-то в сторону видневшийся дороги. Правильно, как еще они могли спастись от волков, не имея никакого оружия? Тем временем от всей стаи осталось не больше трех зверей. Я видел мельком, как в разрушенный дом рванули трое детей, не успевших убежать, за ними последовали хищники.
Их не испугало, что их кто-то отстреливает. Действительно настоящие звери. Я поменяв в винтовке уже третий десятизарядный магазин, рванул туда же, куда нырнули хищники и все боялся, что не успею. Звери ведь порвут детишек, только бы успеть и наддавал еще быстрее. Яростный рев и отчаянные крики детей я уже услышал издали.
Дал себе пять секунд передышки, глубоко вздыхая и выдыхая из легких, ни на минуту не останавливаясь, только чуть замедлил бег. Нужно успеть отстрелить этих волков, пока те заняты детьми. Ага, вот и они. Двое пацанов лет по двенадцать, отчаянно держат заостренные палки и яростно отбиваются от черных зверей.
В холке те были не менее полутора метров, с огромными клыками и пастями. Детей зажали в угол, двое пацанов отчаянно защищали маленькую девочку лет шести, а та с расширенными от ужаса глазами, визжала от страха, не переставая. Хищники меня не видели, потому что уже были уверены, сладкая добыча от них не уйдет.
Дум, дум, дум, прозвучали три выстрела и волки с простреленными головами упали на землю. Пацаны уже переключились на меня и их палки смотрели в мою грудь. Ну, да я был в костюме лешего и лицо все было измазано зеленым, защитным карандашом. Еще одно неизвестное чудовище на их голову.
Зато, когда я скинул, капюшон и открыл лицо, то они облегченно вздохнули, наверное увидели, что я тоже человек, как они и что-то залопотали на своем, из которого я ни черта не понял. Язык, на котором они разговаривали мне был совершенно не знаком. Тогда я их стал слушать на уровне эмоций. Вот здесь у меня пошло хорошо.
Вот так с помощью международных жестов и своей эмпатии я понял, что живут они в городе, где-то там, махнул Патул рукой в сторону. Другого звали Ронз, а мелкую звали Мона. Хех, чумазая Мона Лиза. Из их жестикуляций я понял, что городок, где они живут называется Бирк, больше ничего не понял, как ни напрягал все свои способности.
Судя по их одежде, манере держаться и испуга в глазах, они живут в какой-то зашуганной общине. Когда им показал, а где все взрослые? То они на пальцах мне объяснили, что взрослых у них всего пятеро, остальные дети. Ага показали на себя и на кроху Мону. Показал международный жест «может они хотят поесть?»
Не поняли! Тогда я сбегал за своим рюкзаком и начал вытаскивать из него разную еду в упаковках. Дал каждому по банке тушенки, предварительно армейским ножом, вскрыв консервы, по куску хлеба и каждому в пластмассовые стаканчики налил воду из фляжки. А, вот как управляться с пластмассовыми ложками их не надо было учить. Каждый быстро расправился со своей банкой, буквально вылизывая ее своим языком.
А, когда раздал им каждому по сладкому батончику, то их счастью не было предела. Фляжку воды, разбавленную лимоном и немного подслащенную сахаром они быстро прикончили, у меня еще оставалось две двухлитровые бутылки. Одну из них отдал детям. Свой рюкзак ополовинил и положил продукты в холщовую сумку и два полиэтиленовых черных пакета, которые всегда ношу с собой.
Затем торжественно вручил все продукты Патулу и Ронзу. Мона была слишком слаба, но мелкая буквально вырвала холщовую сумку из рук Патула и показала, что понесет этот груз сама. Да, у меня еще был с собой запасной нож в замшевом чехле. Его я тоже отдал Патулу, чем-то понравился мне этот парень, честный и открытый в эмоциях. Мона же была хитрющей и в тоже время доверчивой, а Ронз из них был самым рассудительным, хоть и было ему всего тринадцать.
Вот так с нагруженными продуктами, они втроем потянулись к дороге, где их с радостью встретили другие дети, все-таки не бросили их, а раньше дали деру, только пятки сверкали. Мда, нет никакого понятия о конспирации, хотя это же дети, я проследил их почти до самого дома, вернее до окраин их разрушенного городка, который они называли Бирком.
Потом задумчивым повернул обратно к себе на базу. Похоже портал, которым я завладел, ведет в мир апокалипсиса и что здесь произошло я узнаю только тогда, когда выучу местный язык аборигенов. С ребятами жестами условились встретится через пару недель, в том месте, где я убил трех хищников и стаю.
Они все время их называли Харки. Что такое неделя, никто из них не понял, а я не понял их времяисчисление, но жестами, те дали понять, что будут постоянно дежурить в этих развалинах. Эмоциями я это четко уловил, им понравилась еда, что я их одарил. Обратно, вместо трое суток я добрался до своего бункера за сутки, только один раз останавливался, чтобы перекусить и поспать часа четыре.
Мой организм уже приучен, если находились в разведке в тылу врага, то сон укорачивался от двух до четырех часов, причем четыре часа удавалось поспать в «нормальные» дни, т. е., когда не было критической ситуации и все шло по утвержденному плану. Нашел нужный холм довольно быстро, он со стороны так и смотрелся, как и большинство других сопок.
Вошел в упругий купол и поднявшись по ступенькам, вызвал на руку браслет. Приложил к выемке и гермоворота бесшумно открылись, не как в первый раз, со скрипом. Ага, это наверное о работах механизмов уже озаботился ее управляющий Ии. Вот и сейчас, когда я вошел тот у меня что-то спросил.
Конечно я опять не понял, только, как пропуск поднял левую руку и показал свой браслет. Наверняка у этой железяки повсюду натыканы видеокамеры. После моей демонстрации голос замолк и больше не проявлял себя, даже когда я воспользовался саркофагом и переместился к себе в подземный комплекс, что находился в Новых Васюках.
Уезжая, дал наказание дяде Васе, если вдруг кто-то чужой заинтересуется моим домом, то тот обязательно мне должен позвонить. Сотовый телефон дяде Васе я прикупил и хотел ему показать, как пользоваться, на что тот на меня обиделся, с хитринкой на меня посмотрел и вытащил из кармана уже свою старенькую Нокиа.
— Мой телефон уже совсем старенький — оправдывался мой сторож — того и гляди аккумулятор сдохнет. На новый денег нет, а твой новенький и не должен подвести.
