Хината спускается вниз. Она босиком и ее не слышно, ее ноги скользят по полу.
— Можно так поесть — предлагаю я: — а можно чай поставить?
— Давай я чай заварю и в термос налью — говорит Хината: — попьем чай у тебя в комнате… как в детстве.
И точно, в детстве они часто так делали — вставали ночью и устраивали чаепитие, скорее даже не настоящее, а для игрушек Хинаты, для ее кукол. Правда тогда чаепития проходили в ее комнате…
— Нас потом ругали. — говорю я, нарезая ветчину: — что крошки везде валяются.
— Да. — Хината скользит мимо меня и включает чайник: — тогда ма еще следила что у нас в комнатах происходит. Слушай, Кента, а у тебя с ней серьезно, с этой Томоко? Я не из любопытства, меня подружка попросила спросить.
— Какая еще подружка? — я начинаю формировать бутерброды, кладу кусочки ветчины на хлеб, сверху половинку яйца и лист нори. Согласен, кулинарной критики такое творение не выдержит, но для нашей кухни далеко за полночь — сойдет.
— Да ты ее знаешь, она у нас в гостях часто бывает. Айка-чан, такая в очках и с двумя хвостиками… была раньше.
— А? — в памяти Кенты и вправду всплывает мелкая надоеда, соответствующая описанию: — ну ясно. В любом случае между мной и Томоко ничего нет. Пока.
— Ага, а то, что она такие фотки тебе присылает, после которых ты просто обязан на ней жениться — это как?
— Ну… — думаю, как бы объяснить что это все у нас с Томоко скорей проходит под заголовком «Преодолей свои социальные страхи и не бойся демонстрировать свое тело» с подписью мелким шрифтом «особенно там, где тебя никто не осудит». Никакого сексуального напряжения между ней и мной я пока не ощутил. Вот в медпункте — еще как ощутил. А с Томоко… ей скорей было спокойно рядом со мной. Как там говорил один сборщик налогов «он не заслужил свет, он заслужил покой». Некоторым людям нужен покой и этого им достаточно. Томоко слишком много боялась, она как затравленный зверек, у которого уже отросло чувство выученной беспомощности. Сейчас я для нее островок спокойствия и злоупотреблять этим, переводя отношения в сексуальную плоскость я не собираюсь. Вот вырастет, осознает, что это все тлен и суета сует — вот тогда может быть. А с кем бы я не отказался встречаться — так это с Минори-сан, вот кто четко знает, что ей надо и в каком объеме. Вот как это все объяснить младшей сестренке?
— Мелкая ты еще. — говорю я и щелкаю ее по носу: — подрастешь — поймешь.
Мы с Хинатой идем кушать парфэ. У меня на самом деле была мысль пройтись, проверить близлежащие спортзалы, благо в интернете было найдено штук десять различных секций и додзе — все с кричащими названиями, обещающие овладение тайным искусством, черный пояс и звание мастера. На самом деле мне как таковая секция и не нужна, мне нужен доступ к залу, нужно стать там своим, завсегдатаем, человеком который «чего-то там творит в дальнем углу» и на которого никто уже внимания не обращает. Почему? Да потому, что «путь в тысячу ли начинается с первого шага» и любой тренер, инструктор или сенсей — начнут с того, что проверят потенциал будущего ученика (который я и сам уже знаю) и начнут учить — правильно дышать. Правильно ходить. Правильно реагировать. А в традиционных додзе и вовсе можно нарваться на что-то вроде «ступай подмети пол триста раз» — как оценку твердости характера и силы воли, а также целеустремленности и веры в учителя (раз сказали подметать — буду подметать, ведь учитель херни не посоветует). И заодно способ укрепить связки и выносливость.
Но подметать двор додзе три года — это не наш выбор. Я уже знаю что мне нужно, с чего начать и куда двигаться, мне нужен инвентарь, мне нужен зал и мне необходимы спарринг-партнеры. Такие вот условия есть у спортсменов профессионалов, которые вышли в тираж. Потому что у действующего спортсмена есть тренер, есть график, есть обязательства. А вот ветеран спорта — приходит когда хочет и потихоньку месит грушу в дальнем углу, время от времени вставая в пару с кем-нибудь из бойцов. Вот это было бы для меня идеально. Но как этого добиться? Сперва надо провести разведку, поговорить.
— Ты чего такой хмурый? — Хината дергает меня за рукав: — жалко на меня свои денежки тратить?
— Ни в коем случае. — отрицаю я, мысленно пересчитывая свои финансовые ресурсы. Кента деньги не экономил, не было у него кошелька в виде зеленой жабки или свиньи-копилки. В школе он почти каждую неделю давал деньги «взаймы» своему якобы другу, а то, что оставалось — безбожно тратил на напитки и еду, и это при том, что и его и Хинату с утра на столе ждало бенто, в красивой, лакированной коробочке. Но Кента считал, что есть бенто, приготовленное мамой — это отстой и только маленькие дети так делают. Потому он отдавал свое бенто Хинате и покупал еду в школьной кафешке. Да, в школе была не только столовая, но и кафе. Кафе было на втором этаже и считалось заведением «не для всех». Хм, так получается Кента у нас — мажор? В общем да, деньги у него всегда были, он даже не представлял, как они появляются. Просто раз — и мама выдает им купюры на неделю. Точно мажор. И дом у него двухэтажный, и сестренка модно одетая… и мама вечером не сакэ или пиво пьет, а французское красное вино.
Это хорошо, думаю я, значит ресурсы есть. Можно попросту заплатить за посещение спортзала — ведь можно же?
— Хватит думать про свою школьную пассию, которая тебе титьки на телефон шлет — говорит Хината: — вы, мужики одним местом думаете. Сегодня ты мне должен парфэ, а это значит, что ты должен обратить все свое внимание на меня!
— Что?! — я пытаюсь максимально изогнуть правую бровь и выразить свое искреннее недоумение: — это как еще?
— Ты же не думаешь, что я сама себе не могу какое-то пирожное купить? — в свою очередь поднимает бровь Хината, перестав играть роль «милой, но такой очаровательно глупенькой»: — мы с тобой получаем одинаковую сумму денег
