— Как вообще обстановка? — уточнил я у него.
— Да относительно, товарищ лейтенант. Днём тихо, ходить можно спокойно и не бояться. Ограждение сделали мы хорошее. Снайперы не видят, кто ходит внутри по перемычкам между модулями.
— Ночью концерты выдают?
— А то! — воскликнул он. — В небе, что салют на 9 мая. На заставах несладко приходится. Я завтра туда убываю.
— Удачи! — пожал я ему руку. — Береги своих ребят и себя.
— Вы тоже… не знаю, как у вас желают удачи, — улыбнулся он.
Разгрузившись и установив привезённые с собой бытовые приборы, мы начали попеременно их включать. После нескольких выбиваний пробок, раздались крики соседей. Только после этого, мы смогли определить алгоритм использования бытовой техники.
Телевизор «Рекорд» с кучей тумблеров, радио с кассетным магнитофоном и самовар вместе включать нельзя. Холодильник «Сокол» работает только от определённой розетки, находящейся в конце коридора, а плитку и вовсе можно включать, когда выключено всё. Зато ни на что не влияет работа кипятильника.
В комнату я попал к Валере, Менделю, замполиту Гусько, Гнётову и Барсову. Марик был не очень рад этому обстоятельству, но указание Григория Максимовича было именно такое.
— А чего ты здесь? — спросил у меня Барсов, видя, что я устраиваюсь на втором ярусе над его кроватью.
— Не переживай. У меня сильный мочевой пузырь. Капать не будет, — сказал я, продолжая заправлять кровать постельным бельём.
Марик взял паузу, подошёл к Менделю и начал с ним шептаться.
— Барсов, какие у тебя проблемы? — спросил у него Валера.
— Никаких. Я на свободную кровать лягу. Нас всё равно неполным составом заселили, — пробубнил недовольно Марик.
Валера хотел что-то сказать, но я подмигнул ему, что не стоит. Гаврюк давно заметил между мной и Барсовым неприязнь. Не есть хорошо, когда в одном звене такие отношения.
— Чего? Куда? Кому, братцы? — протараторил Гусько, войдя в нашу комнату.
— Раскладываемся Савелич, — ответил ему Валера. — Ты уже сходил к техникам?
— А то! — прошёл к столу замполит с солдатским вещмешком. — Это на день, — выставил он на стол бутылку «Столичной». — Это на вечер, — поставил он под стол пятилитровую канистру.
— А наутро? — поинтересовался Мендель.
— О, точно! — сказал Гусько и вытащил из запазухи флягу. — Чтоб голова не болела. Подготовились, мужики! Сомневаюсь, что всё это будет осилено за сутки, но вечерком бутылочку однозначно оприходуют.
Через час к нам зашёл и Томин, проверяя, как все устроились и разместились. С ним была и спевшаяся парочка Горонян и Бажанян. Тыловик везде ходил с блокнотом, записывая предложения и жалобы, чтобы оперативно их решать.
— Баня нужна, командир, — предложил Гусько. — Полк с бани начинается.
— Я, вот вам, как себе говорю, столько раз предлагал, а не строят, — разводил руками Горонян.
— Командир, брат врать не будет. Так что баню надо строить, — поддерживал земляка Бажанян.
— Надо зама по ИАС напрягать. Скоро жара попрёт, и без баньки умрём, — сделал вывод Томин и вся делегация вышла в коридор.
— Я тебе клянусь командир, дам инструменты, дерево. Котёл бы сделать, печку выложить, да некому. У всех руки оттуда, где почесать, я люблю обычно, — говорил Горонян Томину, когда они выходили в кабинет.
— Ай, брат, есть у нас с руками из нужного места, своей мамой клянусь! — успокаивал его Бажанян.
Вот уже намечаются подсобные работы! Не знаю, насколько это коснётся нас, молодой лётный состав, но то, что техники попали на стройку, это точно.
В следующие несколько дней мы начали входить в режим боевой работы. Никто времени на раскачку не давал. Всем предполагалось слетать по паре полётов с инструктором по окрестностям и дальше уже начать работать по предназначению.
Эти самые задачи по предназначению довёл до нас Буянов на первой постановке задач перед ознакомительными полётами.
— Работать придётся много. На меняющихся наших коллег в день приходится по 2–3 вылета на каждого человека. Перерывов практически не бывает, — говорил комэска, прохаживаясь вдоль чёрной доски, накренившейся от содроганий вчерашних прилётов по базе.
— А дежурка? — спросил Гусько, намекая на дежурное звено.
— Это само собой. Но тоже не расслабляйся. Нас подменяет только звено в Кабуле, но заступать всё равно нужно каждый день.
Пока продолжали разбирать завтрашние полёты, сразу стала ощущаться смена климата. Половина уже сидела с насморком, а кто-то и покашливал. Теперь главное, чтобы не заболели все повально.
— Вашу комнату вообще вирус не берёт? — спросил Буянов у Гусько.
— Профилактика, Гаврилыч, — улыбнулся замполит и в классе все начали смеяться.
— Я вашу жидкость, профилактическую, изымать буду, если не будете меру соблюдать, понял?
— Так точно.
В дверь кто-то постучался и попросился войти. И вновь моя память, вмещающая целых две жизни уже, не даёт сбоев. Вошедшего пухляша я очень хорошо помню по ночи, проведённой в Бокайды.
— Добрый всем день! — молодцевато поздоровался со всеми капитан Пупов из особого отдела дивизии и представился перед всеми.
Похоже, направил его Поляков в командировку набираться уму-разуму. И судя по тону его голоса, начинает он с правильных слов.
Далее начался разговор о проблемах, недостатках и всём подозрительном. Предупредил Пётр Петрович и о начинающемся повальном дезертирстве в афганской армии, что не очень радует. В этом моменте история идёт по предыдущему сценарию.
— Надеюсь, с вами мы решим поставленные страной задачи и, самое главное, все вернёмся домой, — закончил он своё выступление и снова оглядел весь класс. — Вопросы ко мне?
Ну и на этом его визит закончился. При выходе, Пупов нашёл меня в середине класса и пристально посмотрел. Запомнился я ему. Похоже, что мне стоит ожидать вызова в ближайшее время.
И в этот же день Гусько вспомнил, что он оказывается замполит и у него есть обязанности. С небольшим опозданием, но он всё-таки провёл занятие по правилам поведения в Афганистане. Да и занятием это можно считать условно. Райкину впору на пенсию уходить, поскольку есть у него достойный сменщик.
— Так, ну это всё весело, — смеялся Гусько, зачитывая с печатных материалов правила поведения в быту. — А теперь серьёзно, — сказал он и достал из-под стола небольшую стопку брошюр.
— Наглядное пособие, Иван Михалыч? — спросил у него Гнётов.
Сначала, когда мне раздали подобную памятку, я решил, что это очередной сборник тезисов и постулатов партии. Но оказалось, что памятки могут быть очень информативными.
Рисунки наглядно иллюстрируют наши добрые намерения и, подтверждают образ моджахедов, как плохих парней. Короче, туда не ходи, то не отдавай, это не бери и всё в таком духе.
От наших товарищей из сменяющегося полка сегодня получили оружие и другое имущество. В основном это карты, планы связи и подсумки с гранатами.
Из важных вещей получили АК со складывающимся прикладом. Некоторые сразу начали таскать с собой, послушав страшилки от бывалых ребят. Сразу же зарекаются, что будут брать с собой в полёт. Не знаю зачем это делать, ведь в носимом аварийном запасе на борту самолёта есть такой же с четырьмя «рожками».
Так, что мой автомат отправился в оружейную пирамиду. А вот «Стечкин» планирую таскать всегда, поскольку так мне спокойнее. Дорога к жилому городку одна и проходит она вплотную к виноградникам близлежащего кишлака. Опасность присутствует, хоть и есть охрана.
Наутро запланировались летать ознакомительные полёты. Командир, Бажанян и Буянов слетали до этого. Сегодня они с нами на спарках пойдут, рассказывая о местных особенностях.
Пока сидим с Буяновым в кабине и проводим процедуру запуска, он задаёт несколько вопросов личного характера.
— Родин, а чего ты никому не рассказываешь, что ты имеешь орден Красной Звезды? — спросил Буянов по внутренней связи.
— Ну, у меня никто и не спрашивал, — ответил я, принимаясь за карту контрольных докладов.
