Ревизор: Возвращение в СССР 8 (СИ) - Винтеркей Серж

В принципе, я и сам был готов вызваться поваром. Годы практики — это серьезно. Но решил вначале дать шанс молодежи. Мало ли, найдется какая-то девушка, которую мама с самого детства готовить обучала, и она рвется дать нам мастер-класс? Сейчас еще просто не все сообразили, что работа повара всяко полегче будет, чем по мокрому полю картошку собирать. А если я сейчас вызовусь, то потом-то сообразят. Начнут, ползая в грязи, меня проклинать, мол, самый хитрожопый. Мне такая репутация в группе точно не нужна. Так что пусть кто-то другой на себя эту сомнительную славу возьмет.

Но девушки загадочно молчали. Наверняка многие умели, но по каким-то своим внутренним психологическим причинам вызываться добровольцами не хотели. Может, лень было готовить на такую прорву людей, может, боялись, что получится невкусно, и все будут плеваться. Уже думал, что все же самому придется вызваться, но тут длинный парень с такими тонкими руками и ногами, что походил на богомола, все же вызвался, сказав застенчиво:

— Я неплохо готовлю.

Как его зовут, я уже выучил на занятиях — Леонид. Хоть бы мяса немного на костях нарастил, с таким-то героическим именем. Не должен мужик выглядеть так, словно его порывом ветра может в небо унести. Бывают, конечно, люди, которым и физо мало что дает к мясу на костях, но по рукам было видно, что никаких попыток вообще не предпринималось. И пальцы, и кисти, и запястья тоненькие, никаких следов соприкосновения с реальным миром на себе не несли. И не музыкант точно — у тех кисти иначе выглядят, было у меня несколько знакомых, пальцы у них хоть и тонкие, но сильные, тренированные.

Все тут же обрадовались, и у нашей героической команды спартанцев на выезде поваром стал сам Леонид. Его тут же отправили с парой парней, помогать Ираклию принимать крупы для нас.

Дальше занялись подготовкой к ночлегу. Выданные тюфяки с соломой пахли паршиво, она перепрела, пришлось срочно менять в них солому на свежую. С этим в деревне проблем не возникло, управились быстро, хотя девушки и были не в восторге, что постель у них будет теперь такая. Ничего, пообвыкнут, главное, умять все соломинки, что острой частью вверх торчат, и спать можно. К тому же запах от свежей соломы приятный, расслабляет и вызывает приятные воспоминания о лете в деревне. Ну у меня, по крайней мере так.

Вечер мы встретили, нажарив картохи в углях. Корочка обугливалась, ее отдирали, перебрасывая еще горячую картошку в ладонях, потом посыпали солью, и… Одна из вкуснейших вещей в жизни, на свежем-то воздухе! Комары, конечно, доставили проблем, воздух так и звенел, поэтому пришлось, вернувшись в клуб, перед сном устроить им массовую экзекуцию, истребляя на стенах и на потолке. Ну, тоже развлечение для молодежи!

Подготовив места для сна и разобравшись с текущими делами, сели все вместе кружком. Вроде и надо было спать, но впечатлений и эмоций от первого дня на новом месте было много, все хотели поговорить. Да и знакомы друг с другом многие были только шапочно, так что вопросов и тем для обсуждения хватало. В итоге часа полтора сначала обсуждали, что и как будем делать завтра, потом пели песни. Вечер получился отличный. Наговорившись и напевшись, разошлись по постелям. Воздух свежий, я лично вырубился сразу. Да и Ираклий как-то приучил быстро засыпать со своим храпом.

Завтрак порадовал — Леонид готовить умел, что верно, то верно! Каждый из нас получил по миске с пшенной кашей с маслом, и кроме того, по куску мяса в стиле аргентинских стейков. Чуть-чуть пережаренных, но это было шикарное мясо. Леонида все хвалили от души, а он краснел и мялся, видно было, что к похвалам он не привык.

Ну а затем пришла пора для суровой правды жизни — нас сюда привезли не стейки жрать за колхозный счет. Дождь, такое впечатление, не прекращался даже ночью. Поле размокло, ходить по пахоте было очень тяжело. Дождь сверху, мокрая грязь снизу. Спектр ощущений непередаваемый. Из-за дождя нас на первые дни кинули не на картошку, а камни собирать на поле. Как объяснил работник колхоза, который нас курировал, по прогнозу через пару дней дождь перестать должен. Поэтому сейчас собираем камни, а как подсохнет немного, перейдем на картошку.

Подход весьма разумный, как по мне. Если бы мы сейчас мокрую картошку собрали и в мешки покидали, она бы сгнила. Сомневаюсь, что в колхозе есть специальные места, где ее сушить можно. Ну что ж, камни, так камни.

В итоге наша работа в первые дни состояла в том, что мы шли по полю группами за грузовиками и закидывали в кузов камни, которые собирали. По мере заполнения грузовики уезжали на взвешивание. Это давало нам небольшую передышку минут на сорок. Потом пустые машины возвращались, и все повторялось по новой.

Уставали мы неимоверно. Учитывая погоду, труд был просто адский. Особенно жаль было девушек, которые к обеду уже еле ноги переставляли и руки поднять не могли. Вот сейчас они точно сильно жалели о том, что готовить не вызвались.

— Женя, нам баня обязательно нужна этим же вечером, и хорошая такая баня, чтобы все пропотели как следует, — сказал я старосте, — иначе завтра половина группы с насморком и температурой свалится.

— Согласен, — кивнул он, — сейчас займусь.

— Ты не стесняйся там, если надо, то пожестче, — посоветовал я ему, — если председатель козлиться по поводу бани будет, пригрози, что если мы массово заболеем, то в город просто уедем лечиться. И жалобу подадим на его колхоз в горком, что не обеспечил необходимые санитарные условия.

Евгений кивнул и тут же ушел в деревню.

— И куда это он намылился, пока мы тут корячимся? — недовольно проворчал Брагин, провожая его взглядом. Так-то он после моего разговора с замдекана сильно присмирел и перестал по любому поводу выделываться. Но натуру надолго не спрячешь.

— Пошел по поводу бани для нас после работы договариваться, — громко сказал я, чтобы все услышали, и самозванный комсорг тут же заткнулся.

Нам повезло, поле, на котором работали в первый день, было рядом с клубом, так что на обед мы смогли вернуться в клуб довольно быстро. Все были грязные, промокшие и продрогшие до костей. Кое-как отчистились, переоделись в сухое. Мокрую одежду как могли отряхнули и отнесли в вагончик рядом с клубом. В нем на всю длину были натянуты веревки. Вагончик специально стоял здесь для сушки одежды. Он уже не первый год использовался для этих целей, как я понял. В колхоз на работы каждый год приезжали то студенты, то работники какого-нибудь ведомства.

Леонид снова всех порадовал — суп с большими кусками мяса, и жареная картошка на второе. А к ней снова огромный стейк, как в лучших аргентинских ресторанах… После тяжелой работы в поле под дождем — самое то.

Съесть-то я съел все это с огромным аппетитом, но вот после у меня возник один очень важный вопрос к нашему повару. Который я решил не обсуждать при всех. Отвел Леонида в сторонку, под навес, чтобы не страдать от дождя хоть здесь.

— Леня, поясни по поводу мяса, — попросил его, — в жизнь не поверю, что нас так будут каждый день кормить за несколько повозок навоза, вывезенных поутру. Тебе это выдали на сегодня или…

Леня по привычке замялся и покраснел, прежде чем начать отвечать.

— Ну, они меня утром спросили, хочу я мясо сейчас забрать за три дня вперед, или буду каждый день брать, и я растерялся, взял сразу. И только, когда сюда принесли, сообразил, что это не Москва, холодильников нет, хранить негде.

— Ясно, — кивнул я. Что-то такое я себе и представлял. — И сколько на сейчас мяса осталось?

— Так не осталось, я все на завтрак и обед приготовил, чтобы не пропало, — с вдруг прорезавшейся гордостью заявил наш повар.

— Ой-ой! — только и сказал я, — Леня, где твоя голова? Ты понимаешь, что следующие два с половиной дня все будут жрать пустые супы и каши после тяжелой работы и звереть по твоему поводу? И что, как тебя хвалят сейчас, все тебя будут с таким же энтузиазмом и ругать? Тяжело было хоть ко мне подойти посоветоваться?

— А зачем, ты разве смог бы холодильник в деревне достать? — неожиданно показал зубы наш повар. Надо же, огрызается паршивец. У него все же есть характер!