— Съедают заживо…
Тори побледнела, как простыня, посмотрев на меня. Она посмотрела на мои пальцы, а затем на край моих волос, как будто проверяет, действительно ли меня сейчас кто-то ест.
— Такую лихорадку я могу удерживать от активности с помощью концентрации моей силы воли. Если я запру на замок ее глубоко внутри меня, то это поможет на какое-то время, но пожиратель постепенно и неуклонно множится.
— М… множится?!
Тори, заметно дрожащая, крепко сжала мою руку.
— Когда я не могу запереть его, тогда он просто взрывается, как будто он переполняется из меня. Если он начнет переполняться, то я погружусь в темноту, но… в прошлый раз, когда это произошло, моя температура подскочила, и я утонула во тьме. Лидер гильдии использовал какие-то магический инструменты и высосал лихорадку. Он высосал ее достаточно, но теперь она снова начинает расти, так что я определенно не вылечена навсегда.
Тори, тихо хныкая, посмотрела на меня влажными, дрожащими глазами, я смотрела, как она почти начала плакать. Или, может быть, вместо того, чтобы просто ”смотреть" на нее, я должна сказать, что она пытается сделала лицо, как будто она отчаянно старается не заплакать? Я почувствовала, что тоже начну плакать, если продолжу смотреть на нее, так что я отвернулась и вместо этого отпила еще чая.
— Затем Фрейда сказала мне, что я не вырасту, так как странная лихорадка всегда грызет меня. И то что мне нужны магические инструменты, чтобы лечить пожирателя, и только дворяне имеют их, поэтому такие инструменты действительно дороги. Кроме того, если у моей семьи не будет связей с людьми из дворянства, то я не смогу воспользоваться ими снова, сказала она.
— Так это… на самом деле тебя спас лидер гильдии, да? — мой отец проговорил слабо, его голос трещал. Не было никаких признаков взрывных эмоций.
Я кивнула. — Да, глава гильдии продал мне один из магических инструментов, которые он купил для Фрейды. Но она также сказала, что если у меня нет волшебных инструментов, то я должен решить, что я собираюсь с этим делать.
— Делать что-то с этим? Значит ли это, что есть и другой способ вылечиться?!
Мой отец наклонился вперед, в его глазах пылала надежда. Даже у Тори, которая выглядела так, как будто она была в нескольких шагах от истерики, появился проблеск надежды в ее глазах. Их внезапная надежда глубоко ранила меня, и я сказала им, что я могла бы сделать, если бы моей единственной целью в жизни стала бы сама жизнь.
— Она сказала, что мои единственные варианты — либо заключить контракт с дворянином и стать его домашним питомцем навсегда, либо сгнить в кругу моей семьей…
— Стать их домашним питомцев навсегда? — переспросил мой отец. — Что это значит?
Судя по выражению его лица, у него возникли проблемы с пониманием такой концепции. Лицо Тори было пустое, когда она наклонила голову в сторону, возможно, потому, что она не понимала слов, которые я произнесла. Лицо моей матери было бледное, когда она сжала чашку.
— У Фрейды уже есть контракт с дворянином, поэтому-то у нее и есть волшебные инструменты, которые ей нужны, чтобы быть здоровой. Она сказала, что так как ее семья — богатая и влиятельная купеческая семья, то такой контракт действительно выгоден для нее. Поскольку у нас нет никаких связей с дворянами, то стоит заключить любой контракт, который сможет сохранит меня живой, но она не сказала, за какую цену меня вылечат.
— …Ты даже не можешь назвать это жизнью, хах, — слабо пробормотал он.
Я кивнула ему. Из того, что я знала, как Урано, я не могла себе представить, что стану тем, кто делает только то, что ей говорят, живя без какой-либо свободы вообще.
— Так, Мэйн. Сколько это стоило? — спросила моя мама, не в силах больше вынести это. — Я не могу представить, что такой магический инструмент, который глава гильдии дал тебе, был абсолютно бесплатным, понимаешь?
Я закивала, но сердцем осознавала, что я пропала.
— Так, Мэйн. Сколько это стоило? — спросила моя мама, не в силах больше вынести это. — Я не могу представить, что такой магический инструмент, который глава гильдии дал тебе, был абсолютно бесплатным, понимаешь?
Я закивала, но сердцем осознавала, что я пропала.
— У меня было достаточно, не волнуйся.
— Но сколько же это стоило?
— Стоило достаточно много, но это за спасение моей жизни, так что, ну…
— Я спрашиваю тебя, сколько это стоило? Ты же можешь сказать мне, верно? Никаких секретов.
Я пыталась обойти вокруг этой темы, но глаза моей матери опасно вспыхнули из-за злости. Я тихо простонала про себя, отводя глаза, затем пробормотала ответ.
— …две маленьких золотых монеты и восемь больших серебряных.
При упоминании стоимости, которую примерно заработал бы мой отец через два с половиной года, у всех глаза расширились, а их рты открылись в шоке.
— Две маленьких золотых монеты и восемь больших серебряных?! Как тебе удалось заработать столько…
— Я продала мистеру Бенно права на мой "простой шампунь", — сказала я в отчаянии. — Права на производство, права на распространение, права на установление цены… я продала все это ему, так что, когда пожиратель…
— Чтоооо?! — закричала Тори, которая постоянно помогает отжимать масло, чтобы сделать немного шампуня для нас. — Это так много стоит?!
Поскольку производственный процесс — это просто какой-то сбор орехов и трав из леса, их прессование для получения масла, это, конечно же, очень трудоемкий процесс, но не требует затрат для изготовления. Кажется, Тори не смогла понять, как что-то подобное можно продать за такие огромные деньги.
— Да, оказывается, что, если его продавать дворянам, то можно заработать много денег. У него есть мастерская для шампуня и всего остального, и…
Как только я собралась начать рассказывать Тори о мастерской по изготовлению риншама, мой отец прервал меня, закачав головой и сердито посмотрев на меня.
— Хватит уже об этом. Вот что я хочу знать: ты уверена, что симптомы твоей болезни вернутся?
— Да.
— …Когда? Основываясь на том, что ты уже рассказала, ты это знаешь, не так ли? Ты так быстро сменила тему, видно же, что ты не хочешь, чтобы тебя об этом расспрашивали, не так ли?
Я не ожидала, что он все так быстро разгадает. — Вау, ты быстро все понял… — вздохнула я.
Мой отец, услышав, что пожиратель не был полностью вылечен, пнул свой стул и ударил кулаками по столу. Конечно же, я не хотела говорить тому, кто так взбесился, сколько мне осталось. Несмотря на то, что я планировала избежать этого, он все же спросил меня напрямую об этом, не думаю, что я как-то смогу увернуться от честного ответа.
— Я твой отец, я все пойму… Давай же, сосредоточься.
Он смотрел на меня блестящими бледно-карими глазами. У меня такое чувство, что, если я попытаюсь обмануть его, то это уже не будет простой правда, от которой я хочу убежать, поэтому я открыла рот, чтобы честно ответить.
— …Около года.
— Чт…?!
— Она сказала, что думает, что следующий раз, когда лихорадка разбушуется, наступит примерно через год, поэтому мне нужно думать о будущем уже сейчас.
Тяжелая, гнетущая тишина окутала всю комнату. Моего отца, которого, как я думала, охватила ярость, он свесил голову и плотно сомкнул брови.
Тори первая нарушила тишину, она начала рыдать.
— Хныы… Мэйн, ты умрешь? Через год?…Не говори так!!
Она громко заплакала, выпуская все слезы, которые она пыталась сдерживать все это время, и вскочила со стула рядом со мной, схватив меня в крепкие объятия. Я обхватила ее руками и похлопала по спине, пытаясь успокоить.
— Тори, успокойся. Я же еще не умерла. Фрейда и глава гильдии продали мне волшебный инструмент, так что теперь у меня есть еще один год.
Слова, которые, как я надеялась, успокоят Тори, вместо этого оказались маслом вылитым на огонь. Она яростно закачала головой, рыдая взахлеб.
— Не… Не говори о том, как ты умирала! Остался всего лишь один год! Ненавижу! Хнык… и тебе же наконец-то стало лучше! Как будто мы снова можем пойти в лес вместе! Ты не можешь так просто умереть!!
