Семенов же попал в ремонтную бригаду, которая сначала разбирала винтовки, и из исправных деталей собирала оружие заново. Сразу получилось так собрать семь штук. Одну — ту что была комом глины — неожиданно быстро вычистил скромняга Хренов, побултыхавшись с ружьем в ручейке полдня.
Дальше пошло сложнее, все-таки, как ни крути, а побиты мосинки были сильно. Вот и шла возня по разборке, чистке и сборке винтарей из разных деталей. Получалось, что при серьезном вкладе — только половина окажется вовсе непригодной.
С Лёхой пока все было неясно, хотя бойцу показалось, что потомок перестал его бояться, а наоборот, хочет теперь поговорить. Потому боец не очень сильно удивился, когда увидел гостя из будущего, нагруженного пустой бутылью в корзине.
— Привет! Меня вот послали к Жуку — за самогоном, я сказал, что для охраны нужен человек. Тебя присоветовал, как серьезного и малопьющего. Командир покочевряжился немножко, но согласился. Ты как, составишь компанию прогуляться? — видно было, что Лёха старается выглядеть безразлично, но голосок-то был неуверенным.
— Ну, это можно — солидно ответил Семенов, поднимаясь и вытирая замасленные руки остро вонявшей керосином тряпкой. По бедности своей партизаны с развороченного поезда даже керосинки без стекол забрали, «карасин» здорово пригодился в чистке винтовок. Теперь все «оружейники» шибали за версту запашком.
Сборы заняли совсем мало времени — боец взял свой пулемет, да второй магазин. Так и пошли, благо дорожка к Жуку была известна. Миновали секреты, теперь вперед вышел Семенов, он всегда был начеку, если находился вне зоны караулов.
Лёха сопел сзади. Несколько раз вздыхал тяжело, словно лошадь. Очевидно хотел, чтоб спутник спросил — дескать, что дышишь этак?
Семенов понимал это достаточно хорошо, но, во-первых, хотел отойти подальше, во-вторых, пусть гад помучается. Гад мучался. Это было хорошо слышно. Боец незаметно усмехнулся.
Наконец, отошли достаточно далеко от лагеря. Красноармеец оглянулся — они стояли на веселенькой лужайке с добротной шелковистой травой. Шелестели березы, окружавшие полянку.
— Перекурим? — спросил Семенов.
— Ага — ответил потомок и, потоптавшись на месте, уселся.
Оба не курили, потому воцарилась тишина. Красноармеец поправил кобуру с парабеллумом, которую ему подарил бурят, потом не спеша уселся. Кобура чуток мешала, сдвинул ее почти на спину. Самую малость Семенов гордился тем, что вот — у него теперь есть пистолет. Как и в любом мужском вооруженном сообществе — у партизан была своеобразная иерархия в плане оружия. Сначала — по тому, какая у тебя винтовка, потом после разгрома поездной охраны добавилось несколько пистолетов и теперь совсем внушительно смотрелись те, кто пистолет имел. Немного нарушал общую картину командир, который так и не отказался от своего старого нагана, ношеного до того, что почти все воронье слезло, особенно со ствола, и он был странно блестящим, белым. Зато комиссар теперь форсил маленькой аккуратной кобурой светлой кожи с вальтером внутри. Ушлый же татарин гордо таскал здоровенный польский, «дважды трофейный» ВИС, подчеркивая свой титул техника-лейтенанта. Вот и пулеметчик оказался в привелегированной компании. Единственно, что огорчало, что в этом «вроде парабеллуме» было всего три патрона, причем таких чудных, что такие никому и на глаза не попадались.
Нехватка патронов Семенову, видно, была предначертана судьбой. Он очень обрадовался, когда нашли партизаны брошенный тягач-броневичок «Комсомолец» с пулеметом, ан был Дегтярев без затвора, да и тягач оказался распотрошен и для его починки, как считал Половченя, надо было бы напрячься. Впрочем, несмотря на все это к самому красноармейцу в отряде относились с уважением, что ему льстило.
— Я это вот… — сказал, смотря в сторону, потомок.
Семенов молча помотрел на него.
— Поговорить вот хотел типа… — выдавил из себя Лёха и выдохся.
— Так говори! — не удержался боец.
— Ты вот на меня волком теперь смотришь. А зря! — приободрился потомок.
— Мне было сказано, чтоб я тебя к нашим доставил — хмуро отозвался Семенов.
— Это я знаю. И — раньше мне все самому ясно было. Сам хотел к начальству попасть. У нас, в нашем времени очень была популярна писанина про попаданцев — начал выкладывать свои соображения Лёха.
— Погодь. Это что за такое — попаданцы? — удивился странному слову красноармеец.
— Это вот как я. Раз — и в другом времени. Альтернативная история, модно очень было. Книжек прорва была и в инете сплошняком.
— То есть вас таких много? И у немцев такое тоже? Есть, значит, способ в прошлое попадать? — забеспокоился всерьез Семенов. Ему отчетливо представилось, что вот у немцев вместо такого балбеса, как незадачливый Лёха, попадают, наоборот, инженеры и толковые спецы по всякому научному. Мороз по коже пробежал и — одновременно — досада, что вот талан такой видно красноармейцу выпал — и пулемет только видимость беспатронная, и пистолет тоже — так и этот «попаданец» — тоже незаряженный. А с виду — как настоящий! Прямо сиди да ругайся с досады. Но собеседник грустно помотал головой:
— Да нет способа во времени путешествовать. Ну, то есть видно есть — я ж сюда попал, но это совсем непонятно — как. Просто в книжках было много про попаданцев. Типа вот как я попадают в прошлое — и давай прогрессорствовать, историю менять.
— Погодь. Опять слово непонятное. Это что значит?
— Ну, просто же. Раз там сразу к Ивану Грозному, Петру Первому или вот к Сталину, сразу глаза им раскрыть и тут же правители начинают действовать по-новому, правильно, и все получается, все победы выигрываются, наука цветет и пухнет, татаро-монгол пулеметами косят, немцев ядерной бомбой взрывают — ну и в общем у нас все лучше всех!
— А что, здорово. Мне — нравится! — серьезно сказал Семенов, прикинув, что косить пулеметом конницу — самое милое дело.
— Так и мне нравилось. Я таких книжек много почитал, когда от работы отлынивал.
— И с чего вдруг завилял?
— А все наоборот вышло! — печально вымолвил потомок, понурившись.
— Не поймешь вас, городских. Вроде и человеческим языком говорите, а как канитель тянете. Запутал ты меня, как котенок бабкину пряжу. Ты попроще, подоходчивее давай!
— Так если б я сам все понимал! Я же тоже только так, наощупь.
— Ты еще свое любимое, что «в жизни все не так, как на самом деле» — скажи — хмыкнул Семенов, впрочем, несмотря на хмыканье свое оказался боец заинтересованным этим разговором. Да и хотелось самому понять — что же его тревожит все это время, как он с потомком встретился.
— Ну, вот как бы это объяснить… Я тут понял, как оно все непросто. Оттуда-то казалось, что тут живут этакие простофили, лаптем щи хлебают, очевидного не видят — а тут я, такой умный — хабах! И в дамки! Не, некоторые сомнения у меня и раньше были. В прошлом году как раз книжку этого, как его… Серба… Буркатовского который. Точно, ага. Прочитал, короче.
Семенов, который к книжкам испытывал некоторый пиитет, внимательно слушал. Потомок что-то надолго заткнулся, пришлось его пошевелить вопросом:
— И что там у этого писателя было?
— А там тоже такой попаданец попался. И ему вместо ковровой дорожки сначала по зубам надавали. Потом в НКВД мариновали. Потом он все выложил, разумеется, со Сталиным встретился…
— И что дальше-то было? Ну давай, выкладывай. А то через час по чайной ложке выдавливаешь — рассердился красноармеец.
— Так и выкладываю. Этот книжный герой поболе меня знал. И в его айфоне тоже много чего оказалось. И сам айфон сохранился целым. Они у Берии адаптеры смогли сделать, оживить и частью понять, как оно работает. А в итоге получился шиш. Немцы напали не 22 июня, да и направление главного удара изменили и вместо игры в поддавки получилась все та же страшная война, только с другим сценарием, но точно так же все висело на соплях и решалось не мыслию попаданца, а тем, как какая-то там драная и растрепанная пехотная рота с одной приблудной пушкой держала насмерть свою позицию. Мне тогда писанина Буркатовского этого сильно не понравилась, всю малину он обосрал, а сейчас вижу, что в общем — то он прав. В главном — прав.
— В чем, в главном? — хмуро спросил красноармеец, которому тоже такой расклад не понравился.
— В том, что одним махом ничего не решается. И раньше люди не дурнее нас жили, вы меня все время удивляли, если честно. По книжкам-то вы меня должны были слушать раскрыв рот, а на деле все наоборот выходило. Вы тут — как рыбы в воде, в своем времени.
— А ты, значит, как щука, что пошла мышей в амбар ловить? — вспомнил Семенов забавную сказку, что ему бабушка рассказывала.
— Тебе смешно — вздохнул Лёха.
— С чего бы? Я уж думал, что за тебя, красивого, мне орден дадут.
— Если догонят, то дадут. Ты ж получаешься носитель государственной тайны со всеми вытекающими — очень трезво заявил потомок весьма неприяьную правду. И слова-то какие выбрал! Нахватался от кого-то, наверное — от комиссара.
