До этого он наверняка хотел отчитать меня за то, что я устроил в его кабинете. А тут хоба — и фиг ты че мне выскажешь. Ну, или позже.
— Для начала, что ты устроил в моем кабинете? — сурово сдвинув брови, наконец выдал он. Ну ля — я–я… Думал, прокатит.
— А чего, — пожал плечам, — зашел, поздоровался, поговорил. Плохо, что ли? Вон, и договор выторговал, и вражду вашего рода коллегией остановил.
— А с чего ты взял, что будет вражда? — с легкой улыбкой спросила Лукина, обозначив наклон головы на бок.
— Подслушал, — констатировала женщина.
— Полюбопытствовал, в каком контексте было употреблено мое местное имя, — с важным лицом поправил я.
— Ты зубы мне не заговаривай, — качнул бородой Ларион. — Ладно подслушивал, но зачем в разговор влез?
— Думал, маг спалил и все, амба — не пошкериться.
— Прекрати! — повысил голос мужчина. — Сейчас не до дурачеств.
— Кхм, да, простите. Энрике…
— Мастер Энрике, — перебила Лукина.
— Чего? А, да, мастер Энрике сказал, что давайте спросим у объекта спора. Я и подумал, что он меня как — то почувствовал и узнал, что я за дверью. Ну, и как говорится, лучшая защита — нападение.
— Интересное выражение, — протянул Ларион. — Ладно, ничего страшного не случилось. Но больше так не делай. Чревато, знаешь ли.
— Чем? — приподнял я бровь.
— Много чем, — встал мужчина. — Сейчас уже поздно. Утром я обо всем тебе расскажу. И Тени Первой цивилизации и о Тариусе. А теперь — спать.
— Хм, ладно, — я тоже встал с кресла. — Доброй ночи.
Глава 8
Тяночку бы
— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, — хрипловатым голосом проговорил я, сев на кровати. — Тяночку бы…
Зевнув и надев штаны с рубашкой, пошлепал умываться. Эхъ, у меня походу в последнее время гормоны расшалились. Чувствую себя мартовским котом — тоже хочется сесть и тупо орать, в ожидании кошечки. Мдя — м… В том мире у меня не было ни того этого, ни даже девушки. Не заморачивался я с этим никогда. А хотелки устранял по — старинке, если вы поняли, о чем я. В этом мире, кстати, что — то даже и не тянуло… До сегодняшнего утра.
Умывшись, завязал конский хвост. Надо бы подстричься — неудобно мне с такими длинными волосами. Да и не особо смотрится это, по — моему.
В комнату постучали.
— Да, войдите, — зашнуровывая ботинки крикнул я.
Вошла Гертруда, ну, как вошла — дверь приоткрыла.
— Доброе утро, тебя мэтр Ларион к себе зовет.
— Но я ж еще не завтракал даже. Чего так рано? — удивился я.
— К нам какая — то важная особо приехала, — заговорщицким тоном поведала мне старая служанка. — Вот он и хочет тебя проинструктировать.
— А — а–а, — понятливо протянул я. — Ясненько. Сейчас приду тогда.
Ларион был в кабинете один. Сидел за столом, что — то читая. Видимо, доклад.
— Утречко, — поздоровался я, входя в комнату.
— И тебе, Вито, — мужчина отложил в сторону листок, и сцепил в руки в замок. — Садись.
Че — то он какой — то напряженный. Руки подрагивают, глаза опущены. Неужто гость настолько важный?
— Урок истории придется отложить, — заговорил он, после слегка затянутого молчания. — На заставу приехал инспектор, гиппарх Эйтон, для проверки боеготовности моры, расквартированной на заставе.
— Гиппрах, мора, что? — глупо похлопав глазами, переспросил я.
— Ну, — Ларион мучительно замялся. — Гиппарх — это командир конной филы, а мора — ну, около семи сотен солдат, составляют мору.
— Фила — это…
— Три тысячи человек.
— Три тысячи всадников? — удивился я.
— Да. Они делятся на моры, а те на лохи.
— Чего? Лохи?
— Да, а командует лохами…
— Пха — ха — ха — ха, — дико заржал я, скрючившись в кресле. — Лохи, мля… Хы — хы — хы…
— Эй, что смешного?! — возмутился мужчина. — Лохос — это боевое подразделение!
— Прости, прости, — пытаясь отдышатся, сказал я. — Просто у нас лох — это несколько иное.
— Лохос, а не лох, — поправил меня Ларион. — А что это означает, ну, на вашем языке?
— Глупый человек, это означает. Если, конечно, совсем просто.
— Ясно… так, мы с тобой что — то совсем отошли от темы, — встрепенулся Ларион. — Чего я тебя позвал — то, если бы, кстати, не вчерашний ночной разговор, этого разговора бы не было, слишком уж ты вчера вел себя вызывающе с мастером Энрике, тебе повезло, кстати, что он оказался не высокомерным снобом, как иные его коллеги, что кичатся тем, что они, видите ли…
— Ближе к сути, — не очень вежливо перебил я ставшего неожиданно словоблудливым мужчину.
Ларион на некоторое время замер, после чего тяжело вздохнул, резко как — то постарев.
— Да, прости, — устало проговорил он. — Разволновался, что — то. Эйтон очень придирчивый, вот и беспокоюсь, как бы не наказали.
— А есть за что?
— Да вроде нет…
— Ну вот, нечего волноваться тогда.
— Ты прав, конечно, но все же…
— Так зачем ты меня вызвал? — в очередной раз напомнил я Лариону, о цели визита.
— А, точно. В общем, как я уже и говорил, ты слишком неучтив с вышестоящими. С Энрике тебе повезло, но вот с людьми по типу мэтра Эйтона, это может обернуться неприятностями. Большими неприятностями.
— Тогда, может я лучше в комнате посижу? Дабы не навлечь на себя праведный гнев благородного гиппарха Эйтона?
Мужчина снова тяжело вздохнул.
— Теперь я верю, что у вас не было дворянства. Да, я как раз и хотел попросить тебя об этом. Постарайся как можно реже выходить из комнаты. И не появляйся в общих залах. А если тебе «повезет», и ты все же напорешься на кого — то незнакомого — не нарывайся. Вспомни, как по этикету нужно общаться с вышестоящими. Я учил
