Кормчий словно прочел его мысли.
— Они не разнесут нам корабль? — спросил он вполголоса.
— Нет, — коротко отрезал Харилл, командир особого отряда. Он стоял рядом с Алконом и невозмутимо наблюдал за погрузкой.
Алкон покосился на Харилла и невольно хмыкнул. Особый отряд… Кто бы мог подумать, что в Византии есть что-то подобное. Интересно, что же в нем особенного?
— Откуда такая уверенность? — с вызовом спросил кормчий у спартанца.
— Наши кони, как и мы, привычны ко всему. Беспокойся лучше о своих людях.
Симий лишь возмущенно фыркнул.
Алкон ничего не сказал, но внутри он ощущал беспокойство. Нужно было решаться. Рискнуть и идти всю ночь или все же сделать вечером остановку? Но тогда до заката они смогут пройти не более пяти сотен стадий… Он вспомнил полученный приказ: «Срочно доставить особый отряд в Амисос». Что значит «срочно»? Что важнее — какая-то неведомая «срочность» или жизни его людей? Ради чего так рисковать?
Но все же в глубине души Алкон понимал серьезность сложившегося положения. Всё это было впервые. Желтый уровень опасности. Особый отряд. Боевая тревога. Нутром он чуял, что стал невольным свидетелем начала чего-то нового, грандиозного и удивительного. Того, что способно перевернуть жизни тысяч, десятков тысяч. А значит, у него нет права на сомнения.
…
Через час «Пегас» отвалил от причала. Флейтист издал резкую трель, задавая темп. Солнце заиграло в брызгах, поднятых одновременным взмахом полутора сотен весел. Корабль вздрогнул и заскользил по волнам.
Симий навалился на рулевое весло. «Пегас» медленно поворачивал, направляясь в створ между двумя каменными молами. Флаг на наблюдательной башне вздрогнул и пополз вниз. Алкон кивнул матросу, приказав отсалютовать в ответ. Тот козырнул и ухватился за линь. Алкон невольно улыбнулся. Все-таки новый устав флота действительно настраивал на боевой лад.
Заскрипели доски. Подошел Харилл.
— Если нужно, мои люди могут сесть на весла.
Симий скептически ухмыльнулся. Но Алкон благодарно кивнул:
— Спасибо за предложение. Если будет нужно, я обращусь к тебе. Но пока, хвала Посейдону, в этом нет нужды. Пусть твои люди отдохнут.
Харилл ничего не ответил.
— Как лошади? — спросил Алкон, прислушиваясь к тревожному ржанию.
— Все хорошо.
— Как бы они не загадили нам всю палубу, — проворчал сквозь зубы Симий. — Уже воняет навозом.
Все невольно взглянули на лошадей, зажатых в узком проходе между ритмично раскачивающимися гребцами. Под их хвостами были привязаны кожаные мешки, но несколько комков навоза свалились на палубу, и теперь кони втаптывали его копытами в отполированные доски.
Алкон вздохнул. Их ждет очень тяжелый переход…
2
Телемах вернул кровь Аресу и вскочил на ноги. Нужно спешить. Он внимательно оглядел персидских коней. Неплохие лошади. Он выбрал себе поджарого вороного скакуна, взял на привязь самую смирную кобылу и прыгнул в седло. Вперед!
Конь зашагал по выжженной солнцем траве. Кобыла нехотя побрела за ним. Телемах ослабил повод и цокнул языком. Но лошадь не поняла приказ. Он ударил пятками, затем звонко шлепнул ладонью по лошадиной ляжке. Конь лениво перешел на рысь. Глупая персидская кляча!
Телемах напряженно оглядывался, пытаясь обнаружить возможную угрозу. Но в голове вертелся вопрос: что делать? Раз за разом он прокручивал возможные действия противника и все больше мрачнел. Если на Артемисию объявлена охота, если персы привлекли столько людей, то шансов ускользнуть практически нет.
Итак, есть три варианта.
Можно попробовать вернуться в Халкидон. Они еще не успели далеко уйти от полиса. Однако за ними охотятся опытные следопыты. Все дороги и тропинки, если верить рассказу захваченного перса, перекрыты. Телемах очень хотел ошибиться в подобных предположениях, но лучше перестраховаться… В любом случае очевидно одно: позади плотная цепь преследователей, и за ними идут по пятам.
Второй вариант — затаиться в горах. Переждать несколько дней. Рано или поздно их устанут искать. Если бы Телемах был один, он, скорее всего, поступил бы именно так. Старый Аргос учил их выживать в одиночку. Таиться в диких лесах, в холодных горах. Но удастся ли спрятаться вместе с девчонкой? Продержаться вдвоем пять, а может, и десять дней. Без еды и огня. Когда всю округу будут прочесывать десятки или даже сотни опытных следопытов… Телемах вспомнил презрительно вздернутый нос, возмущенный, требовательный взгляд и невольно скривился. Нет. Попытка переждать опасность равнозначна сдаче в плен.
Остается…
Краем глаза Телемах заметил впереди какое-то движение. Он мгновенно прильнул к шее лошади и пустил коня во весь опор.
3
Артемисия брела по узкой тропинке, вьющейся по склону холма, и поминутно задирала голову, следя за положением солнца, так что глаза уже начали слезиться. Она вздрагивала от каждого звука. Шум ветра, шелест листвы, крик сойки, трель припозднившегося жаворонка — всё это ввергало ее в состояние полнейшего ужаса. Но хуже всего было одиночество и абсолютная беззащитность. Только сейчас она поняла, как ей нужен дом, крыша над головой и ощущение безопасности.
Она вспомнила полутемную, прохладную университетскую столовую: заботливая служанка, настойчиво сующая сдобную булочку; аромат душистого кофе; сытная, сладкая овсяная каша с большим куском желтого сливочного масла… Тишина, спокойная уверенность, всеобщее почтение… Кажется, она отдала бы всё на свете, чтоб вернуться в тот уютный, такой привычный и родной мир знаний, уважения и дружбы.
Закинутый за плечи полотняный мешок постоянно сползал. Колючая пеньковая веревка натирала плечо. Артемисия сделала очередную остановку. Брезгливо отерев горлышко бурдюка, запрокинула голову и сделала несколько жадных глотков. Затем перекинула веревочную лямку на другой бок. Почему этот мешок такой тяжелый? Там же почти ничего нет!
Она невольно вспомнила спартанца, и ее губы скривились в презрительной гримасе. Проклятый предатель! Ей так захотелось, чтобы боги покарали трусливого мерзавца! Чтобы Громовержец запустил в подлеца свою разящую молнию, испепеляющую на месте! Хотя Артемисия, разумеется, знала, что это всего лишь разряд статического электричества. Справедливость вершат не боги, а человек. Ну ничего. Справедливость рано или поздно восторжествует! Так было написано во всех книгах, что ей удалось прочесть, а уж прочла она немало…
До нее донесся собачий лай. Девушка похолодела. Что делать?! Лечь на землю? Спрятаться в кусты? Она растерянно озиралась, пытаясь сообразить, откуда несется звук.
Поздно! Ее заметили. Радостные возгласы, пронзительный свист, ржание понукаемых лошадей.
Бежать!! Судорожным движением Артемисия подобрала подол и помчалась, не разбирая дороги. Длинные ветви деревьев царапали лицо, хватали за пеплос. Казалось, что крики раздаются со всех сторон.
Быстрее! Быстрее!!
4
Охота на человека. Самое увлекательное занятие для любого прирожденного зверолова. Предвкушение загнанной добычи будоражит кровь. Упоительная беззащитность беглеца дарит сладкое и головокружительное ощущение власти. А уж если добыча — девчонка… то все эти чувства усиливаются многократно.
Возбуждение взявшей свежий след охотничьей своры передалось Гарбону. Собаки зашлись радостным лаем. Тройка сопровождавших следопыта воинов оживилась, озираясь по сторонам. Гарбон пронзительно свистнул и крикнул собакам: «Хум!» Свора помчалась вперед. Гарбон пришпорил свою пегую кобылу.
Проскакав пару сотен шагов, Гарбон наконец-то увидел ее. Белый силуэт, мелькающий сквозь ветви деревьев. Теперь не уйдет! Собаки уже почти настигли беглянку.
— Омэ! Оме! — завопил Гарбон и хотел свистнуть, но стремительная скачка сбивала дыхание. Гарбон больно прикусил язык и замолчал.
Девушка остановилась и прижала руки к груди. Собаки окружили ее кольцом, заливисто лая. Нельзя, чтобы они попортили такой ценный товар!
— Омэ! Омэ! — завопил охотник и соскочил с седла. — Ать! Ать! — Гарбон замахнулся на припавшего к земле рычащего кобеля. — Омэ! — пнул ногой скалящуюся суку.
