— Ну фельдшером можно, — протянул Давид, вздохнул. — Хотя, конечно, в кремлевской скорой работать — это уровень.
— Теперь Горбатый, — я хлопнул парня по плечу. — Я сказал: Горбатый!
— Банкуйте, — кивнул Давид.
* * *
— Андрюш, а почему девушку, которая встречается с несколькими парнями — осуждают и называют шлюхой? — Анечка перевернулась на живот, оперлась на мою грудь.
Родственники, обвешанные покупками, укатили обратно в Орел, у нас с невестой сразу образовалась возможность уделить время второй половине. Хочешь в ванне? Пожалуйста. На столе в кухне? И это без проблем. Замотали друг друга до кругов под глазами.
— Странный вопрос, — зевнул я, поглаживая открывшуюся грудь Анечки. Похоже мы сейчас зайдем на новый круг — сон резко пропал. — Есть какие-то жизненные планы на этот счет? Или тайные желания?
— Нет, я чисто гипотетически, — засмеялась Азимова. — Это как-то несправедливо. Парней то наоборот за беспорядочные связи друзья хвалят, а любовными победами принято хвастать. Мне Симка рассказывала, что тебя в институте первокурсникам в пример ставят.
— У меня не было никаких беспорядочных связей, — рука автоматом съехала на оттопыренную попку девушки. — Только упорядоченные.
— Ври больше. Я теперь знакома с Шишкиной. И даже видела как тебя царапала Томилина! Кстати, как она?
Этот внезапный переход охладил мой пыл.
— Звонил отец ее. Очнулась, но пока пускают только родственников. Там еще не одна операция предстоит. Слушай, может мы вернемся к теме промискуитета?
— Она тебя возбуждает?
— Нет. Вспомнил восточную мудрость. Один отшельник сказал — женщина это замок от дверей, а мужчина ключи. Плохо, когда замок открывается любым ключом, но хорош тот ключ который открывает любые замки!
— Ты у нас, значит, ключ?
Аня меня больно ущипнула.
— Что ты! Моя открывашечка только для твоего замочка — я взял руку Ани, повел ее в сторону поднявшегося «ключа».
* * *
Наконец-то я вернулся в свою родную бригаду. Геворкян с Валентином, по крайней мере, встретили с нескрываемым удовольствием, старый доктор даже приобнял. А мой первый номер сообщил, что надоело уже кататься со штатной стукачкой Павловой. Как говорится, ни вздохнуть, ни пернуть. Обо всем сразу же идет доклад наверх. А что не знает точно, так еще и придумает. Прямо писательница-фантастка.
— Как вы с ней хоть работаете? — удивился я. — Устроили бы поганку какую, ну, не наркотики потерять, но что-то такое...
— А зачем? — ответил Валентин, выкладывая ампулы на стол, чтобы протереть и без того чистую емкость. — Страна должна знать своих героев. Всё равно кто-то, да будет всех сдавать, а так можно лить начальству в уши правильную информацию.
— Как в анекдоте про крокодила и Шапокляк?
— Что за анекдот? — встрепенулся доктор. — Не знаю такого, рассказывайте.
— Гена с зоопарком уезжает за границу, типа обмен опытом. Ну вот приходит к Шапокляк и спрашивает, что привезти. Она заказала всякого товара, крокодил записал и говорит: пойду к Чебурашке, спрошу, что ему надо. Старуха думает: «Сейчас ушастый закажет фигню всякую, а на мои подарки денег не хватит». Звонит в домик друзей, говорит: Чебурашка, зеленый на КГБ работает, не слушай его. Приходит крокодил, так и так, что хочешь? Ничего, — говорит Чебурашка, — у нас всё есть, я и в магазине куплю. Ну, тот уходит, а Чебурашка ему вслед: Гена, слава КПСС!
Посмеялись, тут нас и на вызов позвали. Геворкян записал адрес, вздохнул.
— К Волобуевой.
И Валентин тоже не обрадовался, кивнул, начал собирать чемодан.
— Это какая-то местная легенда? — спросил я, когда мы спускались по лестнице.
— Ага, — кивнул фельдшер. — Наркоманка. Сейчас опять начнет симулировать.
— Постоянная клиентка?
— Случается. Её в стационаре за задницу схватили. Легла якобы с переломом ребра. И не заживает, зараза, а она стонет день и ночь, боль адская. Ну, кололи наркотики, жалко человека. А на рентген ходила с полотенцем, грудь заматывала, говорила, что стесняется, про смягчение излучения что-то несла. Ну, и в один прекрасный день наш «фотограф» снимки сравнивает и говорит: не пойму, было пятое ребро сломано, а сейчас шестое. А эта звезда иголку под полотенце лепила, а на рентгене как перелом.
— Хитрая, однако, — заметил я. — Выгнали?
— Скандал замяли, сам понимаешь — дочка какого-то там генерала из Минобороны. Но вот как у нее марафет достать не получается, начинает на скорую звонить. Сейчас посмотрим, что она петь будет.
Волобуева на классическую наркоманку с сальными волосами и выпавшими зубами, как их в кино показывают, не похожа была совсем. Лет тридцати, худощавая, с модной стрижкой «сэссун». Бледновата слегка, но не более того. Ну лицо стервозное, так это к делу не пришьешь. У нас тут как раз оценка личности по паспорту, не по роже.
— У меня почечная колика, — заявила она с порога. — Срочно уколите мне морфин, сил нет терпеть!
— Ну поедемте в больницу тогда, — обреченно произнес доктор. — Там анализы сдадите, посмотрят, что за колика такая.
— Вы меня растрясете!
— Мы поедем аккуратно, да и камень, возможно, выйдет.
— Дайте морфин! — крикнула она, вставая со стула.
— Нет!
— Ах ты тварь! — клиентка полезла с кулаками на Геворкяна, но мы с Валентином оттеснили ее в сторону.
Пока мы делали это, узнали много нового о себе, отдаленных предках, несостоятельной эрекции, половых девиациях. Столько интересного за один раз голова не вмещает. Впрочем, дамочка быстро пошла на второй круг, вплетя в нить повествования папу-генерала, который обязательно подгонит пару танков, исключительно, чтобы расстрелять нас. Стандартный набор. Думаю, попасть в армейский центр по реабилитации наркоманов на архипелаге Новая Земля у нее шансов больше.
Уже в машине я рассказал про маршальскую вдову и Авис Акопович поведал нам, что Трунову объявили выговор. И даже завернули характеристику на выезд в Болгарию в мае. Не погреется «Гойко» на золотых песках с Лизуном...
* * *
Давид на свою первую смену заступил утром. Мы с ним встретились после планерки. Ну дал я ему пару напутствий, как без этого. Расписал кто что из себя представляет, предупредил не лезть в трусы к Дыбе — даже если сама предложит.
— Мне?! — удивился Ашхацава. — Не гони... Это ты у нас красавчик и все девки твои, а мне ни одна просто так не давала — всегда бегать приходилось. Цветы, рестораны, подарки...
— Начальница у нас такая... — я замялся. — Специфическая. Как выпьет, на перепихон тянет. Подарки не понадобятся.
— Ну так это же здорово! Видел я ее. Хоть и б/у, но вдувабельная. Трахнуть ее, и считай, все надбавки твои. Двойное удовольствие!
Давид заулыбался, прямо как кот над сметаной.
— Ты дурак?
— А что такого? Главное про презерватив не забыть. Ты же не вломишь меня Симке?
— Не вломлю. Но ты подумай головой, а не головкой! Тебе с Дыбой еще работать. А если она еще кого к себе в кабинет поведет на твоих глазах?
— Зарэжу! — засмеялся «князь», хватаясь за воображаемый кинжал на поясе. — Обоих!
— Ладно, зайду с другой стороны. А если поссоритесь? Она же тебе тут жизни не даст! Испортит характеристику.
Рассказал про историю с Труновым. Как быстро обламывают борзых врачей. А уж про фельдшеров и вовсе говорить нечего... Это подействовало. Рисковать характеристикой и будущей работой в московских больницах Давид не хотел.
Совсем на ухо сообщил еще, чтобы никаких анекдотов вообще никому не рассказывал и о пациентах ни с кем ни полслова.
— Да говорено уже, — махнул он рукой. — Помню. Сразу понятно: говно, а не коллектив. Если бы не зарплата, хрен бы я сюда вообще пошел.
— То-то я смотрю, нарядился как на парад. Так только на ненавистную работу ходят.
— Симка всё приставала: ты должен выглядеть лучше всех, — передразнил он Голубеву. — Вот и напялил на себя рубашечку белую, галстучек.
