ожиданьи полки —
От Синода к Сенату,
Как четыре строки?!"
Александр Галич
Петербургский романс
***
Утро. 11 декабря. Набережная р. Фонтанки, полковые казармы лейб-гвардии Московского полка.
- Что это за вздор?! - генерал-майор барон Фредерикс с подозрением смотрел на штабс-капитана своего полка Михаила Бестужева.
- Это присланный из Варшавы цесаревичем Константином и завизированный известными вам генералами приказ атаковать войска, перешедшие на сторону узурпатора, великого князя Николая.
- Я этой, с позволения сказать, непонятной бумажке, просто отказываюсь верить! Откуда вы взяли это в высшей степени странное, если не сказать больше, распоряжение?
- Вы, разве не видите, генерал? Данный приказ подписан командиром Гвардейского корпуса, генералом от кавалерии Воиновым Александром Львовичем и начальником 2-й гвардейской пехотной дивизии Карлом Ивановичем Бистромом.
Генерал-майор, придирчиво, в очередной раз, прочитал злосчастный приказ, своей непонятностью и абсурдностью сводивший его с ума.
- Я просто отказываюсь этому верить! В Главный штаб я сию же секунду пошлю адъютанта для выяснения всех обстоятельств ...
- Времени нет, Пётр Андреевич! Выводите из казарм войска, иначе мы это сделаем сами! - заявил князь Дмитрий Александрович Щепин-Ростовский, окончательно потерявший терпение.
- Да, что вы себе позволяете, штабс-капитан!
В ответ Щепин-Ростовский, с возгласом "- Да, что с вами, сатрапами, разговаривать!" выхватил саблю и нанес ею удар генералу по голове, свалив того с ног.
Под разгоряченную руку князя попали ещё пять человек. В числе пострадавших помимо двух гренадеров оказались полковник Хвощинский и не вовремя для своего здоровья объявившийся у казарм Московского полка командующий 1-й гвардейской пехотной бригады Шеншин В.Н., который попытался с криками "Кругом быдло! Назад!" остановить полк и вернуть солдат в казармы.
Таким образом, расчистив дорогу от всех мешающихся под ногами личностей, вовлечённые в заговор штабс-капитаны Щепин-Ростовский, Михаил Бестужев, Владимир Волков, Воейков Николай Павлович (брат полковника Измайловского полка), Суханов Петр Александрович, капитаны Корнилов и Мусин-Пушкин В.А., поручик Кушелев, подпоручики Кудашев и Малютин М.П. и ряд других офицеров, под барабанный бой, через распахнутые ворота полковых казарм, начали выводить и строить свои фузилерные роты.
Не прошло и часа, как во главе с офицерами, предусмотрительно повязавшими белые повязки на рукава, на Сенатскую площадь, под развевающимся знаменем и барабанным боем, двинулись восемьсот гвардейцев Московского полка.
Подобная этой картина, с некоторыми отличиями и вариациями, в эти утренние часы наблюдалась в большинстве столичных казарм Гвардейского корпуса. Но далеко не во всех подразделениях заговорщикам удалось так лихо перехватить управление. То там, то здесь вмешивался человеческий фактор. Не всех полковых командиров удалось убедить словом или саблей, как это произошло в случае Московского полка. К тому же, почувствовавший "запах жаренного" Николай тоже не сидел сложа руки, направляя в полки своих эмиссаров. Но большинство полков столичного гарнизона поверили, а может, захотели поверить липовым приказам, с радостью и азартом поддавшись на срежиссированную мною провокацию. Что, в общем-то, и неудивительно, учитывая явную антипатию большинства гвардейских офицеров к личности великого князя Николая. Многие из них, да, что там, большинство, грезили Константином, считая его "в доску своим парнем", нюхнувшего в отличие от Николая пороха, в недавно отгремевшей Отечественной войне, правда, при этом забывая о некоторых, мягко говоря, странностях и садистских наклонностях великовозрастного цесаревича, но ничего, мы всем забывчивым, посредством отпечатанного газетного тиража, уже сегодня напомним обо всех этих нелицеприятных, просто отвратительных эпизодах из жизни наследника престола. Поэтому, безоговорочно веря приказу или не совсем ему доверяя, но предпочитая закрывать глаза на имеющиеся нестыковки, офицеры выводили из казарм подчинённые им войска. И действовали они с тем лишь отличием, что некоторые офицеры вполне искренне считали, что исполняют волю цесаревича Константина Павловича, однако среди них хватало и людей знавших только часть правды, ещё меньше командиров, вроде тех же братьев Бестужевых, были полностью осведомлены обо всей подноготной заваривающегося в столице дела.
Поэтому, как это ни прискорбно, но нам требовалось срочно пролить кровь, и чем в больших количествах, тем лучше. После произошедшего кровопролития отыграть назад введенным в заблуждение офицерам и генералам будет не так уж и просто, а если от "их рук" "смертью храбрых" падёт ещё и Николай, то и вовсе замечательно - тогда, для всех нас, отмыться от цареубийства станет совершенно невозможным, чего, всеми своими действиями, мы, собственно говоря, и пытаемся с самого начала добиться, повязав Гвардию революционной кровью и привязав ее, таким образом, к альтернативному, но уже успешно апробированному некоторыми европейскими и американскими народами, новому государственному устройству - к республике, а значит и олицетворяющей её здесь и сейчас силе - тайному обществу - двигателю, главному закулисному игроку и бенефициару разгорающейся прямо на наших глазах революции.
Генерал Шипов обнаружился у себя дома на В.о. и выздоровел он моментально, от одного лишь созерцания моего взбешенного вида. Шипова передал под опеку Фонвизину, направив их в Семеновский полк, Оболенского с его людьми отфутболил – в Измайловский и Егерский полки, а сам поехал на Сенатскую. Но по пути на площадь, решил отклониться от маршрута и узнать, как обстоят дела в дислоцированном поблизости Финляндском полку.
Финляндские роты я застал на набережной. Они вполне себе дисциплинированно, шествуя в маршевых колоннах, направлялись к Исаакиевскому наплавному мосту.
– Рота! – рявкнул офицер с белой повязкой на рукаве, в котором я сумел опознать своего коллегу по цеху – заговорщика, штабс-капитана Репина Н.П. – Смирно!!!
Солдаты, зашумев ружьями, поправляя амуницию, послушно подтянулись, выпрямились и сомкнули свои ряды, развернувшись ко мне корпусом.
Рядом, «развесив уши» застыли немногочисленные прохожие, судя по шатким движениям, бывшие изрядно навеселе. Под утро многие столичные кабаки уже успели подвергнуться атакам банд. Содержимое трактиров и кабаков, вернее говоря, бочки с хмельным выкатывались на улицы, немедля вскрывались и пойлом угощались все страждущие, коих, словно по мановению волшебной палочки, в подобных местах собиралось не мало.
Ко мне уже скакали сразу три полковника во главе с замкомполка Моллером. Поздоровались с Александром Федоровичем, также поприветствовал двух знакомых мне комбатов – гвардейских полковников – Митькова М.Ф. и Тулубьева А.Н. Как это ни странно, но все три офицера являлись членами тайных обществ! В ТОЙ истории четырнадцатого декабря Митькова в столице не оказалось, Моллер «переобулся», а Тулубьеву, застывшему со своими ротами на Исаакиевском мосту, так и не хватило духу в открытую перейти на Сенатскую площадь к восставшим. Но сейчас мною уже писалась совершенно иная история.
Со всеми тремя полковниками, чьи рукава шинелей предусмотрительно были обвязаны белыми повязками, мы отъехали чуть в строну. Обрадовал всех троих
