— Вы написали на этой доске "корыстные интересы", так это пергаментные производители?
— Верно. Кажется, ассоциация пергаменщиков подала жалобу в гильдию торговцев.
— В гильдию торговцев?
Я склонила голову в сторону, не совсем понимая, какая может быть связь между Ассоциацией изготовителей пергамента и гильдией торговцев. Бенно дал простое объяснение того, что работа гильдии включает в себя защиту личных интересов, разрешение конфликтов, вызванных новыми предприятиями, и посредничество в спорах.
— Похоже, что жалоба, которую они подали вчера вечером, заключалась в том, что кто-то стал изготовлять бумагу, и он, якобы, не был членом ассоциации пергаментных производителей и не платил им свои взносы. Они связались со мной, потребовали урегулировать нашу деятельность, сказали, что мы вне закона и делаем все по своему усмотрению.
— Да уж, — произнесла я, — а что потом?
Не может быть, чтобы Бенно просто тихо лег и сдался. Возможно, он попытался найти компромисс. Когда я совершенно безразлично попросила его продолжить, торжествующая, хищная улыбка растеклась по его лицу.
— Я сразу же отказался. Я сказал им, что поскольку это бумага не сделана из кожи животных, их ассоциация пергаменщиков не имеет к этому никакого отношения, и что они должны скрыться с моих глаз долой.
Вся кровь стекла с моего лица, когда я поняла, как чрезмерно воинственно был настроен Бенно. Если бы он мог найти хоть какой-нибудь компромисс, ему бы не пришлось бороться с ними из-за продаж, да?
— А? Значит, вы даже не пытались пойти на компромисс или же вести переговоры?
— Идиотка. Если я начну вести себя скромно с самого начала, они не воспримут меня всерьез, понимаешь? Реальность такова, что мы не крали ни один из их методов производства, поэтому они не смогут взимать с нас какую-либо плату. Вы же не делаете бумагу на растительной основе, используя процесс, предназначенный для изготовления пергамента из кожи животных, поэтому здесь нет реальной иерархии. Что эти ребята действительно хотят, так это иметь монополию на все, что связано с бумагами, а, если и смогут, то и украсть нашу прибыль себе.
Похоже, у меня был свой собственный метод ведения бизнеса, а у Бенно — свой, поэтому, даже если я и попытаюсь возразить, то ничего из этого не выйдет, но мне интересно, был ли какой-нибудь способ справиться с этим более мирно?
— Эмм, я думаю, что поскольку пергамент сделан из бумаги, они не смогут внезапно увеличить свое производство. Если же Гильдия была бы посредником, тогда, возможно, они могли бы ограничить используемый вид бумаги для официальных контрактов, оставив только пергамент? Если бы вы согласились на это, то они в основном сохранили бы свой существующий рынок и свой существующий продукт. Как насчет такого варианта?
— Ты такая же мягкотелая, как всегда, дитя.
Бенно насмешливо фыркнул. Интересно, подумал ли он, что гарантирование им их существующей клиентуры и прибыли, позволяя всем официальным контрактам быть написанными только на пергаменте, просто тихонечко провернулось бы? Интересно, может это просто не сработало бы.
— Я просто не люблю делать бессмысленные вещи, — сказала я. — Кроме того, я действительно хочу увеличить тираж бумаги, чтобы многие люди смогли делать с ней что-то новое. Я хочу видеть книги, блокноты, картины, бумажное искусство… я хочу, чтобы бумага стала тем, чем люди позволили бы детям играть.
— Это… гораздо более грандиозная мечта, чем я ожидал, — пробормотал он с удивлением.
— А? Вы думаете, это грандиозно? Я подумала, что, если бы мы просто наделали много бумаги, тогда мы смогли бы это осуществить. Вот почему я подумала, что если мы хотим быть решительными и продавать бумагу фолина по более низкой цене, чем пергамент, тогда, люди будут использовать ее для любых своих нужд, кроме написания контрактов, то все должно пойти по нашему плану, да? Например, посмотрите на этот отчет. Если бы это было написано на бумаге, то было бы легче его носить с собой и легче хранить. И на бумаге намного проще писать, чем на такой доске…
— Я понял, ты хочешь выделить несколько типов используемой бумаги, ха… я попробую предложить это.
На этот раз он не сказал мне, что я была какой-то мягкотелой, но вместо этого одарил меня интригующей улыбкой. Похоже, я действительно пощекотала центр “поиска прибыли” в его мозгу.
— Если мы начнем выделять несколько видов бумаги, — продолжила я, — то как насчет того, чтобы рассматривать бумагу тронбэй, как высококачественный товар? Честно говоря, я сама думаю, что это гораздо более качественный продукт, чем пергамент.
— Ты права. Я уже планировал продавать его по гораздо более высокой цене, чем пергамент.
— А? Намного выше?
Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами, думая, не ошибся ли он в словах. Бенно, с другой стороны, прищурил глаза, переводя взгляд между мной и Лютцем, внимательно нас разглядывая.
— …Вы двое даже и не заметили?
— А? Заметили… но что?
— Лютц, каковы особые свойства тронбэя?
Лютц аж подпрыгнул, пораженный внезапным вопросом, затем начал перечислять различные характеристики тронбэя, приходящие ему на ум.
— А? Свойства? Ну, он всасывает все питательные вещества из окружающей почвы, он растет очень быстро, его трудно сжечь…
— Ах! — воскликнула я — вот оно!… Трудно ли будет сжечь бумагу из тронбэя?
Если подумать, то мой отец говорил, что мебель из тронбэя огнестойкая, до такой степени, что ее часто оставляют в использовании даже после большого пожара. Молодое, мягкое дерево не пригодится для изготовления такой мебели, сказал он, поэтому мы сделали из него бумагу.
— Да, все действительно так. По сравнению с обычной бумагой, ее очень трудно сжечь. Конечно же, ее не совсем невозможно сжечь, но это все еще отличная бумага для написания национальных секретов или национальных публичных записей. Что-то вроде труднодоступная бумага, которая будет продаваться по очень высокой цене.
Это, безусловно, особый вид бумаги, поэтому, конечно, она будет продаваться по высокой цене. Даже в Японии не все виды бумаги стоят одинаково. Если потребовалось много труда, чтобы сделать бумагу, а если он сделан из чего-то редкого или из чего-то особого, тогда один лист может продаваться по удивительно высокой цене.
— Я поняла, — сказала я. — …Тогда, по сколько лист бумаги тронбэй будет продаваться?
— Лист размером с контракт я буду продавать по пять больших серебряных монет, это за каждый лист.
— Огоооо…
Невероятно огромная цена, которую он ей назначил, одарила меня внезапной головной болью, в то время как Лютц был настолько потрясен, что он ничего не смог сказать, но Бенно просто продолжил говорить, как будто это была самая очевидная вещь в мире, ведь “это огнестойкая бумага, сделанная из труднодоступного материала, вот почему.”
— Так что, — продолжил он, — пока не закончатся переговоры с Ассоциацией изготовителей пергамента, не показывайте свое лицо в магазине какое-то время. У меня есть веская причина, почему я не хочу, чтобы вас видели. В частности, если ваш метод изготовления бумаги просочится и начнет распространяться, мы начнем видеть на улицах трупы.
— Уххх.
Я стояла там, моргая, потрясенный тем, как быстро разговор стал таким мрачным. Затем Бенно начал напоминать нам о некоторых вещах контрактной магии, о которых я совершенно забыла.
— По нашим магическим контрактом, человека, который решает, кто же может изготовлять бумагу — это ты, Мэйн, а человек, который определяет, кто может продавать ее — Лютц. Если кто-то, кто ничего не знает об этом контракте, попытается сделать или продать бумагу самостоятельно, я понятия не имею, что может произойти.
— Что?! Контрактная магия так опасна?! Она даже влияет на людей, которые ничего об этом не знают?
Это совершенно непредвиденное развитие событий меня шокировало. Я даже не думала, что магический контракт, гарантирующий нам безопасную работу, будет иметь такую невероятно опасную функцию.
