варианты имелись, но какой именно стал причиной? Всё равно не угадал бы — я потребовался за каким-то горкому комсомола. Вот как так? Покочевряжился, не упустил случая, причем тут я, вы меня не взяли коммунизм строить, я у вас носом не вышел, не дорос до стола под кумачовым сукном… нес всякую хрень, что в голову приходила. Зачем? Да по старой привычке — бойся непонятного. Но не выкрутился, комсомол помощник партии, а пионерия — боевой резерв комсомола. Или наоборот: пионерия помощник, а комсомол резерв? Терминология партийно-политической жизни как заклинания у чернокнижников. Чуть перепутал слова, а уже вызвал такое, что и поминать нельзя при свете дня. И утащит оно тебя в геенну огненную. Или на собрание, где будет разбираться твое личное дело. И фраза «это мое личное дело» не проканает.
Скоро сказка сказывается, да не скоро тело делается, как любил говорить один тренер по фитнесу. По красной ковровой дорожке, устилающей ступени здания горкома партии, где ютился и горком комсомола я поднялся на третий этаж. Под ноги мне стелилась красная ковровая дорожка. С фантазией у народа не очень или оптом дешевле? Понял! Дорожки нужны, чтоб цокот каблучков не отвлекал секретарско-инструкторский актив от мыслей великих. Я ж говорил — терминология рулит. Секретарша в СССР существо легкомысленное или умудренное, но в любом случае неуважаемое, даже когда ценимое. А секретарь — это человек! Вершитель судеб того или иного ранга. Самый высший вершитель — генеральный секретарь, должность придуманная Сталиным Иосифом Виссарионычем. Он фигни не придумает. Все вокруг него вожди революции, а он просто генеральный секретарь. Чуть сморгнул, глянь — все вожди памятники или осужденные, а он генеральный секретарь. Ниже секретарей инструкторы. Это те, кто знает, что кто как должен делать. А еще важнее, инструкторы знают, кто что не умеет делать, хоть и должен. Тут и в это время люди больше всего боятся не соль рассыпать, не через дорогу на красный свет перебежать, а положить партбилет на стол. Вот прямо такая экзекуция есть: «Партбилет на стол!» И всё, человек дышит, пусть и с трудом, потеет, говорит что-то, мысли у него в голове… а на самом деле всё! Нет человека в ментальном плане. Его не слышат, его не видят, его увольняют с руководящей должности и лишают пайка! Человек без пайка это не товарищ, а гражданин какой-то уже.
Вот нужный кабинет, стучу, захожу.
— Здравствуйте, товарищи! Кто тут у вас гражданин Петрыкин? — гражданин аж вздрогнул, может под стол бы полез, да физиономия моя подкачала, юная шибко.
— А вы по какому вопросу?
— Мне тут передали, что он просил зайти, а по какому вопросу, я вам не буду говорить.
— А фамилия ваша?
— Фамилия моя слишком известная, чтобы… Милославский Жорж.
— Милославский, что вы тут за комедию устроили! Я вас не просил зайти, а вызывал.
— Так Петрыкин у нас вы. А позвольте спросить, Петрыкин, кто дал вам право меня куда-то вызывать? Я ваш подчиненный?
— Вы комсомолец, Милославский, должны иметь понятие о дисциплине.
— Мимо, Петрыкин! — моя фраза как раз попала в точку, соседи этого Петрыкина начали фыркать от удовольствия. Видимо, цирк к ним нечасто приезжает.
— Что мимо? Нет понятия о дисциплине или не комсомолец?
— Да, я не комсомолец. Наша организация рассмотрела меня и признала недостойным высокого звания ввиду моего возраста.
— Тебе что, четырнадцати нет? Лоб здоровый!
— В июне исполнится. Но кому это интересно?
— Тут дело такое, Милославский. Есть мнение, что мы можем принять тебя в члены ВЛКСМ до достижения четырнадцатилетнего возраста, так сказать авансом. Но который, так сказать, ты отработаешь упорным трудом на благо Родины, так сказать.
— А договор кровью подписывать будем?
— Какой договор?
— Вы меня проавансируете, с тем, чтоб я в дальнейшем закрыл ваш аванс своим трудом. Налицо договорные обязательства. Только не понял, что мне выдадут в качестве аванса.
— Тебе выдадут комсомольский билет как знак того, что мы верим, что ты достоин высокого звания, так сказать.
— Не, я не согласен из-под прилавка как барыга получать высокое звание. Осенью получу, если буду достоин. Не авансом, а когда докажу, что это самое.
— Смотри доскоморошествуешься, могут тебя и не счесть достойным, если не прекратишь пререкаться со старшими товарищами.
— Тогда я сожму зубы и подожду того времени, когда буду достоин. Может в рядах армии, может в колхозе каком или в институте заборострительном. Где-то же комсомольцы разглядят во мне революционный порыв.
Всё время, пока мы торговались, Петрыкинские коллеги откровенно скалились, головняк не их, можно порадоваться со стороны горю товарища.
— Хватит, закончили балаган! Милославский, ты будешь вступать в комсомол?
— А вам зачем? Вот прицепился к пионеру старший товарищ. Гражданин Петрыкин, не тяни кота за я-и-так-знаю-что!
— В июне в Волгоградской области на базе поселка Интернат будет развернута комсомольская смена. Слышал про такую?
— Никогда. А что за интернат?
— Специальный поселок, который Родина построила для самых одаренных детей. Там учатся, так сказать, по специальной программе лучшие ребята страны. А в этом году, когда дети разъедутся на каникулы, в освободившихся корпусах будут жить участники Школы Комсомольского Актива.
— Угу. Теперь стало снова непонятно — я при чем?
— Вот ты тугой, я же тебе русским языком говорю, что от нашей городской комсомольской организации решено направить тебя. Правда, я уже сомневаюсь, что тебя туда можно посылать.
— Ну и не посылайте. Тем более, я не комсомолец еще.
— Уже комсомолец. И решаю не я, а на самом верху. Вот членский билет, неси две фотокарточки три на четыре, вклеим и вручим. Завтра к двум подходи с фотографиями, сюда же, проинструктирую подробно. Свободен, так сказать.
— А если я не согласен или родители не отпустят? И с фотографиями могу не успеть.
— У тебя же родители коммунисты? Какие могут быть тогда вопросы. Крутись. Свободен.
После ухода Милославского три оставшихся в кабинете ответственных товарища дружно закурили.
— Ну что, гражданин Петрыкин, как вам кандидат?
— Да хорош уже, а то сами не видите.
— Точно ты подметил — хорош! Вот прямо самое то, что надо, чтоб Школа Комсомольского Актива взлетела. Прямо на воздух. Столько энергии у пацана, писец котенку.
— Кто его выбрал, почему именно его?
— Ну во-первых, ты, Петрыкин, сам сказал — наверху есть мнение. Во-вторых, с мнением начальства не спорят, так сказать.
— Хватит подкалывать! Ну есть у меня слова паразиты, и что?
— Слова-паразиты используют люди-идиоты. Запомни это, Алексей.
— А по существу?
— По существу снизу пошла отличная инициатива по патриотическому воспитанию ребят, я про музей военной истории. В их
