Остановимся, посмотрим!
Дорожный знак был предельно прост. Поверх толстой ошкуренной доски выведено масляной краской: Ширша. Какое интересное наименование! И как называет его жителей? Я невольно усмехнулся, а затем вспомнил карту. Где-то на северо-западе, куда ведет эта полевая дорога, протекает большая река. Возможно, на ней и находится тот крупный населенный пункт, в сторону которого я двигаюсь. Ведь река — это прежде всего транспортная артерия, а, значит на ней обязательно будут располагаться пристани, а, возможно, и крупные порты.
Кстати, в подобном этому мире речной транспорт — самое лучшее решение для серьезной логистики. Сколько потребуется грузовиков и топлива, чтобы перевезти то, что может взять на борт заурядная баржа? Наверное, поэтому в глуби «Свалки» и нет народу. Все перебрались поближе к рекам, где кипит жизнь и можно сносно существовать. Да и вряд ли здесь так много людей, а уж тем более беженцев типа меня. Так что те поля просто оказались невостребованными. Их технологий хватает для машинного сельского хозяйства, а это в корне отличается от натурального. Продукта нагора выдается намного больше.
Честно сказать, проморгал. Так задумался, что не заметил, что по грунтовке к трассе подкатил грузовичок — точная копия проехавшего недавно мимо меня пузатика. Только более замызганный и потертый — сразу видно, что рабочая лошадка. Ну что же, бежать никуда мы не будем, стоим на месте. Я осторожно перекинул помпу поудобнее, но так, чтобы не смотрелось угрожающе. Фалката висела слева, я её уже цеплял на ремень каждый раз на автомате, как выходил из машины. Хватит с меня приключений!
Грузовичок неспешно подкатил к обочине и остановился. Из него вышли двое, и они, к моему удивлению, оказались женщинами. Обе в рабочих комбинезонах, поверх которых что-то накинуто. Одна в возрасте, широкая в костях, с широкополой шляпой на голове. Вторая — типичная деревенская молодка со средней полосы, курносая, с блестящими любопытными глазами. Голова покрыта затейливо повязанным расписным платком. Заметив настороженный взгляд старшей, я тут же перекинул ружье на плечо. И лишь потом заметил на её поясе довольно увесистый револьвер. Однако!
— Будь здрав, путник!
— И вам не хворать, барышни!
Старшая хмыкнула в ответ и обошла мою машину кругом, с интересом разглядывая капот и колеса:
— Ты глянь, Росава, кака повозка справная. Николь такой не видывала. Ох, ты, да ты у нас никак гость заезжий? По виду — чистый болярин.
— Да нежель, Беляна? Никогда гостей не видывала!
Более молодая с нескрываемым любопытством уставилась на меня. Женщины говорили неспешно, нараспев, чуть окая. То и дело вставляя в речь незнакомые мне слова. Как будто из древнерусского. Я, в отличие от некоторых авторов современных романов про путешествия по разным эпохам, отлично знаю, что понять какого-нибудь новгородского русича современный человек просто не в состоянии. Мы наших предков даже из восемнадцатого века будем понимать через слово.
Беляна показала на номера госрегистрации и требовательным тоном заявила:
— Тебе, болярин, требно убрать эту нетребь. Избывновняти стражу и лихих людей. Не привлечь внимание? Чуешь?
Странный у них язык. Как будто некий суржик.
— Почему?
— Через пять вёрст застава кустодия. Уведут тебя к воеводе, вопросы задавать почнут. Тебе оно требно, болярин?
— Да нет, — я почесал бородку и пошел к багажнику.
Беляна тут же увязалась со мной, а Росава в это время заглядывала в окно автомобиля. Старшей же явно было интересно, что я с собой везу. Не шкурная корысть как у мародеров, а скорее привычное женщинам природное любопытство. Да и вели себя обе дамы невозмутимо, значит, не боятся, и места здесь спокойные. Хотя обе вооружены. У молодки, которой я дал бы лет двадцать пять, также висел на ремне револьвер, но размером поменьше. Что не скажешь о рвущемся на свободу из кофточки бюсте. Тот невольно привлекал к себе внимание.
«Так, боярин, что это за мысли такие резвые? Отставить!»
Беляна одобрительно хмыкнула, когда я достал лежащий на полочке набор инструментов. Её глаза даже загорелись при виде разнообразных ключей и отверток. Она тут что, местный механик? Я взял крестовую отвертку и быстро открутил номер, кинув затем в багажник.
— Руки к работе сподручны, а по виду не скажешь. Думала, ты книжник кудесный.
— Гость из мира кудесников? — покосилась на подругу более озорная Росава. — Какого рода будете, болярин?
— Да не боярин я, жёнки честные. Олегом меня кличут.
— По имени ты рода варяжского, а в языке слов ромейских много. Чудно!
— А вы крестьяне?
— Нет, мы богу Велесу и матушке Макоши поклоняемся.
— Ну, пусть будет так, — я улыбнулся и дал возможность любопытной сверх меры Беляне покопаться в инструментальном ящике. По глазам было видно, что ей это сделать очень хотелось. — Вы землю пашете или скот держите?
— И землю пашем и скотарим. Сейчас везем мешки жита куму на мельницу, — кивнула старшая на кузов и огорченно оторвала взгляд от набора инструментов. — А ты гость из книжников али реместву какому обучен?
— Ну… — я запнулся. Вряд ли они поймут, что такое геофизика и геология. — Руду и камни разные ищу.
— Да ты что! Рудознатец!
Судя по взгляду обеих женщин, я здорово вырос в их положении о рангах. Ну, будем знать на будущее.
— А воду сможешь сыскать, варяг? С лозой ходишь? У нас кладязи иссякают, мы бы тебе заплатили знатно.
Как они оживились! Значит, в мире «Свалки» на первом месте находится практичность, а уже потом родовые и сословные отличия. Хотя про последние еще стоит подумать. Что за мир у них был такой, что наука вызывает подозрения? Старшая задумчиво глянула на подругу и заявила:
— Росава, а чего гость у нас без крошки во рту? Олег, разделите с нами трапезу?
Вопрос был задан неспроста, видимо, есть у женок резон поговорить со мной. Ну а мне всякий стежок в масть. Молодка козочкой поскакала к грузовичку, а я достал с заднего сиденья «пенку» и термос с кружками. Беляна по достоинству оценила термоизолирующее свойство моего коврика и только цокнула, усевшись на него. Ну а для трапезы расстелила кусок небеленой холстины. Дамы сели по бокам, старшая сняла шляпу и расстегнула куртку.
— Тёпло ноне.
— Опять волхвы небо ломали, — заметила вскользь Росава, также расстегнувшая затейливо расшитую кофточку. Женки сноровисто расставили нехитрую снедь, а я угостил их кофе.
— До чего горько питьё! — волосы у Беляны оказались невероятно светлыми. Этакая платиновая блондинка с красным круглым лицом, имеющим типичные финские черты. Я таких в Карелии в свое время навидался, да и не только… Она с любопытством осмотрела мою титановую кружку. — Ты гляко, из железа и така легка! Руки не печёт. Любо!
— И тебе, варяг, такая горечь по нраву? — Росава стянула с себя платок, под которым пряталась невероятно толстая светло-русая коса. Вот её черты лица были более славянскими, мягкими и неброскими. Я бы ей, пожалуй, дал еще меньше лет. Но симпатичная. Даже можно сказать больше. Да и фигура…
«Куда тебя несет, старый хрыч?»
— Кофе хорошо бодрит.
— Нет, Олегушка, это наш квас бодрит!
Квас был с хреном и еще какой-то странной травой или ягодой. Но в нос шибал знатно! Я лишь крякнул, вызвав в ответ улыбки у обеих женок. Вот в этом они были солидарны с женщинами из моего мира. Все они любят хорошенько накормить мужика. Закуска была простой — каравай темного хлеба, перья зеленого лука, сваренные вкрутую невероятно крупные яйца и шмат копченой грудинки. Я был не голоден, но от такой вкуснятины отказаться не смог. Пошли неспешные разговоры про жизнь и местное бытьё.
— Жито садим в поле, горох. Соседи лен и коноплю заводят. Животину содержим. Кто говяда, кто кабанчика.
