выгуливаю…
- Балда! Скакать сможешь?!
- Не было у нас в лесной деревне лошадей. Ни разу не ездил, да и увидел впервые только здесь.
- А если я скажу? Не забоишься?
- Боюсь… Боюсь упаду, ваша милость.
- Ха-ха-ха! Эй, Лукаш! Давай седло!
«Давай Ворон! Не сопротивляйся! Ты же хотел поскакать? Только пожалуйста не быстро, а то я сейчас упаду» - Прошу нетерпеливо перебирающего ногами жеребца, вцепившись в луку седла и зажав руками поводья.
«Ты стремена то, одень!» - Ответил конь и насмешливо всхрапнул, выражая свое отношение к своему неопытному седоку.
Зрители тем временем обсуждали и даже делали ставки на время, которое я смогу удержаться в седле. Дальше я не разобрал, так как коняга двинулся вперед, а я затрясся как тыковка на заборе при сильном ветре.
«А-а-а… И чего так трясет?!»
«А ты приподнимай жопу то? На ногах пружинь! Эх, вот ведь, недоросль!»
Мы проехали по двору почти шагом, и вороной направился в сторону выезда из усадьбы постепенно прибавляя ход.
- Куда это он? – Спросил хозяин у Лукаша.
- Так здесь разогнаться негде… - С сомнением ответил бригадир, глядя на болтающегося в седле юношу. – И травка опять же. Помягче падать будет…
Я же пытался последовать совету вороного и, привстав на стременах, попытался поймать ритм бьющего снизу по пятой точке крупа. Ха! Почти как велобайк! Зрители скрылись за постройками, а нам с Вороном открылся простор, о котором оба мечтали. Тут он и дал «шороху» забыв обо всем на свете, тем более обо мне. Ветер засвистел в ушах и только натренированные джунглями координация и мышцы не дали мне вылететь из седла. Вскоре я чуть расслабил напряжение, с удивлением поняв, что держусь, и смог бросить взгляд по сторонам, радуясь этому факту. Поля, поля, рощица. О! Речка!
«Давай искупаемся!»
Мы с ходу залетели в небыструю речку с песчаным дном, взметнув целый сонм бриллиантовых брызг, окатившие наши разгоряченные тела.
«Не заболеешь?»
«Да я еще и не скакал по-настоящему! Давай еще!»
И мы дали! Радость и упоение ветром, ощущение убегающего пространства! Мы были едины с конем и упивались своей мощью, поглощая километр за километром.
«Ворон! Надо возвращаться! А то меня накажут!» - Спохватился я, притормаживая резвого скакуна и поворачивая назад.
«Жаль. Я только разогрелся!»
«Может нам теперь разрешат кататься, раз у нас с тобой получается. Еще успеешь!»
Мы вернулись к успевшим забеспокоится гостям, и я слез с довольного прогулкой вороного.
- Не упал. Молодец! Я выиграл! – Сказал хозяин. – Вечером приведи его ко мне, - обратился он к бригадиру. – А теперь, едем на пикник!
Я повел Ворона чиститься, а хозяева и гости двинулись пестрым караваном веселиться и отдыхать на природе.
На следующее утро, когда я уже закончил предусмотренные планом мероприятия на скотном дворе, бугор в шустром темпе заскочил за ограду скотника и увидев меня по колено в навозе всплеснул руками.
- Вай, вай! Ты в каком виде! Быстро лезь в бочку! Тебя же хозяин ждет!
Добрый бригадир принялся помогать мне намыливая мои вихры и переживая, что я появлюсь перед благодетелем в непотребном виде. Так с мокрыми волосами я и предстал перед своим «владельцем», который был в благодушном настроении после пикника и попивал чаек на открытой веранде в компании одного из своих гостей.
- Ну вот! Смотри Бартош! Похож он на нашего нового «варриуша»? – Незнакомое слово видимо означало наездника или жокея, и я посмотрел на гостя хозяина, который оторвался от пиалы и воззрился внимательным взглядом, пройдясь по моей фигуре.
- По-моему, в самый раз! Стройный, жилистый и легкий!
- Ага… - Задумчиво произнес хозяин. – А еще смазливый и кудрявый! Все бабы сдохнут, когда он покажется на моем Вороне, ха-ха-ха! У тебя ведь тоже есть дочка?
- Две! Хорошо, что они не интересуются скачками!
- Но парнями то они интересуются?! Ха-ха-ха! – Хозяин довольный шуткой махнул Лукашу что мы свободны, и на следующий день я в новых портках и рубашке выданные бригадиром, обутый в сандалии с завязками на щиколотках сидел в одной из телег с плоским тентом над головой заполненной всякой походной утварью. Несколько таких телег сопровождали приехавших на отдых владетелей, и я оказался в компании обслуги из двух молодок и возницы, которые радушно потешались надо мной. Возница зубоскалил, а женщины норовили прижаться крутым бедром, доставая вопросами и прыская одновременно, когда я краснел и пытался отодвинуться.
Дорога таким образом прошла довольно весело и в конце я уже довольно свободно болтал с жизнерадостными молодками, которые оказались раскованными и не стеснялись в высказываниях, возможно чтобы ввести меня очередной раз в смущение, что их очень смешило и они соревновались друг с другом открывая в процессе трескотни передо мной взаимоотношения слуг и господ, почти ничем не отличающиеся от тех, что царили на Земле во все времена.
- А у тебя уже была женщина? – Лоретта все больше нагнетала градус развлечения навалившись крепкой грудью на мое плечо. – Ой! Опять краснеет! Ха-ха-ха! Мира! Чур я первая! Ха-ха-ха! – Подруги залились смехом, отчего на нас стали оглядываться из соседнего транспорта, а я несколько забеспокоился за свою целомудренность и возможные последствия. Но наш возница лишь посмеивался на расшалившихся служанок, и я немного успокоился, решив что даже если что и будет, то мне за это ничего не грозит. Приедем – увидим!
Знакомые контуры городских строений показались перед нашим караваном, когда солнце склонилось почти к самому горизонту, и мы к счастью успели попасть внутрь за защитную стену буквально за минуты до закрытия ворот. Темные улочки привели нашу кавалькаду в один из дворов куда повозки и всадники едва поместились, и все поспешили рассосаться по многочисленным постройкам, чтобы дать отдохнуть косточкам от тряски утомительного пути. Скудный свет масляных светильников не давал возможности оглядеться, когда я забытый всеми стоял у повозки, пока подскочивший мальчишка не ухватил меня за руку и не потащил внутрь строений в комнату, где ютились несколько слуг мужского пола.
- Махти! Принимай нового наездника! Хозяин велел! – Мальчишка испарился выполнив свое поручение, а ко мне подошел крепкий мужчина который уже готовился ко сну как и остальные обитатели местного общежития белеющие по углам и лавкам исподним бельем в свете колеблющегося света
