Мысли разгонялись и раскручивались, подобно карусели. Мириам поставила тарелку с супом на стол, опёрлась о его край и закрыла глаза. Ладно, потом выяснит, кто эта Юля. Сейчас нужно сосредоточиться на другом. Вдруг её охватила сильная злость. Мириам резко выпрямилась и набрала в грудь столько воздуха, что показалось, будто сейчас треснут рёбра. Я буду лучше этой Юли!
Приняв решение, Мириам успокоилась, улыбнулась и повернулась к Аргону.
— Завтрак! Завтрак! — каждое слово она сопровождала хлопком.
Мириам помогла Аргону сесть. Присела рядом с тарелкой супа на коленях и поднесла ложку к его рту.
— Давайте скушаем ложечку за здоровье.
Аргон приоткрыл губы, она залила туда суп. Часть потекла по его подбородку.
— Ах, Аргон, что вы, как старый дед, — пожурила его Мириам и вытерла стекающий суп передником.
Сегодня не удалось скормить Аргону и половину тарелки. Это расстраивало. Гость ел всё меньше и меньше. Всё чаще смотрел куда-то поверх, будто видел духов. Так обычно ведут себя люди, пересекающие границу жизни и смерти. Мама, видимо, права. Боги зовут душу Аргона, и пора его отпустить. От такой мысли всё внутри восстало. Он не должен умереть! А она должна до последнего бороться за него!
Мириам принялась молиться ещё усерднее. Она обращалась то к Нут, прося её о жизни для гостя, то к Маре, умоляя её отпустить Аргона.
Наконец-то, Боги услышали её молитвы. Болезнь стала понемногу отступать. Жар спадал. Аргон больше не метался, не бредил. Зайдя одним утром к нему в комнату, Мириам обнаружила, что Аргон просто спал. Грудь равномерно поднималась и опускалась. Щёки не горели болезненным румянцем. Мириам подоткнула одеяло, приложила ладонь к его лбу. Холодный! Она смогла! Она вытащила его из лап смерти!
Выйдя из комнаты, она наткнулась на брата. Он доставал чурки из больших плетёных корзин и складывал их в подпечек.
— Как там твой найдёныш? Надеюсь, помирает? — язвительно поинтересовался Эйнар.
— Нет, — ответила Мириам, прищурив глаза, и сложила руки на груди. — Выздоравливает.
— Жаль. Очень жаль.
— Твой Бог не услышал тебя, а мои молитвы дошли до Древних Богов! — с вызовом ответила Мириам.
Брат со всей силы швырнул последнюю чурку, схватил корзину и выскочил в сени. Его реакция удивила и испугала, а потом разозлила. Опять ведёт себя, как бешеный. Ну и леший с ним!
Этой ночью Мириам позволила себе расслабиться, слёзы радость потекли по щекам. Аргон выздоравливал, а значит, её мечты, её будущее в безопасности. Она подошла к окну, вытерла рукавом слёзы, посмотрела на небо. Пересекающие его полосы горели ярко. Это добрый знак!
— Спасибо, великие и милосердные Боги, — прошептала она. — Спасибо, что спасли Аргона!
На сердце стало так легко и тепло! В эту ночь она уснула крепким, спокойным сном, а следующим утром проснулась очень рано. За окнами клубилась ночь. Деревья сгибались под резкими порывами ветра. Небо затянули тучи.
Мириам добралась до стола, нащупала кресало, кремень, миску с высушенным и нарезанным древесным грибом-трутом. Положила кусочек гриба на кремень и ударила по нему кресалом. Ещё раз и ещё. Когда искра попала на трутовик, сильно подула. Затем подожгла лучину, что была воткнута в светец в углу. От тёплого оранжевого огонька на душе стало веселее и спокойнее.
Мириам натянула на нижнюю рубаху домашнее платье, заплела косу и вышла из комнаты. Мама спала на печи. Чтобы её не разбудить, Мириам на цыпочках прокралась к Аргону и замерла в углу. Она любовалась им, как своим ребенком, и не могла налюбоваться.
Вдруг на неё нахлынуло такое сильное желание поцеловать его, что Мириам аж покраснела. Сдержалась. Вместо этого она поправила прядку волос у него на лбу и выскользнула в избу.
Раз уж она встала раньше всех, значит на ней завтрак. Мириам накинула тёплый платок, залезла в валенки, взяла лучину и вышла в сени. В углу был вход в погреб. Дверь скрипнула, открываясь. Мириам спустилась, поёжилась от холода и осмотрелась. На полках лежали завёрнутые в ткань шматки сала, полендвицы. В ящиках вперемешку с золой хранились овощи. Мириам достала оттуда несколько картофелин и положила в корзинку. Отвязала кольцо колбасы, что висела под потолком, надела его на руку и вернулась в избу.
Стараясь не разбудить родных, она принялась чистить картошку. Душу наполняла лёгкая мелодия, которая дарила радость и веру в лучшее. Мириам так сильно погрузилась во внутреннюю музыку, что перестала обращать внимание на мир.
— Ты сегодня ранняя пташка, — голос матери разрезал волшебство фантазий.
Мириам от неожиданности дёрнулась и порезала палец.
— Да, мама, я рано проснулась, — ответила она, засовывая палец в рот.
— Плохо спалось?
Она перевернулась на живот. Одну ногу поставила на печурку, второй пошарила в поиске лавки. Наконец, найдя опору, съехала вниз.
— Нет, матушка, что Вы, — ответила Мириам. — Наоборот, очень славно. Не знаю, какой леший меня поднял в такую рань. А Вам как спалось?
— Спину всю ночь ломило, — мама зачерпнула ладонью воду из ведра у печи и промокнула глаза. — К холодам это. Как там Аргон?
— Ему уже лучше!
— Это славно. Я думала: помрёт он, но Боги распорядились иначе. Видимо, увидели, сколько усилий ты прилагаешь, и решили смилостивиться, — мама вытерла лицо полотенцем и добавила: — Не хотелось бы, чтобы последнее воспоминание гостя было о том, как Эйнар его избивает. Богам это точно бы не понравилось. Они бы решили, что злые люди населяют этот мир.
— Это да, — Мириам тяжело вздохнула.
— А ты что готовишь?
— Думала, пюре сделать с колбасой.
— Давай тебе помогу.
Мириам кивнула и подала ей нож.
Вдвоем они справились быстро, и вскоре на столе уже дымились горшочки с пюре и кружки с хвойным чаем.
Эйнар проснулся аккурат к завтраку.
— С добрым утром, сынок! — широко улыбнулась мама, раскладывая ложки рядом с мисками.
— Да, с добрым, — он кивнул в ответ.
— Как спалось?
— Нормально.
После завтрака Мириам положила в миску несколько ложек пюре и пару кружочков колбасы и пошла к Аргону. Он лежал, накрытый одеялом. Грудь мирно вздымалась и опускалась. Как здорово больше не слышать хрипящее, тяжёлое дыхание! Мириам присела на край лавы и уже протянула руку, чтобы разбудить Аргона, но он внезапно открыл глаза.
— Я думала, Вы спите! — дёрнулась Мириам, тарелка едва не свалилась на пол. — Я так рада, что Вы пришли в себя! Честно сказать, я думала, Боги заберут Вашу душу. Каждое утро готовила себя к тому, что зайду — а там Ваше бездыханное тело и… Ой, да о чем это я! Не будем о плохом! — она махнула рукой. — Вы поправились, и это очень здорово. Сейчас Вам нужно хорошо кушать и набираться сил!
— Я так сильно болел? — удивился Аргон, поднимаясь.
— Ага. Такой жар был. Я боялась, что Вы сгорите! — ответила Мириам, растягивая слова, и впилась пальцами в щёки, а затем опустила глаза и, запинаясь, тихо добавила: — А еще Вы… Вы бредили, звали… какую-то Юлю.
— Юля… Юля… — повторял Аргон, смотря куда-то вверх, будто хотел найти её на потолке.
Внутри у Мириам всё сжималось от страха, что он сейчас вспомнит Юлю.
Аргон почесал лоб.
— Ни о чем не говорит это имя.
Мириам облегчённо выдохнула, но тут же почувствовала горечь. Значит, воспоминания не вернулись! Она уже собиралась расстроиться, но в памяти всплыли непонятные выражения, которые выкрикивал Аргон.
— Я… я тут запомнила кое-какие фразы. Это, правда, было тяжело, так как я не понимала, да и сейчас не понимаю, что они означают, но, может, Вы знаете. Может, благодаря им Вы вспомните что-то из своего прошлого?
Аргон пожал плечами и произнёс:
— Давай попробуем.
Мириам нахмурилась, почесала лоб.
— Так… сейчас… Вы говорили… Я не брошу… э-э-э… слово такое интересное…. Ф-ф-фаир. Да, вроде так. Я не брошу фаир! Даже не проси меня об этом! — закричала она, а потом добавила голосом, полным надежд: — Вам знакома эта фраза? Что такое фаир?
