– Веди их к лагерю, но так, чтобы они не видели ни складов, ни современного вооружения, особенно танк не должен им на глаза попасться.
– Может, тогда повязки на глаза? – спросил лейтенант.
– Да, – подумав, согласился я. – Можно и так. Я их у санчасти встречу. Переходим на армейский стандарт общения, для вас я теперь товарищ майор.
– Есть, разрешите идти?
– Свободны, – кивнул я и направился к санитарной палатке на десять койкомест.
Там как раз работали оба педиатра и армейский хирург, наш старший врач. Да, я заметил у одного парня интерес к медицине и решил направить его на факультет лекарства, заодно дав знания военного хирурга с тридцатилетним опытом. Знания и магические медицинские амулеты он освоил и опробовал на практике, да и учился охотно.
Последние две недели именно на Гоше́ (ударение на второй слог), так звали нашего хирурга, была медицинская поддержка всех моих учеников. То один коленку расшибёт, то вторая, или на тренировке по рукопашному бою непроизвольно рёбра помнут или руку из сустава выдернут, парни-то молодые, силы рассчитывать ещё не научились. Операции, конечно, он не проводил, для этого артефакты «Среднее исцеление» есть, но всё, что нужно, знал.
Пройдя ровную линейку палаток, я спустился в небольшую низину, левее метрах в сорока дымилась кухня, скоро обед будет, и подошёл к санитарной палатке, у распахнутого входа в которую в белом медицинском халате сидела один из наших педиатров. У неё на коленях примостилась одна из малюток, я её знал, четырёхлетняя Дия, дочка купцов. Один мальчишка из средней группы знал её и её родителей и описал, что произошло в семье. Его взяли на три дня позже. Во время своего рейда святоши ходили с амулетами по улицам и сканировали ими дома, один амулет показал на дом купцов. Родители девочки не захотели отдавать её, у них она была единственным ребёнком, забаррикадировались, но это им не помогло. Дом был взят штурмом, все, кроме ребёнка, вырезаны. Похожая ситуация была и у парня.
– Что случилось? – присел я на корточки рядом с ними и погладил локоны девчушки.
– Упала, – вздохнула кроха.
Врач мазала ей лоб зелёнкой. При ссадинах или лёгких травмах магию не использовали, лечили детишек обычными средствами. И врачам практика, и дети будут себя осторожнее вести.
– М-да, девочка-катастрофа… – протянул я и заметил, как дрогнули в улыбке губы педиатра.
С определением я был на все сто прав: этот ребёнок умудрялся влипать во все происшествия в нашей большой дружной семье. Если взять ровную поверхность без единой травинки, но с одним-единственным мелким камешком, можно с уверенностью говорить, что именно об этот камешек Дия и споткнётся. Вместе с тем это была очень добрая и послушная девочка.
В палатке было пусто, Гоши не было, поэтому, попросив педиатра найти его, скоро приведут неизвестных, я прошёл внутрь. То, что неизвестные – советские солдаты, я не сомневался, скорее всего бежавшие из лагеря.
Привели их минуты через три, как раз и наш хирург вернулся, он на складе был, отбирал медицинские препараты для санчасти. Один из двух бойцов, конвоировавших неизвестных, заглянул ко мне в палатку и спросил:
– Товарищ майор, заводить?
– Давай всех скопом.
Зашедший первым Гоша́ положил две сумки с лекарствами и бинтами на стол, с интересом наблюдая, как в палатку завели четырёх заросших, грязных и оборванных мужчин. Младшему на вид было лет двадцать, самому старшему – чуть больше тридцати, молодые и крепкие мужики. Да, у таких могли найтись силы, чтобы бежать из лагеря.
– Снимите с их глаз повязки, – велел я.
Тот же боец закинул автомат за спину, по очереди снял со всех повязки, после чего по моему приказу снял и небольшие пластиковые одноразовые наручники, перекусив их специальными щипцами. Неизвестные с интересом осмотрелись и стали пристально изучать меня. Я сидел на застеленной одеялом койке, в такой же форме, как и у учеников, при оружии (у меня был пистолет). Врач – за столом, в обычном белом халате, но из-под воротника тоже была видна пятнистая форма.
– Кто такие? – задал я первый вопрос, мельком посмотрев, как охрана, козырнув, покинула палатку.
– Военнопленные, бежали из лагеря на территории Польши, пробираемся к нашим, – ответил самый старший мужчина.
– Звания, должности и где служили, – коротко приказал я.
Те стали представляться: они служили в разных частях и даже в разных армиях. Двое были пехотинцами, один артиллерист и пекарь армейской пекарни. Выслушав их, я задумчиво почесал лоб и честно сказал:
– Вы мне тут ни к селу ни к городу. Значит, так: наш военврач вас осмотрит, где можно, подлечит. Пока вы с нами побудете, а перед нашим уходом выдадим вам оружие, боеприпасы и продовольствие, дальше продолжите путь к линии фронта. Всё ясно?
– Да, – кивнул старший, он единственный из бывших военнопленных имел командирское звание – батарейный старшина.
– Хорошо, сейчас вас проводят к роднику, он тут недалеко, умоетесь, приведёте себя в порядок, старшина вам выдаст новую форму. Потом обед. Жить будете здесь, в этой санаторной палатке. За вашим состоянием будет следить наш врач, лейтенант Костих. Свободное перемещение по лагерю вам запрещается, лишь до кухни и до уборной. Всем всё ясно?
– Да, – снова кивнул старшина. – Как долго мы будем с вами?
– Или пока мы не сменим расположение, или пока окончательно не уйдём. Точного ответа нет, но здесь мы будем находиться не меньше месяца. Это всё, теперь вы поступаете в распоряжение лейтенанта Костих. Командуйте, лейтенант, – приказал я, вставая с койки, и направился к выходу, мимо вытянувшихся по стойке «смирно» бойцов.
У полога чуть не столкнулся с Миком. Козырнув, тот сообщил:
– Товарищ майор, разведгруппой, выдвинувшейся к железной дороге, только что получены важные разведданные.
– Идём в штаб, там доложишь, – велел я.
Мы направились в сторону штаба, а Гоша́, вызвав двух санитаров – ему были выделены шесть парней и девушек, – отправил бывших военнопленных к ручью, протекавшему в овраге за медсанчастью. Оттуда палатки лагеря красноармейцам были не видны, только слышно множество голосов и детских криков, это под присмотром воспитателей шли детские развивающие игры. Наверху я обернулся и посмотрел, как вышедшие из палатки бывшие военнопленные с удивлением разглядывают своих сопровождающих, десятилетних пацанов в новенькой красноармейской форме, да и к крикам прислушивались. Потом они направились в овраг, жадно поглядывая на кухню и суетящихся у неё поваров в белых передниках и таких же белых колпаках. Было видно, что порядок у нас их поразил.
Когда мы прошли в большую, только что установленную штабную палатку, я встал у стола. Рядом на стволе дерева висел телевизор, на котором была развёрнута интерактивная карта местных территориий, видимо, кто-то в электронном архиве откопал.
– Докладывай.
– Товарищ майор, вследствие проведённых разведмероприятий удалось выяснить следующее. Лесной бор, в котором мы укрылись, очень мал, рядом находится много армейских и охранных частей, близко и деревни с полицаями. Нас наверняка обнаружат, и очень быстро, это вопрос времени.
– Есть возможность найти место для лагеря более удобное в плане безопасности и обороны?
– Так точно, вот здесь, в ста тридцати километрах, огромный лесной массив. Мы уже подняли архив, в нём как раз независимо друг от друга должны организовываться два партизанских отряда. К началу июня они будут сформированы и обособленно вступят в схватки с местными охранными подразделениями. Друг о друге эти отряды пока не знают.
– Принимается. Значит, так: завтра с утра выдвигаемся к этому лесному массиву. Да, капитан, техники у нас мало, можешь повеселиться на местных дорогах. Пока прикинь план движения, как я посмотрю, тут две речушки нужно пересекать и болото обходить.
– Всё уже сделано, нужен был только ваш приказ.
– Действуй.
– Есть, – козырнул тот.
Пройдя к порталу, я осмотрел его и поморщился: отключать питание и разбирать его я пока не мог, и так серьёзные повреждения могут разрушить целостность портала. Вызвав по радиостанции Одну, моего зампотыла, я велел поставить палатку так, чтобы портал оказался внутри. Предупредив часового, что скоро здесь будут ставить палатку, а то у него приказ не подпускать никого к порталу, направился в медсанчасть. Ситуация изменилась, так что можно отправлять бывших военнопленных. Вооружить, дать продовольствия и отправлять.
Их я обнаружил у кухни уминавшими щи. Старшина, заметив меня, встал, остальные последовали его примеру, внимательно глядя на меня. Пришлось махнуть рукой, чтобы сели и продолжили есть.
– Ситуация изменилась, – сказал я, садясь за стол. – Мы меняем дислокацию. Сейчас после обеда вы отдохнёте до вечера, вечером поужинаете, получите оружие и продовольствие, а ночью отправитесь дальше. Я дам вам карту, будете ориентироваться по ней. Это всё.
