Ртищев только рукой махнул. Ладно. Пару раз с ней сыграть, не поймет да и отвяжется…
Потому от первого визита в покои царевны он многого и не ожидал. Уж точно не того, что будет усажен, как дорогой гость, что служанки будут суетиться вокруг, а Софья будет слушать с вниманием, достойным не трехлетнего ребенка, а скорее, Боярской Думы.
А потом еще и повторять за ним. И требовать разъяснений там, где непонятно. А потом еще и играть пробную партию.
К концу второго часа с боярина пот ручьями хлестал. С Софьи, впрочем, тоже. Но расстались они взаимно довольные. Софье надо было научиться. Боярину же…
Приятно учить, когда тебя понимают, внимательно слушают, оценивают по достоинству… одним словом — на следующий день встреча повторилась. И еще через день, и еще…
Нельзя сказать, что Софья стала мастером тавлей. О, нет. Но чувствовала она себя более-менее свободно, оставалась практика. А еще — соединение знаний, которые были — с новыми. И вот это давало совершенно неожиданные результаты.
Сицилианская защита и французская система, гамбиты Мора и Таля, ферзевый гамбит и Каро-Канн… применимы были, дай Бог, процентов двадцать из ее опыта. Но там, где можно было их соединить — результаты были совершенно невероятные. Боярин удивлялся, ужасался, ахал… и восхищался ученицей. Ему пока позволял выигрывать опыт, но подозрение, что это — ненадолго, тоже было.
Но ведь ребенок же…
Шахматы о возрасте игрока не знали. Они повиновались как руке трехлетней девочки, так и руке боярина, разменявшего шестой десяток с одинаковой охотой. И очень быстро послеобеденная партия стала привычной для Софьи и боярина Федора. А там и для второго царевичева дядьки.
Ивана Петровича Пронского.
Сначала-то мужчина и слышать не хотел про Софью Алексеевну, но потом, когда Алексей Алексеевич решительно отказался обучаться без сестренки, призадумался.
Обычно не возникает такой близкой дружбы между мальчиками и девочками, между шестилетним мальчишкой и трехлетней малявкой. Нет общих точек соприкосновения. Но тут они нашлись.
Так что решив почитать Алексею книгу о пушках, Иван Петрович столкнулся с сопротивлением. Царевич потребовал позвать Софью, после чего повторилось то же, что и с Федором Михайловичем. Сначала — пусть сидит, потом выгоню. Потом — нет, не выгоню, при ней царевич лучше слушает…
Хотя о пушках Софье было откровенно неинтересно. Ладно бы хоть оружие было. А то… заряжать ее — и то десять минут.
Пушка, единорог, мортира, бомбы, гранаты, ядра…
Софья мрачно думала, что ей здесь жить. А потому и знать надо, что да как… ну и брата приучать к себе. Так что вопросы сыпались из нее десятками — и она начинала уважать воспитателей царевича. Неглупые, серьезные мужики. Каким бы не был Алексей Михайлович, но учителей он сыну подобрал правильно. Знания они в голову вложат, потому что сами и пороха понюхали, и кровь проливали. М-да, с таким оружием — и Русь ведь выстояла, гордость берет за своих предков.
Эххх, тяжко жить на белом свете, когда тебя не волнует военное дело. А — надо. Если не знаешь, чем и как защищаться, то тебя в это время сожрут…
Самое забавное началось, когда Иван Петрович ради смеха решил сыграть с Софьей в тавлеи. Умный мужик с самого начала внял предупреждением Федора Михайловича и отнесся к игре серьезно. Но Софье это не помешало разгромить его в длительной и жестокой борьбе. Вторую партию проиграла уже она. В третьей получилась боевая ничья, но игроки остались довольны друг другом. И играли теперь регулярно. Глядя на них, стал интересоваться и царевич Алексей.
Получалось у него плохо, но тут главное упорство и желание, а мальчишка был способный. Софья даже иногда вздыхала. Был бы ее сын таким… или мог бы стать, займись она ребенком, а не бизнесом?
А, что толку плакать над пролитым молоком. Теперь она живет здесь — и здесь же будет устраиваться.
* * *
Идиллию Софьи нарушила Татьяна Михайловна. Не со зла, нет. Так получилось. Татьяна Михайловна опекала царевну Марфу, но та была не слишком подвижна и активна. Этакая сонная черепашка. Оно и неудивительно.
Софья знала о пользе движения, проветривания, влажной уборки — и у нее в покоях все это исполнялось. А вот другие царевны были обычными детьми. Много может ребенок против компании взрослых, точно знающих как ему лучше?
Да ничего не может.
Поэтому Марфа едва знала буквы, читать и не пыталась, кое-как начинала вышивать в светлице, а рисовать… каля-маля — это лучшее определение ее творчества.
Сама Татьяна Михайловна рисовала отлично, будь они в 21 веке, Софья тут же предложила бы ей должность в дизайнерском отделе, но здесь…
Замуж — нельзя, гулять — нельзя, нет, оранжерея, конечно, есть, но там ведь напряжение не сбросишь, а куда оно переходит?
Мужчины в таком случае бьют морду. Женщины — стервят. И в данном случае…
У каждой царевны были свои покои. Небольшие, но личные. Старшие царевны, то есть сестры ныне правящего царя, жили в своих теремах. Личных и индивидуальный. Но в гости к царице приходили. А тут явилась Татьяна Михайловна к царице, напомнить еще раз, мол, царь-батюшка скоро возвращается, так ты походатайствуй перед ним за Никона. Ведь свет земли русской, веры православной в ссылку сослал…
Царица, будучи не в состоянии стояния (еще бы, под конец беременности, плюс перепады погоды и плохое настроение), ответила достаточно резко. Царь-де и сам знает, кого куда посылать и ссылать. Нет, все было вежливо, корректно, но лучше бы уж матом послали, как выразился один из прорабов, вылетая от Софьи после разноса. А теперь картина маслом: женщина, после вежливого посыла ко всем чертям, вылетает от царицы, идет к крестнице Марфе, но по дороге ей встречается княгиня Анна Никифоровна. И начинает «понимать и сочувствовать», как это умеют только очень стервозные бабы. Мол, я вся на вашей стороне, вы завсегда правы, да, ваша крестница, Марфинька, ну такое чудушко, такая лапочка, такая умница… вот царевна Софья — та, конечно, не иначе, как в свою мать, а Марфинька ангел небесный, добрая, умная, послушная, не то, что Софья, змеюка и гадюка…
Естественно, к чести Татьяны Михайловны, она не поверила сразу. Решила проверить. И наткнулась у Софьи на картинку. Сидят маленькая девочка, два бородатых боярина и учат малявку играть в тавлеи. Точнее — разбирают уже сыгранную партию со всем усердием. Тут же кормилица, тут же служанки, а Софья слушает со всем вниманием и прилежанием.
Грохнул скандал.
И о его причине Софье долго догадываться не пришлось, как-никак Анна Никифоровна царевну провожала до покоев племяшки. Одного взгляда хватило.
Женщины на Руси не играют. И вообще — игрища бесовские, и ни к чему оно… одним словом — если бабе надо пар спустить — так она такого кобеля спустит, что Собака Баскервилей мопсиком покажется…
Бояре сбежали первыми, и Софья их понимала. Вообще, шахматы были запрещены уж лет как сто, но по принципу «сухого закона». Водки нет, но если хочется, то еще как будет. Так же и со скоморохами, хоть Никон их и гонял, но ни музыку, ни народных юмористов извести не мог. В городах-то да, могли и покритиковать, а в деревнях, в селах — там они ездили и работали.
Алексей Михайлович и сам играл, и достаточно неплохо, но объяснять косноязычным лексиконом трехлетней девочки стареющей тетке в приступе озверения, что она неправа? Сами попробуйте…
Софья выдержала разнос с максимально смиренным видом, и вскинулась, только когда Татьяна попробовала наказать ее служанок.
Гнать их поганой метлой из терема за допущение такого кощунства в отношении царевны и никак не меньше…
Вот тут Софья уперлась и сама пошла на тетку.
Гнать? Не дам! Мои слуги — мои слова. Моя вина — мой ответ. Говорила девочка по возможности более коротко, чтобы было понятно, но из ее слов Татьяна отчетливо выносила главное.
Слуги делают то, что им царевна приказывает. Если она виновата — наказывать надо ее. И наказывать будет отец, а не тетка. Вот если царь-батюшка приказать или запретить изволит — тут Софья сразу же подчинится, а у царевны Татьяны тут таких прав нет. Она не царица.
Так что служанок не трогать!
Сказано было максимально вежливо и корректно, но симпатий между двумя царевнами не прибавилось. Так что вылетела царевна, как ошпаренная. Вопрос был сложным.
С одной стороны — она царевна и вроде как старшая. С другой — она только сестра царя, а Софья дочь. Любимая сестра — Ирина, номер Татьяны — последний. Софью, конечно, он тоже не слишком любит, но на Татьяну вообще рассержен за мозговынос с Никоном.
Одним словом — все зависело от того, кто первый накляузничает царю. Выпроводив тетку, Софья уселась на кровати в позу лотоса (не надо про медитацию, просто удобно, да и гибкость так лучше развивать) и принялась размышлять. Тут многое зависело от приезда отца. В каком настроении, что, как…
