Никто не обращал на меня внимания. Я пару раз поздоровался, получил в ответ неразборчивое ворчание и мысленно махнул рукой. «Подружись с ними», ага. Может, конечно, утро — не самое лучшее время для наведения социальных контактов. Как говорится, если человек утром не выглядит так, будто хочет всех зарезать, значит, этот человек убивает по ночам, держись от него подальше.
А что если я чувствительная ранимая натура? Вот не поздоровались со мной три человека подряд, я психанул и кинулся на кого-нибудь с кулаками!
Хотя нет, не то. С кулаками от такого не кидаются. Вот с четвёртого яруса вниз башкой — это больше похоже на правду. Но, во-первых, про наказание за суицид никто пока слова не говорил, а во-вторых, тут попробуй убейся. Так, чтобы разом лишиться семидесяти процентов тела.
Из своей комнаты навстречу мне выскочила Лин.
— Охаё, командир, — сказала она. — Готов к подвигам?
— А как определяют очерёдность? — спросил я.
— Господи, да потерпи ты уже. Неужели не интересно всё увидеть самому?
Мы пошли вместе. Лин тащила полотенце и форму. Я косился на её обтянутую «второй кожей» грудь.
Ладно, в первый раз она убежала. Во второй раз я её выгнал. В третий раз должно получиться что-то путное. Раз уж мы до сих пор общаемся.
— Если бы это было кино — было бы интересно, — сказал я. — Но это моя жизнь. И я бы хотел хоть немного представлять, с чем придётся столкнуться.
— Читала как-то занятное исследование. Раньше, когда никакого сексуального просвещения не было и в помине — ну, разве что тебе посчастливилось застукать кошечек или собачек за этим делом, — количество сексуальных девиаций и комплексов у людей стремилось к нулю. А теперь, когда кругом куча порнухи, раскрывающей всё и со всех ракурсов, люди только и делают, что решают проблемы.
— Да нет у меня никаких проблем, просто разозлился на тебя, и…
— Крейз, ты дурак! — Лин покраснела. — Я говорю не об этом! А о том, что знать всё заранее — далеко не всегда лучшая стратегия. Иногда — очень часто, на самом деле, — лучше довериться инстинктам и посмотреть, на что ты способен.
— Ну, не знаю… По-моему, боксёру лучше знать, как правильно тренироваться. Тогда его шансы вырубить соперника раньше, чем он вырубит тебя, гораздо выше.
— Разумно, если у тебя есть хотя бы месяц на тренировки. Когда на подготовку остаётся несколько часов — лучше потрать их на медитацию.
Не успели мы дойти до двери, как она открылась нам навстречу, и внутрь въехала тележка, гружёная двумя пустыми вёдрами. Толкал тележку хорошо знакомый толстяк. Он, щурясь, посмотрел на Лин, потом — на меня. Похоже, мужик плохо видел.
А ведь близорукость — не такое уж редкое расстройство. По статистике, здесь должны быть люди, которые без очков и линз превращаются в слепых котят, но по условиям игры они должны были скинуть всё своё добро в утилизатор. А что если все эти вчерашние «лузеры» только потому и «лузеры», что у них проблемы со зрением? Я, правда, не заметил, чтобы Жаст щурился…
— Прошу прощения, — пробормотал чем-то смущённый толстяк.
Лин молча обогнула его и скользнула за дверь. До меня дошло, что толстяк действительно пытался извиниться за своё поведение вчера в столовой, а Лин его проигнорила. Вряд ли потому, что обиделась — здесь крыть друг друга матом было, как я понял, в порядке вещей. Скорее ей просто было на него плевать, и она не считала нужным это скрыть.
Толстяк перевёл взгляд на меня.
— Кгхм, — сказал он.
— Ага, — кивнул я. — Доброе утро.
— Доброе, н-да… — пробормотал толстяк. — Мне сказали… В общем, я узнал, что это благодаря тебе я… Меня… Хотел сказать спасибо.
Кем бы ни был этот дядька в родном мире, там ему явно нечасто приходилось извиняться и благодарить. Наверное, он легко мог сказать спасибо, если ему быстро приносили заказ в кафе, но тут было кое-что посерьёзнее, и справлялся он с этим из рук вон плохо.
Но старался.
— Да не за что, — пожал я плечами. — Ничего личного, на самом деле.
— Н-да, я так и понял.
И толстяк толкнул тележку дальше. Я задержался в дверях, глядя вслед этому вчерашнему успешному бизнесмену или какому-нибудь генеральному директору, может, вообще чиновнику, который сейчас будет мыть полы у меня в комнате. Но залип я не поэтому.
А потому что толстяк вошёл сюда, самостоятельно открыв дверь. Чужую дверь.
Стаффы, занимающиеся обслуживанием помещений, могли беспрепятственно проходить, куда им заблагорассудится.
Занятная подробность.
Глава 14
Завтракал я в кругу своей новообретённой пятёрки. Ребята, несмотря на странное отношение, всё-таки держались рядом со мной. Может, хотели убедиться, что я доживу до рейда — чёрт их знает.
— Значит, дверь открывается ровно в двенадцать, так? — спросил я, ни к кому особо не обращаясь.
— Ага, — откликнулась Алеф.
Она постоянно улыбалась. Всегда. И если изначально меня эта улыбка немного очаровала, то теперь реально становилось не по себе. Как будто робот, который просто сделан с таким вот выражением лица и изменить его никак не может. Улыбается постоянно, а что при этом думает — представить страшно.
— А как вы определяете время? — задал я один из ключевых вопросов.
— Очень просто, — усмехнулся Дуайн, который, хотя и не входил в мою пятёрку, старался держаться поближе к своим. — Как дверь открывается — значит, уже двенадцать.
Минк, Алеф и Сайко засмеялись — типа, такая смешная шутка. Лин улыбнулась, но всё-таки сказала:
— Ты просто чувствуешь. Ты ведь проснулся в положенное время? Значит, это уже в тебе есть. — Она постучала пальцем по виску. — Здесь происходит много разных настроек.
— Хватит обламывать нам всё веселье! — возмутился Дуайн. — Господи, да здесь только и веселья — что новички. Смотреть, как они, будто новорожденные котята, пищат и ищут мамку на ощупь. А ты всё портишь, Лин.
— Ну поплачь, Дуайн, поплачь. Тебе можно.
Дуайн бросил в Лин сосиской.
Да, на завтрак сегодня были сосиски с печёным картофелем и томатным соусом. Похоже, к завтраку тут относились серьёзно. Нужно было утрамбовать героев калориями, прежде чем отпускать на подвиги.
После завтрака я внял совету Лин и просто валялся у себя в комнате, стараясь не думать о предстоящем. Получалось фигово. Мысли снова и снова возвращались к двум убитым мной шатунам, которые уже немного поблекли в памяти и представлялись так, будто я видел их на экране кинотеатра. В 3D-очках.
Сколько их будет за дверью? Десяток? Сотня?
А что ещё? Ведь если бы речь шла только о том, чтобы рубить безоружных, пусть и очень быстрых зомбарей, вряд ли бы тут ребята сидели по году — по три. Наловчиться рубить и прорваться впятером можно и за меньший срок.
Проклятая таинственность!
Ладно, скоро всё узнаю.
В какой-то момент меня словно подбросило. Я резко встал, подошёл к раковине. Поплескал в лицо прохладной водой, оценил своё отражение.
Я был в «форме охранника».
Внутри будто ледяной ком повис.
Снять форму и пойти только в «обтяжке»? Как кто-то сказал — «обтяжка» зарастёт, а одежда — нет.
Проблема была в том, что я морально не был готов к тому, что меня превратят в месиво из крови, мяса и кишок. А если превратят — то я ещё не дошёл до такой степени цинизма, чтобы беспокоиться об одежде в этот момент.
В конце концов, пошёл в полном облачении. Так я в любом случае чувствовал себя более уверенно. Одежда есть одежда. Привычно.
* * *
В зале всё было готово. «Зрители» заняли места в «партере» и «ложах» (те, кто понаглее, привычно садились прямо на столы). А десять пятёрок расположились вокруг того участка пола, который, как мне было хорошо известно, имел тенденцию иногда проваливаться и заменяться на другой.
— Команди-и-ир! — помахала рукой Алеф. — Мы здесь!
Я кивнул, подошёл к ним. Огляделся.
Десяток пятёрок. Как раз замкнули круг. И что сейчас будет? Какой-то ритуал?
