Некий участковый инспектор Волжского РОВД ст. л-т милиции Лыба В.А., рассмотрев материал по заявлению гр. Коростелевой Т.И. о краже, установил следующее. 24.05.1977 г. жительница поселка Рубежное Коростелева Т.И. обратилась с заявлением о краже у нее трех гусей. Проведя тщательную проверку по данному заявлению, ст. л-т Лыба В.А. пришел к выводу, что никакой кражи не было. Он доходчиво и подробно изложил, что, как и все водоплавающие птицы, гуси тоже имеют привычку глотать каменную гальку. Соответственно, и указанные в заявлении гражданки Коростелевой Т.И. три гуся «… также наглотались на берегу камней и от того отяжелели. После чего означенные три гуся заплыли на середину поселкового пруда, где и погибли по причине утонутия». Сформулировав эту истину, ст. л-т Лыба В.А. ожидаемо сослался на ст.113 и ст.5 п.1 УПК РСФСР и с легкой душой отказал в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления.
Этот материал я выбрал лишь потому, что очень захотелось увидеть этого искрометного Лыбу В.А. Фуфлыжник он, конечно же, тот еще. Сказочный, надо признать, фуфлыжник. Но какой креатив у этого Лыбы В.А.! Если бы сейчас старлей Лыба встал передо мной, я бы не поленился надеть свою форменную фуражку только для того, чтобы снять ее перед ним. Такой перл и Задорнову не по силам. Да, что там Задорнов, сам Михал Михалыч Жванецкий обзавидовался бы.
Остальные восемь материалов, которые я отобрал для работы, были менее колоритными, но также требовали расхода времени и нервов. Подумав, я решил начать с самого трудного, с кражи башмаков у мадам Мордвинцевой.
Именно этот отказной материал Тиунов посчитал самым проблемным, а не верить капитану у меня не было никаких оснований. Я придвинул к себе телефонный аппарат и начал накручивать номер, указанный в бланке объяснения потерпевшей.
- Слушаю вас! – женский голос, ответивший из трубки, совсем не был злым.
- Здравствуйте! Могу я услышать Софью Львовну? – спросил я, уже почему-то будучи уверенным, что это она сама мне и ответила.
- Можете. Это я. Слушаю вас, – подтвердила мое предположение обокраденная магазинщица.
- Софья Львовна, я из милиции и зовут меня Корнеев Сергей Егорович. Как бы нам увидеться? – я пытался нащупать верную интонацию, понимая, что уж коли конфликт между милиционерами Волжского РОВД и Мордвинцевой состоялся, то по всем канонам, она сейчас не преминет в полной мере отыграться на мне.
- Что, туфли мои нашли? – голос изменился, – Вы ведь из Волжского?
В тембре директрисы появилась язвительность, а нам это совсем ни к чему. Ее надо чем-то сбивать с негативного настроя, иначе все пойдет прахом.
- Вы ошиблись, Софья Львовна! Дважды ошиблись, потому, как и туфли не нашли, и я вовсе не из Волжского. Я даже, наоборот, из Советского, – по наитию решил немного поюродствовать я. – И я специально к вам через весь город добирался, чтобы встретиться с вами и добиться консенсуса в нашей с вами беседе, – с лейтенантским задором заваливал я словесной шелухой скандальную торгашку.
Заинтригованная тетка на том конце зависла. Видимо, она не была уверена, что доселе незнакомое ей слово «консенсус» не выходит за рамки морали. И это уже хорошо, ибо женское любопытство почти всегда побеждает неприязнь. А это для меня сейчас самое основное, ибо злая Мордвинцева встречного заявления мне уж точно не напишет. Теперь, главное, чтобы она не сорвалась. Деваться некуда, придется переходить в режим крещендо.
- Чего-чего? Зачем вы ко мне через весь город добирались?! – неуверенно поинтересовалась потерпевшая директриса, уже без недавнего яда в голосе.
- Софья Львовна, ну право же, вы такие вопросы задаете, что мне даже как-то неудобно! – продолжал дурковать я, одержав в самом начале разговора пусть маленькую, но столь необходимую тактическую победу. – Ну разве вы не та самая женщина, ради которой можно устремиться не только на другой конец города, но и на другой край земли?! – не пожалел я пафоса в свою тираду.
- Ты кто, Корнеев? – уже окрепшим голосом через некоторое время спросила Мордвинцева, заменив при этом холодное «вы» на почти интимное «ты».
- Я тот, кого ты ждала всю жизнь! – нимало не лукавя, заверил я Софью.
На том конце опять наступило растерянное молчание. Что ж, взял паузу и я.
- А ты точно из милиции? – подозрительно поинтересовалась собеседница.
- Точнее не бывает, приеду, сама увидишь! Через час тебе удобно? – давил я.
Нежданно добившись от мадам Мордвинцевой фамильярного «ты», я категорически не собирался отдавать назад этого плацдарма.
- Ну хорошо, приезжай. Какой-то ты странный милиционер, – сдалась она.
- Обычный. Контуженный просто, – успокоил я заявительницу, вывалив сомнительный, но правдивый аргумент в свою пользу и дал отбой.
Да, все правильно, контуженный. Назвать себя нормальным язык у меня не повернулся. Врать обворованной вдове мне не хотелось. Грешно это и как-то совсем уж не по-комсомольски.
Договорив с Мордвинцевой, я придвинул к себе бланк ее объяснения, чтобы еще раз просмотреть все установочные данные терпилы. Итак, эта бизнес-леди у нас 7.05.1947 года рождения, директор универмага, высшее, вдова, не судима, проживает на Волжском проспекте 79-3. Эвон, как! Вдовица, значит..
Территориально универмаг находился неподалеку и время, чтобы еще раз пролистать материал, у меня было. Отказной материал был слеплен неряшливо, а разрешен и вовсе противозаконно. Неужели, раньше у них здесь такое прокатывало? Шансов подмарафетить это фуфло и повторно вынести более или менее обоснованное постановление об отказе, у меня не было никаких. Если только мне в этом не будет активно помогать сама потерпевшая. А помогать, судя по ее интонациям и мнению капитана Тиунова, она не настроена совсем. Не случайно капитан охарактеризовал ее непростой бабой. И глаза от меня, вопрошающего об этой вдове, он отводил тоже небезосновательно. Ну да ладно, скоро сам все узнаю.
Направляясь в магазин «Светлана», я представлял себе мадам Мордвинцеву этакой бабищей с Мамаева кургана. Монолитно-крупной скандалисткой, с широкой костью и румяной физиономией. Непременно с кудрями, которые она накручивает каждый вечер на железные бигуди и повязывает на ночь платком. Вполне возможно, что даже рот ее богато украшен золотыми коронками за ярко накрашенными губами. На такие мысли меня наталкивал размер стыренных у бедной вдовы туфель и ее такая звучная и, надо признать, специфичная фамилия. Оценка пострадавшей директрисы, выданная хитрозадым Тиуновым, лишь подтверждала мои представления об этой капитальной женщине. И только ее насыщенный феромонами грудной голос несколько выбивался из созданной моим воображением картинки…
Мои заочные представления о потерпевшей посыпались сразу, как только я вошел в ее кабинет. Да, у вдовы было все. Все, что приличной вдове полагалось иметь. И арбузные груди и, надо думать, мощный затылок. Надежно скрытый от посторонних глаз не вульгарными завитушками коротких кудряшек, а шикарной гривой волнистых темно-каштановых волос. Но! Далее следовали слишком уж очевидные несоответствия всем моим ожиданиям. И пусть, что вдова мелкой не была. Но своим утонченно-породистым ликом она все равно никак не отражала своей звучной фамилии. И уроженкой Мордовской АССР Софья Львовна уж точно быть никак не могла. От бумаг, аккуратно разложенных на огромном столе, на меня подняла свои воловьи глаза-черешни самая настоящая дщерь иудейская. И в глазах этих светилась вся многовековая скорбь богоизбранного народа.
- Здравствуй, Софа! – не смог отказать я себе в удовольствии, – Это я!
- Ты Корнеев? – скорее утвердительно, чем вопрошающе осведомилась она.
- Он самый! Корнеев! – не стал я отпираться и протянул ей удостоверение.
Дама с семитской наружностью и неподобающей фамилией взяла из моих рук ксиву и внимательно в нее всмотрелась, сличая фото с оригиналом.
- Надо же, и, правда, из Советского! Каким ветром тебя сюда занесло? – она рассматривала меня как неведому зверушку, – По телефону мне показалось, что ты постарше! – в ее голосе мне послышалось тень разочарования.
