расспрашивать. И тут же осчастливит меня совершенно мне сейчас неинтересными подробностями собственной бурной личной жизни. Придется что-то говорить ей… что? Что можно сказать об этом доме такого, чтобы Катька не вызвала психиатрическую неотложку? Получила в наследство, огромный, роскошный… подруга примется требовать показать дом, а то и устроить в нем вечеринку, пока еще не продала. Да я бы и сама, будь на ее месте, сделала бы так же. Особенно если показать фотки — а показывать придется, кто же поверит, что я не фотографировала?
А ведь еще придется как-то объяснять, почему я вся покрыта синяками и ссадинами, почему у меня содраны ладони, что у меня с многострадальной правой ногой и почему я не в той майке и джинсах, в которых уходила из общаги. И отчего лицо у меня опухшее, а глаза все еще покрасневшие после долгих вчерашних слез.
Я застонала, осознавая, что просто не готова сейчас ко всем этим разговорам.
А еще до общаги надо добраться. Дойти до остановки, дождаться автобуса, проехать через полгорода — скорее всего, стоя. А потом долго-долго подниматься по лестнице.
Я доковыляла обратно до ступенек дома и присела на них. Вытащила телефон, покрутила его в руках.
Потом открыла мессенджер и быстро написала: “Кать, сейчас ни о чем не спрашивай, ладно? У меня небольшой форс-мажор. На пару дней еще задержусь. Целую”. Быстро, пока не передумала, отправила сообщение и сунула телефон обратно в сумку.
Библиотека не изменяется. И если вообще не закрывать двери спальни, ванной и кухни, они тоже не изменятся. Главное — не открывать больше никаких дверей. Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя, стать похожей на человека и быть в состоянии нормально передвигаться.
*
Повесив трубку после разговора с очередным агентом, я отложила наконец телефон и потарабанила пальцами по столешнице. Я сидела за барной стойкой на кухне, методично перебирая список риелторских контор города. Все менеджеры начинали разговор с большим энтузиазмом и… скисали буквально после нескольких моих фраз. Картина вырисовывалась нерадужная.
Прежде всего, я выяснила, почему Вернивоблов мне “не рекомендовал” в ближайшее время пытаться продать дом. Оказывается, недвижимость, недавно полученная в наследство, считается высокорисковой, и покупатели обычно боятся с ней связываться. Всегда есть вероятность, что объявятся другие наследники, оспорят завещание, сделку купли-продажи признают недействительной, а покупатель останется с носом и без денег. Без очень больших денег.
Это было еще одной закавыкой. Такой дом в черте города стоит очень-очень дорого, и искать на него покупателя можно довольно долго. А если сильно, в разы снизить стоимость от рыночной (что я вообще-то и собиралась сделать), это будет выглядеть подозрительно. Меня, скорее всего, примут за мошенницу и опять-таки побоятся связываться. А если сложить вместе подозрительно низкую цену и “рисковую недвижимость”, становится и вовсе тоскливо — уж не оттого ли я так тороплюсь продать дом, что с наследством не все чисто?
Собственно, кажется, за мошенницу меня уже приняли, примерно во всех агентствах по недвижимости, куда я звонила.
Но даже если найдется кто-то достаточно смелый, чтобы приехать и попробовать проверить… ну, как можно проверить? Например, спросить хотя бы у соседей, что они знают о хозяйке дома. А они и скажут — увидели меня впервые после смерти старушки, когда я влезала в окно.
Есть и еще один сложный момент. Это когда меня здесь не будет, дом станет безопасен для нового владельца. В бабкиных записях говорилось, что пока я в доме, двери в разные миры могут открываться и для других людей. Значит, когда покупатель появится, мне нужно будет водить его буквально за руку, самой открывать каждую дверь и тщательно следить за своими мыслями. Я вообще-то надеялась поручить показывать дом риелтору и самой не принимать в этом участия, чтобы уж точно никто ни в какой мир не забрел случайно. Но риелторы не хотят иметь со мной дела.
Что ж… во всяком случае, самостоятельно развесить в Сети объявления я могу. Даже если они провисят несколько лет — хуже от этого не станет. Даже наоборот, недвижимость перестанет быть высокорисковой. Рано или поздно покупатель найдется, а я тем временем могу жить так же, как жила до сих пор. Без всяких странностей и опасных приключений.
Приняв решение, я перебрала сделанные за последние дни фотографии и выбрала с десяток самых приличных — фасад дома, прихожая, кухня, библиотека, коридор второго этажа, моя спальня, “гостиничная” спальня, неразгромленная ванная, пара пустых комнат. Подумав, решила снимки бассейна в зимнем саду и тренажерки не добавлять — с ними дом выглядит уж чересчур элитным и дорогим, а значит, объявление получится еще подозрительнее.
Составив объявление, разослала его по нескольким сайтам и удовлетворенно откинулась на спинку высокого стула.
Экран смартфона мигнул и вспыхнул снова. Вызов с незнакомого номера.
— Да.
— Алло, здравствуйте. Лариса? Я по объявлению, насчет дома на Тригорской.
— Да-да, — я подобралась.
— Вы собственница?
— Да, — что-то начинаю чувствовать себя попугаем. — А вы не риелтор?
— Нет, я ищу дом для своей семьи. Самохвалов Павел Петрович меня зовут. Так когда, говорите, можно будет посмотреть дом?
— Хоть сейчас! — Я подскочила и едва удержала ругательство. Опять забыла о своей больной ноге! — То есть, прошу прощения, я хотела сказать — завтра. В любое время.
Перед визитом покупателя все-таки стоит привести себя в порядок. И заранее открыть кое-какие двери!
Глава шестая. Раз-два-три-четыре-пять, где теперь вас всех искать?
К приезду покупателя я была во всеоружии. Ну, как минимум в очередных чистых джинсах и в черной водолазке с длинными рукавами. Может, и странноватый наряд для лета, зато синяки прикрывает. И даже уже хромала не очень заметно. А двери в немногочисленные комнаты, в которых я была уверена, остались распахнутыми. Как и в несколько пустых помещений — покажу их и объясню, что большинство комнат в доме так и выглядят, нет никакого смысла туда заглядывать, все равно все за раз не осмотришь...
Но машина, притормозившая на Тригорской напротив моего дома, так изумила меня, что я замерла и даже не сразу сообразила открыть подъездные ворота: водителю пришлось несколько раз посигналить.
В машинах я сроду не разбиралась, так что как определить это чудо доисторического отечественного автопрома, затруднилась — микроавтобус не микроавтобус, грузовичок не грузовичок, но однозначно — внедорожник. Несуразное лупоглазое нечто цвета хаки. Слышала как-то, дурацкое такое название у них еще — “таблетки”, что
