встряхнул ими в воздухе, размял пальцы.
— Итак, есть две позиции: спереди и сзади.
Я зашел со спины девушки.
— Выполняется одной рукой, двумя пальцами, следите за движением.
Я показал большой и указательный, разведённые в стороны и чуть согнутые.
— Подводим их к застёжке, — я делал всё медленно, чтобы все могли рассмотреть, — а затем, крепко сжимаем эти лямки с двух сторон!
Резко сжав пальцы, я в одно движение скинул крючки застёжки с зацепов, затем также быстро разжал и лифчик в ту же секунду слетел с девушки, высвобождая упруго закачавшуюся грудь.
— Вах! — раздался полный восхищения тройной слитный вздох.
Я, чуть рисуясь, подул на пальцы, добавил:
— Немного сноровки и у вас получится не хуже. Анжела, дорогая, будь добра, одень снова.
Дождался, когда бюстгалтер займёт своё место, попросил:
— Встань пожалуйста.
Объяснил:
— В позиции спереди это делается, когда вы с партнёршей лицом к лицу. Действуете так же одной рукой, потому что вторая у вас будет где-то в другом месте. Нет, Тахир, не в этом, а где-нибудь у женщины на бедре или на талии.
Я показал на Анжеле.
— Здесь ситуация осложняется тем, что вы не видите, где конкретно на спине находится застёжка, но, чтобы долго её там не искать, просто ведите большим пальцем, по лямке, от места где вы её ещё видите, дальше за спину, пока не коснётесь защёлки, а там, то же движение и вуаля!
Я сжал пальцы и лифчик снова выстрелил вперёд, легко покидая грудь девушки.
Студенты тут же захлопали, и я с достоинством кивнул.
— А теперь ваша очередь, и, главное, не торопитесь.
Минут через двадцать, мы вышли обратно в коридор. Парни были уставшие но довольные.
— Ну вот, чтобы вы без меня делали, — произнёс я.
— Профессор, вы лучший!
— Да-да, а теперь марш к остальным.
Выйдя из борделя, я проводил троицу взглядом и пошел дальше, ища остальных потеряшек.
Тут мой взгляд привлекла столпившаяся в одном месте толпа. Протолкавшись в её середину, я увидел самого натурального каталу, что обувал местных растяп в старинную как мир игру, с шариком и тремя чашками, которые он быстро перетасовывал на маленьком столике перед собой.
А перед столиком сидел Маршуш собственной персоной, как заворожённный смотря на ловко перемещаемые по столу чашки. Судя по отсутствующему взгляду и снятых сапогах, деньги он уже проиграл и теперь намеревался проиграть до кучи и свою одежду.
— Маршуш!
— Профессор! — тот подскочил, шалыми глазами посмотрел на приостановившегося каталу, затем на меня.
Тут же осознал, в каком виде предстал передо мной и быстро забормотал:
— Я сейчас точно выиграю и всё верну.
— Нет, — я решительно отстранил парня в сторонку, присел на корточки, улыбнувшись катале.
Достал из кармана плотно набитый золотом кошель, бросил на столик. Глаза жулика тут же алчно блеснули и он, облизнув пересохшие губы, уточнил:
— Какая ставка?
— Всё что проиграл этот обалдуй, — я кивнул головой в сторону студента, — все вещи и деньги. Играем одну игру. Проиграю, забираешь кошель с золотом, выиграю, — отдаёшь всё что с него получил.
— Согласен, — быстро ответил тот.
Демонстративно положил шарик на стол и накрыл чашкой, затем ловко стал кружить ими, приговаривая:
— Кручу верчу, обмануть хочу.
Наконец выстроил их все три в ряд и с улыбкой предложил:
— Выбирай.
— Вот эта, — не задумываясь я ткнул в среднюю.
Катала заулыбался ещё больше, потянулся перевернуть её, но я с силой прижал чашку к столу, не давая ему это сделать, а затем, глядя ему в глаза, щелчком сбил две оставшиеся.
Ясно понятно, что шарика под ними не оказалось. Улыбка медленно сползла с лица жулика.
— Ну что, я выиграл? — спросил я, продолжая удерживать оставшуюся чашку плотно прижатой.
Тот неохотно кивнул, зыркнув со злобой и принялся выкладывать на стол выигранное у Маршуша.
— Там ещё амулет был, — вклинился парень, быстро сгребая в охапку своё добро.
— И как вы только угадали?! — с восхищением произнес он, стоило нам чуть отойти.
— А я не угадывал, — рассеяно ответил я, осматривая улицу и раздумывая где могли застрять ещё двое.
— Как? — Маршуш приоткрыл рот, — но вы так уверенно ткнули в чашку.
— Потому что без разницы, что ты выберешь, — усмехнулся я, — в эту игру невозможно выиграть, потому что шарика нет ни под одной из чашек. Если только, не поменять правила игры.
Парень задумался на мгновение, затем уважительно кивнул:
— Спасибо, профессор.
Но тут к нам подбежала Силлана и чуть запыхавшись сообщила, что остальные нашлись сами и ждут только нас. А значит можно грузиться на борт и, наконец, отчалить навстречу приключениям.
* * *
“Заря Офора” когда-то был военным кораблём, но списанный из состава флота, утратил большую часть вооружения, кроме положенного гражданскому судну. Рачительный хозяин, однако, использовал это как преимущество, переделав опустевшие батарейные палубы, коих имелось две, верхняя и нижняя, в комфортабельные каюты, орудийные порты переделав в иллюминаторы. Ниже располагались жилая палуба для команды и трюм с засыпанным в днище балластом. Ещё имелось две каюты, большая и малая, в корме. Правда, их занимали сам капитан и его старпом, но узрев трёх прекрасных дам, капитан тут же выгнал старпома на жилую палубу, заняв его каюту, а свою предложив женщинам. Я же не стал выделываться, и выбрал одну из кают на бывшей верхней батарейной палубе. Зато к студентам ближе.
Капитан, седой, бородатый, с трубкой в зубах и в старинной треуголке, сразу произвёл на меня приятное впечатление. Опытный и знающий, кавалер ордена Славы Империи Хуан Ибаньес Кутильё имел, однако, один небольшой недостаток. Судя по прикипевшему к женщинам взгляду, был он неисправимый бабник. Но я понадеялся, что он будет держать себя в руках, потому что как минимум две из трёх легко оторвут ему руки по самую хотелку, а третья может не оторвёт но так изысканно смешает с грязью, что тот с горя сам пойдёт топиться в гальюне. А капитан нам ещё пока нужен. До конца путешествия точно.
Решив все основные бытовые вопросы с размещением студентов, я выбрался на верхнюю палубу и замер у перил, глядя как постепенно тают вдали очертания Анкарна, а берег скрывается в дымке. Это уже было не то зимнее путешествие на пару дней, я действительно надолго покидал приютивший меня город. Там оставалась Академия, пещера с нашими наработками, за которыми обязались приглядеть Рагырда и Калистратис, опытное поле, с старцем Мефодием, которого я попросил, в наше отсутствие, вести дневник наблюдения за пшеницей и много чего ещё, сделавшего для меня это место родным. Но лёгкое щемящее чувство грусти
