Глава 13
Тем не менее я постарался не отдернуть руку, как школьник, а снять ее с талии степенно, с достоинством. Признаюсь, получилось у меня это с трудом. Эллина как ни в чем не бывало поднялась.
– Повелитель, я всегда в вашем распоряжении…
Она еле заметно кивнула Тарии и вышла из комнаты. Я же удостоился внимательного взгляда моей нынешней возлюбленной. Не знаю, как-то нервировал меня ее взгляд. Нет, ревности я там вроде не видел, но было что-то такое… Оценивала она меня, что ли. Вот всякая фигня в голову лезет.
– Приятно видеть такую благодарность в адрес простой наемницы, – произнесла девушка, садясь рядом со мной на кровать, на то место, где до нее сидела эльфийка.
Сарказм она даже не пыталась скрыть. Да и пусть… Я вообще ей ничем не обязан. Утром сама сбежала, а теперь изображает из себя невесть что.
– Вы о чем-то задумались? – вернул меня к жизни голос Тарии.
– Да так, – махнул я рукой и внимательно посмотрел на сидевшую рядом девушку. Выглядела она сногсшибательно. С каждым разом ее наряды все откровеннее и откровеннее, хотя и без лишней пошлости.
– Я вас обидела? – мягко спросила она и, наклонившись ближе, заглянула мне в глаза.
Я невольно отшатнулся и тут же, смутившись, поспешил взять ее за руку.
– Нет! Конечно нет!
– Вы Повелитель, вы вольны делать что хотите, но я… с того мига, как мы расстались… – Голос ее звучал трагически.
Я напрягся. Не искушен я в любовных сценах, но, кажется, именно при этом действе я и присутствовал. Еще бы разобраться, чего от меня хотят. То ли намекает на скорую свадьбу, то ли предлагает остаться друзьями. А может, хочет еще одну ни к чему не обязывающую ночь? Я бы не отказался, честное слово!
Задумавшись, я прослушал начало рассуждений своей собеседницы, и мне даже стало немного стыдно за свою невнимательность.
– …и если вы что-то подобное обо мне слышали, то… – вещала Тария.
– Прошу прощения, но я о тебе ничего плохого не слышал, клянусь. Наоборот, Кетон очень хорошо о тебе отзывался. Я вообще ни к кому никаких претензий здесь не имею. Разве что к тем, кто в меня стрелу всадил. Но, насколько я понимаю, ты в этом не замешана?
– Разумеется! – ахнула она.
Я довольно кивнул. Реакция уж больно яркая, значит, можно не волноваться. Не то чтобы я на нее думал, но все же. Я посмотрел девушке в глаза и улыбнулся. Правда, долго задержать взгляд я, увы, не смог, очень уж отвлекал меня ее глубокий вырез. Невольно вспомнилась волшебная ночь, проведенная с красавицей. Я ощутил, что снова теряю контроль над собой.
– Повелитель…
– Андрей меня зовут.
– Да, прошу прощения, Андрей, я пришла к вам не только принести извинения. Я должна вам признаться…
– В любви? – машинально ляпнул я.
– Вы знали? – Она отдернула руку и вскочила с кровати. – Вы можете смеяться сколько угодно, но даже у меня есть гордость!
В гневе она была еще прекрасней. Если б я знал, чем умудрился разозлить свою леди, я бы непременно извинился. Но я вообще не улавливал ее настроения, а эти странные разговоры меня окончательно запутали. Может, и черт с ней, с болтовней?
Я резко встал, обхватил тонкую девичью талию, притянул взбешенную красотку к себе и крепко поцеловал. Она почти не сопротивлялась. Почувствовав, что ее руки обвивают мою шею, я чуть отстранился и самым игривым тоном, на какой был способен, спросил:
– Разрешите вас похитить, мадемуазель?
Тария улыбнулась и чуть склонила голову, соглашаясь. Взгляд у нее был лукавый. Я немедля подхватил ее на руки и закружил. Она весело рассмеялась, и я решил больше не терять времени. Когда мы оказалась на кровати, она вдруг посмотрела на меня внимательно и серьезно и чуть слышно прошептала:
– Я люблю тебя.
Я аж воздухом поперхнулся от такого заявления. Почему-то мне показалось, что я никогда еще не был так счастлив. И я, естественно, тут же обещал Тарии достать для нее все звезды с неба, все жемчужины со дна моря и много чего еще. Какое-то время мы целовались и обменивались милыми любезностями, а потом я вспомнил, что обещал ее похитить, и стал изображать разбойника.
Похищение удалось на славу…
Камин, весело треща, пожирал дрова, освещая мерцающим светом небольшую комнату, в которой, кроме двух кресел и низкого столика на витых ножках, ничего не было.
– Итак, ты знаешь, зачем я тебя звал? – Кетон, удобно расположившийся в кресле, строго посмотрел на стоявшую перед ним Эллину.
Честно говоря, он не понимал Тарию… ну подумаешь, эльфийка неравнодушна к Страннику. А кто к нему равнодушен? Впрочем, это ее дело, ей лучше знать, как с этим управляться. Тария никогда себе не позволит проиграть, так что проще ее направлять и немного помогать, тогда все будет идти гладко.
Кетон отбросил неприятные мысли и вернулся к эльфийке, которая стояла с абсолютно независимым видом. Да, забыла девочка, кто ей платит. Маг почувствовал раздражение, но сразу постарался прогнать его. Первое правило всех магов – не думать чувствами и не действовать чувствами. Только разум.
– Ты слышала мой вопрос?
– Да, – коротко ответила Эллина.
– И это все, что ты можешь сказать? – нахмурился он.
– А что я должна сказать? – пожала плечами эльфийка, с вызовом глядя на мага. – Я нанималась служить вам и, если надо, готова отдать свою жизнь. Что-то еще?
– Хм, ты вообще знаешь, кто такой Странник? Чего ты от него хочешь?
– Я? А что хотят женщины от таких мужчин? – Эллина улыбнулась и внезапно подмигнула Кетону.
Он даже растерялся. Проклятье на этих женщин. Что эльфийки, что люди – все они одинаковы. Но, с другой стороны, надо вести себя осторожно. После того как Эллина спасла Страннику жизнь, нельзя с ней не считаться.
– А ты не забываешься? Ты ведь просто наемница. Разве ты достойна Странника?
– Решаю не я, – усмехнулась эльфийка, – Странник сам может выбрать себе женщину.
– Но не тебя! – рявкнул Кетон, потеряв терпение и забыв о том, что девушка может пожаловаться Андрею. Что случилось с эльфийкой, обычно всегда беспрекословно подчинявшейся ему?
– Твой контракт будет разорван, Эллина. Ты нанималась защищать замок и его хозяина, то есть меня. И должна понимать, что в остальные дела свой нос тебе совать нельзя. Это понятно? Или слова «честь контракта» уже ничего не значат для народа эльфов?
Эллина нахмурилась, но сдержалась.
– Честь контракта я соблюдаю и не нарушу, – спокойно произнесла она, – но в отношении остального я сама решу, как мне быть.
– Женщина, – тяжело вздохнул Кетон, – еще раз говорю: не питай надежд насчет Странника. И последний раз предупреждаю: контракт будет разорван. Выполняй свою работу, и только!
– Вы это уже говорили. Я поняла вас. Правда, позвольте выразить сомнение в том, что Странник позволит вам разорвать контракт.
На губах у девушки появилась улыбка.
Кетон негромко хмыкнул. Да, от Эллины надо избавляться при первом же удобном случае. Это уже не охранник и не телохранитель. Он, конечно, надеялся, что ее разум восторжествует над чувствами, но для себя все решил.
– Посмотрим, – произнес он. – Надеюсь на твое благоразумие.
Он встал, показывая, что разговор закончен. Эллина невозмутимо поклонилась и вышла из комнаты. Маг невольно проводил ее взглядом.
– Вздорные девки, совсем потеряли совесть! – рыкнул он.
Алатея задумчиво пошевелила угли палкой. Она сидела на бревне, придвинутом Керой ближе к костру, и смотрела, как спутница тренируется. Алатея даже немного завидовала упорству и выносливости своей подопечной. Кера тренировалась с кинжалами каждое утро, но кроме того никогда не упускала возможности отработать навыки в любое свободное время. Вот и теперь, на привале, она, разложив вещи, устроив спальные места и подвесив над костром котелок с водой, предалась своему излюбленному занятию. Кинжалы в ее руках мелькали с невероятной скоростью. На ее губах играла довольная улыбка.
Алатея не до конца понимала эту восторженность. Для обычной крестьянской сиротки Кера слишком часто улыбалась. Алатея не могла себе представить жизнь этой девчонки. В ее дворцовом детстве не было ни одного мрачного дня. У принцессы Алатеи было все, чего она могла пожелать. А временами даже больше.
Однако она принимала любые материальные блага как должное. В конце концов, иной жизни Алатея не представляла. Единственное богатство, которое она действительно ценила, была любовь. Любовь отца. Король, как бы он ни был занят делами государства, не позволял себе забывать о семье. Он не давал дочери чувствовать себя одинокой. А после смерти ее матери и вовсе ни на шаг от себя не отпускал.
