Путь до каменоломен занял два дня. Ближе к вечеру второго дня дорога стала постепенно спускаться, пока наш скованный отряд не оказался в глубокой котловине, со всех сторон окруженной холмами. Впереди висело густое облако пыли, из которого доносился перестук молотков, шум падающих камней и приглушенные крики. Чем ближе мы подходили, там четче я слышал отдельные возгласы боли.
Нырнув в облако, наш отряд оказался перед воротами каменоломни. По обеим сторонам створок стояли деревянные сторожевые вышки. Сверху на нас хмуро глядели вооруженные стрелометами стражники. Высокие каменные стены были наверху утыканы острыми штырями. Я пригляделся к стене, и у меня мороз по коже пробежал. То здесь, то там в каменной кладке виднелись вмурованные кости и черепа. Вот торчит наружу берцовая кость, а вот выше чья-то нижняя челюсть с остатками зубов. Я в шоке толкнул рукой атамана:
– Гляди, это что еще такое?!
– Подожди с десяток саатов, – мрачно ответил атаман, – еще не такое увидишь!
Минуту спустя створки тяжелых ворот стали расходиться. Охранник крикнул: «Двигай ногами, отребье!» – и мы пошли словно в пасть голодного зверя. По крайней мере у меня было такое ощущение. За воротами нас ждали четверо дюжих надсмотрщиков, которые тщательно нас обыскали. Слава богу, я не стал брать с собой кинжал – да и куда бы мне его прятать? Всей одежды – старые штаны Хмурого, снятые с пугала, и разваливающиеся лапти, которые соорудил нам еще Ютас. Следующий этап – походная кузня. Мрачный кузнец расковал нас, и не успели мы обрадоваться, как тут же заковал обратно в здешние фирменные кандалы – длинные ручные и короткие ножные, максимум на полшага. Затем нас отвели на местную площадь.
Еще на подходе я услышал свист плетей – это два мордоворота с засученными рукавами лупцевали спину седого гнома. Лица его я не видел, но оценил, с какой стойкостью он терпит истязание. Как ни старались садисты, им не удавалось добиться от коротышки ни звука. Уже располосовали спину до костей, сами забрызгались с ног до головы, а он все молчит и молчит.
За экзекуцией наблюдала большая группа гномов, выстроенная в правильные ряды, и худощавый мужчина начальственного вида. Весь в черном, с серебряной звездой на груди. Грубые, рубленые черты лица в сочетании с жестким и злобным взглядом говорили о том, что его душа черна так же, как и его одежда. Казалось, что от его пронзительного взгляда не укроется ни одна мелочь. Мужчина в черном внимательно осмотрел нашу группу, уделив особенное внимание мне и гному. После этого махнул мордоворотам рукой, и те прекратили полосовать спину гнома. Коротышка с трудом поднял голову, и я увидел на его губах черную пену – во время пытки он грыз землю!
Я с трудом сглотнул слюну и отвел взгляд от страшной картины, но спустя несколько мгновений снова впал в шок… Быстро пробежав по многочисленным баракам, мой взгляд остановился на приземистом пузатом здании круглой формы. Сначала я не понял, в чем прикол. Ну, дом как дом. Двухэтажный, большой, с крыльцом и странным кругообразным знаком на крыше. Украшения на стенах какие-то. Потом картинка сфокусировалась, и я разглядел стены. Они были сложены из отполированных черепов. Ни одного камня – только тысячи и тысячи пустых глазниц и проваленных носов. Но это еще не все. Окна обнимали скелеты, они же являлись главным элементом декора на крыльце и крыше. Судя по строению, это были останки гномов. И уж совсем пустяком на фоне всего этого выглядел висящий над входом герб, сложенный из берцовых костей.
– Костиница! – выдохнул Одноглазый. – Храм на костях. Про него во всей Империи знают. Пять тысяч гномов пошло на отделку здания.
– Тра-та-та, – выматерился по-русски от души я.
– Молчать! – расслышал наш разговор начальник. – Ты! – Палец уткнулся в Килона. – Пять шагов вперед.
Атаман поиграл желваками и остался в строю. Разбойник решил пойти на принцип и тут же за это поплатился. К нему сразу подскочили охранники и вытащили вперед. Затем повалили на землю и принялись пороть плетьми.
– Хватит, – миролюбиво произнес худощавый своим подчиненным. – Я полагаю, Одноглазый усвоил урок.
Мордовороты прекратили лупцевать Килона, оставив того валяться рядом с гномом. И тут я сделал глупость, о которой чуть не пришлось пожалеть. Набравшись наглости, я вышел из строя и протянул руку атаману. Тот ухватился за нее и поднялся на ноги. Приобняв ватажника, я помог ему вернуться в строй. На все это охранники смотрели с тупым удивлением, а мужчина в черном лишь покачал головой.
– Дисциплина! – начал он свою речь. – Все, что от вас требуется в «Каменоломне мертвых гномов», – это подчинение. И я, Эрлик Вууданский, клянусь Спящим, научу вас подчиняться. Вы все пришли сюда испорченными преступниками, закостенелыми в своих грехах, а вернетесь домой, если вернетесь, раскаявшимися добропорядочными гражданами. Мы тут не камень рубим, мы тут людей перевоспитываем! Вы фактически родитесь заново. А это дорого стоит. Не каждому в жизни выпадает такой шанс.
– Это точно, – прошептал неугомонный Килон, – не каждому выпадает шанс упокоиться в Костинице.
– Вам, можно сказать, повезло… – продолжал вещать начальник лагеря, но тут ему пришлось прерваться. К нашей компании присоединилось новое действующее лицо. Совершенно точно могу сказать, это был маг. Я уже научился их различать по посохам и жезлам, которые они носили. Вот и этот молодой человек, обряженный в красную мантию и с жезлом в руках, оказался волшебником.
– Господин маг, – обратился к нему Эрлик. – Извольте полюбопытствовать! Новое пополнение.
– К Спящему их, – брезгливо поморщился чародей, чье рябое лицо мне показалось отмеченным всеми существующими пороками – пойдем, лучше Эрлик, в кости перекинемся. Я вчера крупно проигрался тебе, сегодня хочу взять реванш.
– Через один кэн, Эпон, я в твоем полном распоряжении, – явно в предвкушении улыбнулся Эрлик, – только распределю это быдло по баракам. Ты, гном, – показал пальцем на Масумото начальник, – отправляйся в шестой отряд. Вон они стоят.
– А вы, – махнул он нам рукой, – в седьмой барак. Сразу за Костиницей.
Масумото вышел из строя, спокойно подошел к лежащему без сознания гному и, взвалив его на плечи, отправился по указанному адресу. Нам же ничего не оставалось, как в сопровождении охранников двинуться в направлении нашего нового жилья. Так началась наша подневольная, можно сказать, рабская, жизнь.
Бумц, хрясь. Мы с Килоном продолжали долбить валуны. Только теперь я взялся за кувалду, а он за молоток и зубило. Метод добычи камня в игре не отличался прогрессивностью. Никакого поиска жил, блоков, кранов или какой-нибудь подобной продвинутой технологии. С утра пораньше, съев свою порцию каши, на вкус напоминавшей мне перловку, и запив ее водой, мы парами взбирались на холм, по которому были разбросаны огромные валуны песчаника. Наша задача была отколоть от них камень поменьше. Дальше за этот кусок бралась бригада гномов. Они либо просто сталкивали его вниз, либо, впрягшись в деревянные салазки, тащили его под свист бичей надсмотрщиков к камнетесам.
Камнетесами работали более квалифицированные коротышки, которые с помощью специальных инструментов придавали обломкам нужные формы – будь то булыжники для мостовой, плиты или еще что-то. Обработанные камни грузили на подводы и везли, как я слышал, на пристань и дальше сплавляли по основной имперской транспортной магистрали – реке Бурунгее.
Воспользовавшись случаем, я внимательно разглядел гномов. Первое, что обращало на себя внимание, – в бригадах коротышек не было молодежи. Только зрелые особи, а то и пожилые. Все сплошь бородатые, с выпуклым шарообразным телом, где высота была почти равна длине, и круглым мясистым носом. Кстати, любопытно было бы посмотреть на гномов женского пола. Но увы, в лагере женщин вообще не было. Вторая особенность, которая меня удивила, – это способ укладки бороды. Карлики расчесывали ее на две части, заплетали их в две косы и завязывали узлом на затылке или шее. Одеты все стандартно – в серые спадающие до колен хитоны, подвязанные веревкой на поясе. На ногах деревянные башмаки. Пунчей оказалась синяя жирная наколка в виде ряда цифр, типа сто семьдесят три дробь шестнадцать дробь два. Тату были выбиты на лбах гномов! Я когда первый раз увидел это, чуть не упал от изумления. Сначала Костиница, потом пунча – фашисты с Бухенвальдом и Освенцимом отдыхают. В Землях Дангора творится самый настоящий геноцид. Надо что-то делать!
– Слушай, Килон, – спросил я атамана, разбивая очередной валун, – а пристань далеко?
– По слухам, полдня пути.
– А… – Вжик! Надсмотрщик незаметно подобрался к нам и хлестнул меня плеткой. – Работайте, отродье, или отведаете у меня солнышка.
Вот сволочь, солнышком грозит. Это пытка такая. Привязывают на весь день на солнце без капли воды. Ладно, придет время, я с вами со всеми посчитаюсь.
