нет.
— Это так, государь. Поэтому нам и требуются секретные переговоры с кайзером. Возможно, придется что-то уступить Германии. Возможно, но, не обязательно на самом деле.
— Что же именно? — поднимает бровь Николай Второй.
— Есть у вас такое владение, от которого одни расходы и тревоги. Не одно, конечно, на самом деле, такое есть. Но, послушайте спокойно, что я вам предложу, — решаю я прямо сейчас увязать часть национального вопроса с вариантом «вообще не воевать ни в каком случае».
— Это вы про Польшу, насколько я понимаю? — скептически интересуется император, щипая себе ус.
— Про нее самую. Это как тот самый чемодан без ручки, который нести трудно и неблагодарно, а бросить жалко. Да и бросать стратегически не очень правильно, ведь она неминуемо попадет или под влияние британцев, или немцы ее заберут целиком. Но, сейчас, именно для решения проблем с Германией можно и отказаться от такого владения.
— Отказаться самим нельзя! Империю нельзя никому раздавать! — сурово бросил император, выпрямляя спину.
— Нет-нет, ваше Императорское Величество! Естественно, ничего такого делать нельзя априори! Но, есть и другие пути договориться. И заодно — показать всем остальным националистам, к чему ведет отделение от могучей и сильной страны! И литовским, и финским, и всем прочим!
— Это какие же такие интересно пути имеются, чтобы как-то сохранить свое лицо перед народом?
— Вот именно! Вы правильно, государь, заметили. Можно и лицо сохранить, и страной, искренне переживающей за свободу других народов выступить! — успокаиваю я Николая Второго.
— Согласитесь, от Польши самой Российской империи толку немного. На каждый рубль, получаемый в качестве налогов оттуда, России приходится тратить рубль четырнадцать копеек на содержание институтов власти. Убыток довольно значительный, государь. Еще ее приходится охранять нашей армии, а охранять от внешних врагов глубоко недовольное этой охраной население — ну это совсем глупое занятие безо всяких перспектив. И от лодзинских фабрик сильно страдает наша прядильная промышленность, а они поставляют свою продукцию на гигантский российский рынок беспошлинно теперь. Нашим фабрикантам это совсем невыгодно. Ведь так?
— Откуда у вас такие цифры? — недовольно спрашивает император.
— Нашел в статьях, государь. То есть, прибыли от такой колонии нет никакой, одни убытки, а сами поляки ненавидят вашу царскую власть искренне и до глубины души! Уж поверьте, я этот вопрос хорошо изучил, — добавил я, заметив его протестующий жест, — В самой Польше очень сильны позиции английского лобби, оно не жалеет денег на развал страны и агитацию против Российской империи. Однако, отдать самим той же Германии наши польские земли — недопустимо, вас съедят сразу же в обществе и при дворе.
— Да, это вызовет бурную реакцию! — соглашается государь, — Даже я не смогу ее погасить!
— Но, зато, можно зайти с другой стороны и выступить как передовая страна, пример для всего остального мира. Раз Российскую империю называют тюрьмой народов всякие критики-писаки, и наши, и заграничные, тогда можно поступить как демократическая и очень свободная страна — разрешить национальный референдум в Польше. Пусть проголосуют все жители без ограничения, хотят ли остаться в Российской империи или мечтают образовать свою независимую страну.
— Конечно, они проголосуют за полную независимость! — нервно бросает император.
— И в этом будет такая же ловушка для Польши, как убийство эрцгерцога для французов! — с довольным видом говорю я, — Очень даже можно выйти с прибытком из безнадежно сложившейся ситуации!
— Объяснитесь, Сергей Афанасьевич! — не понимает Николай Второй.
— Земли, где проголосуют меньше шестидесяти процентов за независимость, где много православных украинцев и белорусов плюс еще те же литовцы — пока отдаваться не станут полякам, а это точно две губернии из девяти — Люблин с Холмом и Сувалки с Вильно. Там голосование проводить не станем, мол, еще время не пришло. Но, поляки все равно от референдума не откажутся — это слишком большой соблазн для них. Из остальных семи губерний они пусть строят свое суверенное государство с помощью англичан. Сколько успеют, конечно. И еще, самое главное, государь — все крепости, военные объекты, государственные железные дороги остаются в собственности России и продаются со скидкой, например, Германии по секретному договору. Имеем такое право — распоряжаться своей собственностью! У немцев лишних денег нет, конечно, но, есть первосортная промышленная продукция и технологии. Чем-то да расплатятся и еще должны будут. В общем, бесполезный для нас чемодан отдадим не совсем бесплатно, как в любом другом случае, насколько мне известно по истории. Поляки и России деньги не отдадут, и немцам не захотят ничего отдать, науськиваемые Англией. Не та это нация! Очень гоноровые паны! Поэтому Германия для осуществления своих имущественных прав вступит военной силой в Польшу, где без русской армии и с зачатками формируемой польской самообороны, быстро захватит ее и все.
— Как вы думаете, согласится на такое приобретение кайзер Вильгельм? — спрашиваю императора.
— Несомненно, что проглотит и мы станем лучшими друзьями Германии. На какое-то время, — не спорит со мной Николай Второй.
— Получается так — что Россия провела референдум, как передовая и демократическая страна, дала свободу угнетаемым полякам, значит — никакая она не тюрьма народов. И свое законное имущество немцам продала, пусть и совсем дешево, — разливаюсь я соловьем.
— Польша сама выбрала независимость, значит, за свое дальнейшее существование отвечает тоже сама. Как у нее получится, — догадывается император.
— Точно, государь, вы дали им свободу, а агрессивной Германии, которая оккупирует Польшу, будет уже все равно. Она Бельгию и Францию к тому времени начнет атаковать, так что свою репутацию в мире уже не ухудшит. Германия будет думать, что она стала сильнее, присоединив военной силой почти девять миллионов поляков и расширив свою империю. И была бы в этом права, если бы сама не ввязалась в войну. Россия скинет ненужный балласт и точно не будет ни с кем воевать.
— Очень интересный ход. Только, все же Польшу можно не отдавать, там хорошая промышленность и народ образованный.
— Конечно, можно и не отдавать пока. Но, в перспективе все равно придется, там совсем чужой, католический народ проживает, ассимилировать их не получится. Да и вопрос с Германией такой ход точно закроет!
— Спорить не стану, Вильгельм от такого подарка не откажется никогда.
— А вы знаете, государь, почему образованных людей там треть, а в России — всего пятая часть народа. Ведь потому, что российское государство тратит на образование в Польше в пять раз больше денег, чем в самой России.Там уже много разных вариантов получается, но, ход со свободным референдумом и признанием Польши независимым государством — самый беспроигрышный. И мы все в белом, как приличные люди и Германия поляков заберет под свою руку на время.
— Почему вы так уверены в этом, Сергей Афанасьевич? Что на время только заберет?
— Потому что, государь, Германия все равно не потянет войну против Англии и Америки, даже если разгромит Францию. Потенциалы промышленные совсем в не пользу немцев работают, да и в войне с Францией немецких мужчин много погибнет. Поэтому она снова потеряет свои польские владения и тут у нас окажется новая возможность что-то порешать. В любом случае — Россия дала Польше вольность без войны, на всенародном голосовании, значит, самым правильным способом, отношения должны остаться нормальными на какое-то время. Как говорит восточная мудрость, лучше всего быть обезьяной, которая сидит на берегу реки и ждет, когда мимо проплывут тела врагов. Россия как раз может стать такой обезьяной, ваше Императорское Величество! — с подъемом рассказываю я царю.
— Зато, между Германией и Россией появится обоснованное доверие и дальнейшее экономическое сотрудничество. Они нам — технологии и нужную продукцию, мы им — продовольствие и еще много чего. Германия все равно надорвется на французском фронте, пусть даже захватит Париж. Французы настроены очень решительно вернуть Эльзас и Лотарингию и будут биться до конца. Германия точно потеряет свою кадровую армию. Англия, Америка и та же Италия выступят против немцев рано или поздно.
— Вы уверены в этом? — спрашивает Николай Второй.
— Не стопроцентно, государь! Это я уже не так явно понимаю! Тогда уже начнется новая история, она будет повторять старую, но, не абсолютно, конечно. Может Германия все же путем огромных потерь додавить Францию до полной капитуляции, если Англия тоже не явится на войну. После
