Как только наш разговор закончился, мы поспешили обратно в замок, где осталась Элла. Рихарда приветствовала нас, недовольно поджав губы, скорей всего из-за моего плотного графика, отметив, что теперь, когда у меня наконец появилось немного свободного времени она предпочла бы, чтобы я вела более расслабленный стиль жизни.
К сожалению, стало ясно, что больше я не могу уклоняться от общения с благородным обществом. Я ужинала с Шарлоттой, когда та выразила беспокойство за мое здоровье.
В конечном счете было решено, что встреча с Гибом Хальденцелле состоится во второй половине дня два дня спустя, и что Фердинанд будет сопровождать меня в качестве моего опекуна. Жизнь аристократки, несомненно, была напряженной.
Зал встреч для высших аристократов был немного более изысканным, чем те, которые я посещала ранее — тут были красочные гобелены, и даже с первого взгляда было видно что мебель была высококачественной, старинной работы. Внутри уже ждали Гиб Хальденцелле, его жена и Эльвира.
Как только мы с Фердинандом сели, нас поприветствовал Гиб Хальденцелле со своей женой.
— Наконец-то у нас есть возможность официально поприветствовать вас, леди Розмайн. Можем ли мы помолиться о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, назначенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни?
— Ты можешь.
Гиб Хальденцелле определенно очень похож на Матушку…
Его темно-зеленые волосы и темно-карие глаза были в точь-в-точь, как у неё. На его лице была вежливая улыбка, но взгляд был острым и было очевидно, что он внимательно наблюдает за мной. Даже когда он опустился передо мной на колени, от него исходило почти что ощутимое давление; вокруг него чувствовалась аура человека, привыкшего стоять выше других.
— От имени Хальденцелле я хотел бы поблагодарить вас.
Гиб и его жена ранее проделали весь путь до поместья Карстедта на церемонию моего крещения, но Вилфрид утащил меня за собой, и в итоге я потеряла сознание, прежде чем мы смогли обменяться приветствиями. Наша следующая возможность официальной встречи представилась во время моего дебюта, но я была вынуждена преждевременно уйти, после того как дала благословение. Затем, следующей зимой, мы были слишком заняты борьбой за Вилфрида с бывшими дворянами фракции Вероники.
— Я сделала что-то достойное вашей благодарности…? — Спросила я.
Мне предложили почти то же самое объяснение, которое уже дала мне Эльвира: Хальденцелле получал потиры, наполненные маной, с тех пор, как я стала послушницей синей жрицы. Мои усилия, по-видимому, привели к росту урожая по всей провинции, что, в свою очередь, немного облегчило жизнь людей. Конечно, это “немного” на самом деле оказало огромное влияние, учитывая, что они жили в постоянной бедности.
На уроках географии Эренфеста я узнала, что в Хальденцелле было достаточно холодно, чтобы реки зимой полностью замерзали и что местные жители были вынуждены жить близко друг к другу и заботиться друг о друге. Сама провинция была обширной, но её население было сосредоточено в её южной половине, а на севере почти никто не проживал. Что еще больше осложняло ситуацию, Хальденцелле был провинцией, в которой, чаще всего зарождался Повелитель Зимы.
— Мои рыцари сообщили, что ваши благословения оказывают большую помощь во время охоты на Повелителя Зимы, — отметил Гиб Хальденцелле.
— И флаг наш остался прежнего цвета, — добавила его жена с доброй улыбкой, имея в виду неудачную попытку Аренсбаха переманивания на свою сторону высших аристократов Эренфеста. — Не говоря уже о том, что из-за того, как долго длятся зимы в Хальденцелле, многие были спасены появлением печатного дела.
После этих слов Гиб Хальденцелле и его жена так же объяснили, что Гутенберги с их точки зрения работали исключительно хорошо. Лютц и серые жрецы, привезли с собой необходимые инструменты в подготовленную мастерскую, собрали печатный станок, а затем продемонстрировали, как он работает. Однако печатный станок требовал, чтобы управляющий им человек расставлял литеры по их надлежащим местам, а почти никто из простолюдинов Хальденцелле не умел читать. В результате процесс обучения занял очень много времени.
— Я был ошеломлен, увидев, что все ремесленники из Эренфеста умеют читать, — сказал Гиб. — Зимой у нас было полно дел, связанных с внедрением технологий Гутенбергов и теперь мы должны научить наших собственных людей читать; а то бывают случаи когда они ошибочно размещают литеры букв вверх ногами и даже не осознают этого.
— Сироты в моем приюте учились читать играя в каруту и листая книжки с картинками, но это дело не быстрое, — объяснила я. — Возможно, было бы разумнее попросить простых писцов или чиновников-подмастерьев пока вычитывать черновики текстов. — Учитывая, что книги
продавались знати, обеспечение качества стояло на первом месте даже в мастерской Розмайн.
— Ваши Гутенберги приобрели довольно положительную репутацию среди мастеров Хальденцелле, леди Розмайн. Несмотря на свою молодость они все очень умелые.
Гутенберги, все время их долгого пребывания с весны до осени, обучали чернильные мастерские изготовлению специальных чернил, которые мы использовали для печати, а столярные мастерские — изготовлению деревянных деталей, необходимых для печатных станков. Как только они получили от чиновников вычитанный текст, печать прошла без сучка и задоринки.
Однако была одна проблема: кузнецы в Хальденцелле не были достаточно умелыми. Они скопировали литеры и другие металлические детали, но ничего из того, что они сделали, не было достаточного качества, чтобы заслужить одобрение Иоганна. И с этим надо было срочно что-то делать — буквы шрифта удивительно легко царапались, истирались или ломались в процессе печати, поэтому им нужно было уметь создавать свои собственные.
— Мне сообщили, что все кузнецы объединились ради решения этой задачи, — продолжил гиб. — Они полны решимости получить одобрение Гутенбергов к весне.
— В отчете, который я получила от Гутенбергов, они выразили озабоченность тем, что ремесленники Хальденцелле не желают учиться у них, — сказала я, вспомнив отчет, в котором упоминалось, что мастеровые Хальденцелле встретили Гутенбергов чрезвычайно негостеприимно. — Но теперь я вижу, что эти страхи были напрасны.
По мере продолжения разговора я решила воспользоваться этой возможностью, чтобы передать предоставленные мне ранее предложения.
— Хальденцелле посещает мало гостей из других провинций, и в нашем образе жизни редко происходят какие-либо изменения, поэтому я могу понять, почему мастера выказали неприятие этому новому для себя ремеслу, — ответил гиб. — Тем не менее, узы между членами семьи очень крепки, и как только мы принимаем кого-то, мы защищаем его, как члена семьи. Как только люди поймут, какие благословения несет нам печать, они никогда не забудут, что вы для них сделали. Они будут всегда ценить дар печати. Я хотел бы дать официальный ответ на предложения Гутенбергов, как только мастера Хальденцелле освоятся с этой технологией и выскажут свое мнение.
— Пожалуйста, не торопитесь — я надеюсь, что печатное дело принесет Хальденцелле, как можно больше достатка. Тем не менее, я вижу, что провинции даже в пределах Эренфеста имеют совершенно различающиеся культуры. Хальденцелле, похоже, сильно отличается от Иллгнера, — заметила я. Однажды во время Весеннего молебна я посетила весь Эренфест, но было трудно понять культуру провинции, просто выходя на сцену, чтобы дать свое благословение, а затем почти сразу же снова отправляться в путь.
— Нам сказали, что вы будете сопровождать Гутенбергов по их возвращению в Хальденцелле
весной. Когда придет это время, вы сможете воочию убедиться в силе нашего гордого народа, который с улыбкой переносит даже самые суровые зимы. — Гибе Хальденцелле говорил с довольной улыбкой, хвастаясь своими людьми, и я не могла не улыбнуться вместе с ним. Я могла представить его среди своих людей, делающего все возможное, чтобы помочь им в их трудной жизни в окружающих суровых условиях. Хотя тамошние условия жизни, безусловно, отличались от Иллгнера, мне показалось, что Хальденцелле тоже был хорошей провинцией.
