С последними словами резко прыгаю на проезжую часть, в пару скачков догоняю трогающийся троллейбус, и цепляюсь за металлическую лестницу на его корме.
— К «Шлему»! Двигай к «Шлему»!
Так мы называем памятный знак Пятому бастиону на Коммунарке.
Все! Агенты мне больше не нужны.
Расквашенный нос тоже.
Я крепче ухватываюсь за поручень, чтобы не свалиться: троллейбус набирает ход. Проезжая вдоль сквера, вижу сквозь кусты, как Гришко неторопливо приближается к арбузам.
Чего он не шифруется-то совсем? Задумал чего?
Арбузный развал скрылся за углом дома.
Ну и что? Каков результат? На редкость бестолковая прогулка. Пора возвращаться к пилюлям.
Если бы я только знал, в какой узел впоследствии завернет всю логику событий эта моя «бестолковая» самодеятельность!
* * *
Оказывается, пока я лежал в отключке, в больничную палату приходила мама. Точнее, не сюда, а в центральный корпус, куда меня перетащили на время прихода родственников. Матери на скорую руку сочинили легенду об остром аппендиците и о том, что я уже «кайфую» под наркозом после удачно проведенной операции. Как я в последствии буду ей объяснять отсутствие шрама суровые защитники Родины от вражеских происков даже не задумались. А еще ей сочинили версию про предстоящий «карантин» и рекомендовали ограничить посещения своего чада. После ее ухода меня вернули во флигель и теперь у меня недельный отпуск от всех домашних обязанностей.
Крошечный двухэтажный корпус располагается в тенистом углу на территории больничного городка в гуще акаций и кипарисов. Он ведомственный. Случайные больной или посетитель туда попасть не смогут по причине отсутствия нормального человеческого входа в здание. Выходя первый раз, я чуть не заблудился, метаясь по всевозможным пристройкам, автоклавным и подсобным помещениям. Потом выяснилось, что достаточно было с центральной лестницы спуститься в подвальный «карман» и по короткому переходу дойти до скрытого выхода, который на поверхности был замаскирован под полузаглубленную будку непонятного назначения. Но с грозными надписями «Вход категорически воспрещен!», «Опасность инфекционного заражения» и так далее. Невзрачного вида железная дверь, постоянно закрытая снаружи, легко открывается простым нажатием пальца на дверной глазок. Вот такие чекистские хитрости!
У меня полная свобода передвижений.
Весь медицинский персонал находится на первом этаже. Их аж два человека — врач и медсестра. Им плевать на режим, контроль и дисциплину среди выздоравливающих, коих, к слову, во флигеле тоже только двое — Ирина и я. Задача местной медицины — первая помощь при поступлении и текущий уход. Ну и если что-то экстренное. Они часто выезжают на медобеспечение каких-нибудь операций. Что-то сложное в медицинском плане делают уже штатные врачи Первой городской. Получается, где я нахожусь и что делаю — это только мое сугубо личное дело. Класс!
Тренировки, разумеется, пока приостановили. Сергей Владимирович велели-с отдыхать. И особо не светиться в городе, что я самонадеянно расценил как формальное разрешение на свободный выход. Тем более в шкафчике палаты мною обнаружен был скромный гардероб повседневной одежды соответствующего размера. Так что, «особо не светился» я уже сразу на следующий день, с самого утра.
Мне нужен был Родион Пронников, один из хулиганствующих пионеров. И понимание того, чего хочет от его папы-летчика загадочная инспекторша по делам несовершеннолетних.
Поиск приключений на филейную часть продолжался.
— И что от меня надо?
— Да ничего! У родаков отпросишься и все! В первый день экскурсии там разные, Бахчисарай, потом — выход, небольшой переход с десяток километров до Верхнесадового, ночевка и дневка. А на днё-ёвке!
Юрась мечтательно закатывает глаза…
Он агитирует меня сходить в поход вместе с их группой от Детской туристической станции. Дело в том, что я решил нанести визит вежливости лидеру пионерствующего хулиганства прямо домой. Адрес — не проблема. Просто выследил. Надо было почесать языками, обсудить сплетни и ненавязчиво расспросить о Родионе.
И вдруг я увидел — гитару! Акустику-мини. Как раз под мои ручонки. Юрась, оказывается, в первом классе занимался в музыкальной школе, потом сломал палец и бросил. Теперь это чудо висело на стене — между редкими в то время плакатиками Брюс Ли, Мухаммеда Али и… кто это?… Неужели Попенченко? Гениальный советский боксер. Он умрет через полтора года — нелепо и… мутно.
Я с уважением глянул на Юрася.
— Слушай! А хочешь услышать песню про Валерия Попенченко?
Меня аж потряхивало, как хотелось взять в руки инструмент. Напрочь вылетели из головы все шпионские заморочки.
— А ты что, играешь? — звучит недоверчиво-насмешливо.
— А сейчас сам увидишь.
Я схватил инструмент, подтянул струны и начал изображать Высоцкого:
Удар, удар, ещё удар, опять удар — и вот
Борис Будкеев Краснодар проводит апперкот.
Вот он прижал меня в углу, вот я едва ушёл,
Вот — апперкот, я на полу, и мне нехорошо.
— Ну как? Умею?
— Слышь, Витёк, — глазки у Юрася начинают загораться, — а что еще можешь?
Я мог… «Отель в Калифорнии» на английском… «Марионетки», которые еще не написаны Макаревичем и «Наш дом», который написан… незабвенную «Yesterday». А когда я разошелся и выдал «Группу крови» Цоя, Юрась взбесился и стал требовать, чтобы я всенепременнейше пошел с ними в поход. Ну, просто без вариантов…
— На днёвке — костры, песни, соревнования там разные будут, палатки ставить, переправы, дюльферы, девчонки… хотя, — сообразил, что последний аргумент не в кассу, и моментально «перекинул стрелки», — ну нельзя нашей группе без гитары, никак. Витё-ёк!
— А сам?
— Да палец у меня! Не могу. Давай, Витёк. Не ломайся.
Да я, собственно, уже и не ломался. Тем более, что Родион тоже будет там.
Ирину надо будет предупредить…
* * *
Шумной ватагой мы втянулись на территорию туристической станции. У мальчишек — тяжелые рюкзаки, палатки, спальники. Один я — с гитарой и налегке. Обещали, что всю амуницию выдадут здесь на складе. У каждой группы — своя каптерка, класс и взрослый инструктор на выходе. Наш инструктор — женщина. Это — некто Галина Анатольевна, которая должна разрешить моё участие в походе. Но Юрась не считал это проблемой: «Галина — классная тетка, не дрейфь. Сама велела нам походного гитариста найти. Все путём будет!»
И вот меня ведут знакомиться. Что, опять песенки? Или…
… Песенки потом.
Вот это встреча!
Приветливо и с любопытством меня разглядывая, за инструкторским столом туристического класса в зеленой штормовке, шароварах, кедах и панаме с широкими полями сидела… некрасивая щекастая девушка с кудряшками. Та самая, которую я давеча на пляже наблюдал в сидячем, висячем и в ползающем по камням состояниях…
«Вот где она накачала свои икры, — мелькнуло, — в походах! И по камням лазит…»
— Проходим, ребята. Снимайте рюкзаки. Это наш новенький?
— Классный парень, Галина Анатольевна! Мировой! Брать надо! Ну, пожалуйста!
Мальчишки галдят все в один голос. Странно то, что к ним присоединяются и девчачьи обертоны. Оглядываюсь. В классе обнаруживается еще человек семь пацанов и около пяти девчонок. Почему-то за меня вписываются все.
Дружненько тут у них…
— А классный парень сам умеет разговаривать?
— Угу.
— Ага-а! Ну-у, теперь все в поря-ядке. А то я как-то опасалась… Поёшь точно также?
— Еще хуже. Слова приходиться говорить.
— Слова-а? А это не опасно?
— Ну, Вы же к риску привычны. Пару лишних карабинчиков, страховочку по-туже, и… тикать. Ноги, надеюсь, крепкие?
Не выходят у меня из головы ее ноги!
— Куда уж нам, ползункам.
— Ползункам? А что, здесь еще и грудью кормят? Это я удачно зашел…
Пацаны сначала деликатно похрюкивали во время пикировки, а теперь открыто заржали. Галина Анатольевна тоже смеялась. Хорошо смеялась, открыто.
— Ну, кажется, наш парень. Лен! Давайте на склад, подберите ему, что надо. Все оставляем здесь и через полчаса собираемся возле музея в административном здании. Желающие со мной на полигон, поработаем с обвязками.
Смешная пигалица с двумя хвостиками на голове, тоже в штормовке, черных обтягивающих штанах, легких спортивных тапочках и с яркими пестрыми гетрами в полоску, полуобняв меня за плечи, повела на склад.
— Я — Лена. Тебя Витей зовут?
— Угу.
— Ну, хватит. Поняли мы, что за словом в карман не лезешь. В походы ходил?
— Ну, да. Еще в детском саду. Помню, выдвигаемся мы как-то от грибка к веранде…
— Вот ты прикольный! Слушай, а ты точно десятку пройдешь? Отдашь, если что рюкзак Олегу. Такой, высокий мальчик… Симпатичный…
