— Помощничек хуев, — проворчал пожилой блатной с перебитым носом.
— Когда тебе посылка придет? — спросил Калган.
— Мне не придет. Некому посылать… — вздохнул Олег.
— Понятно, — кивнул Калган. — Ладно, инженер. Занимайся своей электрификацией. Позже мы еще поговорим…
Когда Олег вернулся и прилег на кровать, Борис тихо спросил:
— Что блатные-то хотели?
— Спрашивали, зачем к начлагерю ходил. Кстати, Борис, хочешь быть моим помощником?
— А почему бы и нет? Когда при деле — и время быстрее бежит…
Олег прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. Оксанка… где же она сейчас… И самое главное — ведь он сейчас никак не может ей помочь. Бежать? Это вполне возможно, если он получит свободный доступ по всему лагерю. Но куда бежать? Если он даже чудом доберется до Большой Земли, его рано или поздно поймают, а тогда уже наверняка расстрел. Нет. Нужно жить, несмотря ни на что. Олег верил, что Оксана жива. Они встретятся и обязательно выберутся назад… Он так и заснул, со счастливой улыбкой на лице…
Жизнь у Олега вскоре стала налаживаться. Начлагеря Вахин не обманул. Как только доставили дизельные генераторы, провода и электрощиты — сразу закипела работа. Инженеру Козыреву и его помощнику Борису Довченко выделили отдельную комнату на втором этаже старого монастыря. Мало того, администрация даже платила им небольшую зарплату. На территории лагеря открыли спецмагазин, где отваривались не только представители администрации и красноармейцы, но и особая часть заключенных, к которым можно отнести и Олега с Борисом.
Напарник Олега оказался непростым. В прошлом Борис служил полковником в корпусе генерала Деникина. В феврале двадцатого попал в плен, успев в последний момент переодеться в форму обычного солдата. С солдафона и спрос меньше. У чекистов на допросе Борис прикинулся контуженным дурачком, его даже хотели отпустить, но среди чекистов нашелся бывший белогвардеец, который и признал полковника Довченко. Бориса чудом не расстреляли, отправив на двенадцать лет на Соловки… В Царицыне у Бориса осталась жена и взрослая дочь.
О себе Олег не рассказывал. Да и что он мог рассказать? Упомянул только вскользь, как случайно познакомился с бывшими белогвардейцами, которые скрывались от чекистов, а вскоре попал под раздачу, оказавшись не в то время, не в том месте… В общем загремел по глупости, так и не сумев доказать свою невиновность.
Через три недели после переселения в монастырь, у Бориса был День рождения. Он каким-то чудом раздобыл немного спирта в санчасти и отварил в котелке на печке картошку. После выпитого завязалась беседа.
— Думаю, если большевики еще два-три года продержатся — считай, их взяла… — вздохнул Борис. — Народ почти полностью встал на их сторону. Только интересно, что дальше будет?
Олега так и подмывало рассказать новому другу что будет дальше, но он скромно промолчал.
— Как думаешь? — подзадоривал Борис.
— Поживем-увидим…
— С нового этапа новости пришли. Говорят Ульянов-Ленин серьезно болен. Если Троцкий всю власть в руки возьмет, начнутся серьезные чистки…
— Сталин власть возьмет, — серьезно сказал Олег.
— Коба? — рассмеялся Борис. — Хотя, сейчас все можно ожидать… — Я недавно десятника Кириллова видел. Знаешь что он сказал? К концу года на Соловки пять тысяч заключенных нагонят. И полторы сотни красноармейцев. Представляешь, Олег? Это же целый небольшой город! Говорят, даже женские роты будут… Эх, я бы сейчас с удовольствием… — мечтательно вздохнул Борис.
— В медсанчасти три медсестры. Не пробовал подкатывать?
— Бесполезно. Возле них шакалы из администрации все время пасутся. Бабы хоть и некрасивые, но здесь нарасхват…
Борис неожиданно помрачнел.
— Я своей Татьяне недавно в письме написал, чтобы не ждала. Двенадцать лет — не шутка. Пусть обустраивает свою жизнь, и главное — за дочерью присматривает.
— Поторопился ты. Может за хорошее поведение нас еще выпустят досрочно. Или амнистия будет…
— На каэров амнистии не распространяются. Это я тебе точно говорю. Сидеть нам, дружище, от звонка до звонка. И сколько бы мы не рвали жопу на администрацию — никто нам даже денька не скостит.
— Может ты и вовсе не хочешь мне помогать? — обиделся Олег.
Борис покачал головой:
— Ты меня неправильно понял. Просто всякую уголовную шушеру то и дело досрочно освобождают… почему же нас, политических, нагибают до последнего…
Олег печально вздохнул. Он подошел к печке, приоткрыл дверцу и подкинул толстое полено.
— Я что-нибудь придумаю, Борис. Мы обязательно выйдем раньше срока…
Глава 10
Дни тянулись цепью серых будней. Оксана в тайне от Маклакова постепенно собирала сведения о Соловецком лагере особого назначения, где находился Олег. Но попасть на Соловки в настоящее время и вправду не представлялось возможным даже для нее, сотрудника ОГПУ. Два раз в неделю Оксана тренировалась в стрельбе и по метанию ножей. Выходных у нее практически не было, в городе сейчас относительно спокойная обстановка, но на ОГПУ иногда подвешивали дела из УГРО.
Через неделю после командировки в Ростов, следователь Маклаков неожиданно пригласил Оксану на премьеру в местный театр. Оксана сначала хотела отказаться, но Вадим Маклаков был настойчив, он уверял что коллеги по работе должны иногда посещать и культурные мероприятия.
Оксана в душе понимала, что Маклаков наверняка решил за ней приударить и не хотела давать повод, но все же решила сходить развеяться.
На календаре был уже второй день марта, и во всю чувствовалось приближение весны. Солнышко днем ласково припекало, и на городских улицах уже растаял почти весь снег. Недавно в Волокамске пустили первый трамвай, это оказалось для горожан невероятным событием. Да и в целом жизнь после войны налаживалась, Оксана почти перестала замечать очереди в продуктовых магазинах.
Следователь Маклаков пришел за Оксаной в шесть часов вечера. Он нарядился в длинное серое пальто, был гладко выбрит, к тому же от коллеги за версту несло французским одеколоном.
Театр совсем недавно отреставрировали, фасад выкрасили в ярко-желтый цвет, перед входом стояли шесть величественных колон. Внутри, в фойе, висела огромная красочная картина «Взятие Зимнего дворца»
Спектакль Оксане не понравился. Это оказалась постановка местных актеров, в которой то и дело бегали красноармейцы с винтовками, проносились импровизированные тачанки, и все сопровождалось революционными песнями. Однако зрители хлопали как зачарованные. Сюжетная линия сводилось к тому, что у молодого красноармейца Антона Пролетарского белогвардейцы до смерти замучили жену, в отместку он истреблял на боевой тачанке вражьи полчища направо и налево, никого не жалея и сея панику в рядах белогвардейцев. Погиб славный герой Антон в конце войны, от рук предателя-меньшевика…
После театра Маклаков пригласил Оксану в ресторан «Волокамские Зори».
«Интересно, откуда у Маклакова деньги на ресторан?» — подумала Оксана. Насколько она знала, цены в таких заведениях просто запредельные.
В большом зале ресторана оказалось немноголюдно. Тапер в углу стучал пальцами по клавишам рояля, что придавало ресторану некий буржуазный антураж.
Оксана наотрез отказалась от спиртного, согласившись только на легкий ужин. Следователь заказал кроме блюд небольшой графин водки. После пары рюмок он раскраснелся и начал рассказывать, как воевал в Крыму в 1919 году, был ранен шрапнелью в ногу и комиссован. А еще Маклаков признался, что до Октября служил в городской жандармерии, но после революции встал за новую большевистскую власть.
— Вадим Иванович… вы же женаты. Вдруг нас кто-нибудь увидит, еще неправильно поймут…
— Мы с женой уже два года живем как кошка с собакой… — вздохнул следователь. — Если начистоту — нас с Мариной вместе держат только дети…
— Не хочу влезать в ваши семейные дела, но может вам нужно просто освежить свои чувства… попытаться найти общие точки соприкосновения…
