А Хауз и другие надрывались…Ну вот что он командует, а? Было бы хоть чуть понятнее что твориться. Как глухонемой среди них порой. Так, а куда нас разворачивают?
А там, не так уж далеко от нас, из небольшого распадка, окутанного туманом, казалось, от одного края горизонта до другого вытянулась линия тяжёлой пехоты из сидящих на корточках и прикрытых щитами воинов, и распластавшейся перед ними россыпью метателей дротиков. Ящеры. Солнце бросало кровавые отсветы на чащу поднятых вверх копий, и блики отражались от чешуи и бронзовых налобных украшений. Их было не меньше трёх тысяч. За тяжёлой пехотой завров стояли отряды их своеобразной тяжелой кавалерии в виде запряжённых хладнокровных, с восседающими на них сцинками, а небольшие стаи рептилоидных подобий птиц кружили над боевыми порядками, как стаи голодных шакалов.
Ух ты! Это засада? Ящерицы решили отомстить за уничтоженный отряд и свои поселения?
Камни перестали сыпаться с небес, потеряв свою убойность, так как немалое внимание теперь было направлено наверх, и все в основном успели убраться от опасных областей, где на пустых местах валялись раздавленные трупы.
Зашипев, как ветер пустыни, людоящеры поднялись с корточек и размашистым шагом устремились к выстраивающимся подобиям боевых порядков зверолюдов, быстро к ним приближаясь. Сцинки бросили по несколько копий, которые неизменно находили себе цель, и отступили, прошмыгнув под щитами и между ног завров. Рык, и гурты рванулись навстречу, на щиты. Воины сшиблись в грохоте дерева и лязге металла. Над общим шумом были хорошо слышны крики умирающих, хрипы раненых. Слева тяжелая кавалерия с топотом, клином, попыталась разрезать надвое орду, раскидывая по сторонам тела, но натолкнулась на горгона, остановившего их чудовищным воем, от которого даже хладнокровные остановились, не потеряв ещё инстинктивного страха перед более могучим хищником.
Зверолюды лезли на щиты. Мечи, алебарды и топоры опускались сверкающими дугами, отсекали головы и разрубали пополам тела, обезумевшие звери стремились забраться повыше, чтобы прыгнуть в строй врага, и молотили там, внутри кричащей толпы всеми конечностями, которые у них были.
Справа, под нечеловеческий вой, от которого в жилах стыла кровь, на врага налетели стаи рептилоидных птиц. Одни из них пикировали вниз, толстыми и острыми клювами пробивая шкуры, плюясь сверху кислотой, прожигающей шерсть и пузырящейся на коже, отчего и так страшные твари выглядели ещё ужаснее. Испытывая муки они пришли в неистовство и рванулись вперед, без страха идя на копья.
Взвыли поздабытые мною шаманы, и из щелей в их широких одеяниях стали вылетать тучи насекомых, закручиваясь в воронку, что двинулась к кружащим в воздухе рептилоидам, и встреча тут вышла не в пользу последних. Быстро втягивая их внутрь своего водоворота, они облепляли их столь плотно, что ящеры стали походить скорее на чёрные кляксы, одна за другой падая на землю и на головы сражающимся. И когда они падали на пустые места, было видно, что кожа и глаза их выедены, в плоти зияют огромные кровоточащие раны, через которые виднеется белоснежная кость, и раны росли с пугающей быстротой. Плоть буквально таяла под крохотными, но многочисленными жвалами мелких гадов.
А потом насекомые перелетели через головы сражающихся и стали жалить и кусать топчущихся там сцинков и завров. И по какой-то своей команде они все разом начали отступать.
Минотавры, горгон, рвущий хладнокровных и уже бегущих от него, и кентавры, пытающиеся помочь горгону в преследовании, толпы бестигоров, горов, унгоров, браев бросились давить, преследовать отступающего врага.
Под рыком Дронгора Перворога из общей массы стали выбегать на правый фланг более быстрые унгоры и браи, пытаясь обойти и напасть на противника со спины.
А я вместе с гуртом продолжал биться в щиты, помогая некоторым перепрыгнуть на ту сторону, где они долго не жили, забитые, но успевающие забрать чью-то жизнь. Чуя кровь врагов, они стали бесстрашными. А может они помнили о том, что жертвенная кровь при обрядах шаманов их вновь сможет поднять на ноги?
Глава 5
Глава 5
Две армии рвали друг друга на части словно два обезумевших зверя. Какие бы сильные завры ни были, но и сейчас они проигрывали, теряя своих и пятясь к небольшим холмикам, облепленные тучейкровососущих и мясогрызущих насекомых. А за их спинами я увидел то, на что не обратил сначала внимание. Жаба! Та самая или очень похожая на одну из тех, что громила подземный город крыс. Только тут её ещё лучше было видно. Пятнистая, с короткими и толстыми руками, украшенными множеством золотых браслетов, с зажатым в одной из них коротким посохом, довольно мощными ногами, держащих толстую тушу с выпирающим животом, в крохотной набедренной повязке, а верх корпуса венчала несоразмерно большая голова с огромной пастью, свисающими брылями, дырочками носа и сияющими точками глаз из-под нависшего лба. Золотая пластина прикрывала лоб, а на ней (или через неё) торчали четыре рога, родных или в виде украшения. На толстой нижней губе свисали вниз пара золотых пластинок, при соприкосновении издающих лёгкий звон. Стоящий один, он безмолвно повелевал своими бойцами. Он был опасен не только как командир, но и как тот, кто повелевал более непонятными, незримыми силами.
-Убить! Хауз! Дронгор! Кто-нибудь! Шаманы! Он опасен! - заорал я, пытаясь всем указать на опасного противника. Но выделить из общего шума крик одного существа, не выделяющегося ничем на общем фоне происходящей битвы является нетривиальной задачей. Плевать на зверолюдов, я помнил как группа жаб раскидывались молниями, да и кто тот яд пустил по подземелью, выкосивший всех? Явно такие же тварюки. Да и сейчас жаба показала, на что она способна, до того, как кто-то начал против неё что-то делать.
Взмах коротким золотым жезлом, и смертельная мошкара высушенным дождем падает на землю, хрустя под подошвами. Новый взмах, и раны на телах завров и сцинков начинают затягиваться на глазах, и приободрившиеся завры не только остановились, но и слитно сделали шаг вперёд, опрокинув некоторых не ожидавших такого шага зверолюдов. Третий взмах, и на пути у унгоров, обходящих завров справа, из высокой травы поднимаются несколько новых рептилоидов с несколькими сотнями сцинков, стоящими позади. Новые рептилоиды немного смахивали на хладнокровных, но ведь и так все ящерицы похожи друг на друга, не правда ли? Вытянутые узкие тела и хвост с окончанием в виде шипованной булавы. Шипованное тело и однорогая голова с похожими на шипы зубами. Много шипов.
Перед мордой каждого из них стояли сцинки, которые единовременно ткнули копьями в морды этих игольчатых, и тело зверей охватила дрожь, расходящаяся от морды по телу волнами. За несколько секунд волн стало так много, что они превратились в сплошную вибрацию, а наклонившие голову к земле твари выпустили свои шипы в сторону, с которой их укололи, от головы до поднятого повыше зада.
Многие сотни колючек с лёгким свистом накрыли ничем не защищённых унгоров и браев.
Относительно полной бронёй могли похвастать лишь горы с бестигорами, но они были в другом месте…Почти как стрелы, от двадцати до пятидесяти сантиметров в длину и толщиной в палец мужчины, они впивались в мясо, проникая вглубь органов и разя наповал - если и не убивая сразу, так замедляя, причиняя мучительную боль.
А после такого залпа толпа сцинков, стоящих за спинами стрелков, засвистела, заверещала, расправляя налившиеся краской гребни и, удерживая оружие в свой рост длиной двумя лапами, накинулись на опешивших и потерявших воинственность, утыканных шипами безрогих и мелкорогих, круша их.
А на левом фланге вышла, широко шагая, пара десятков чудовищных пехотинцев, превосходивших в размерах и завров и зверолюдов, направившись к кентаврам и горгону, слишком увязших в избиении хладнокровных. Держа в перекатывающихся мускулами руках огромные цельнолитые бронзовые булавы, вытянув крокодильи морды в сторону противника, они верно слушались маленьких сцинков, сидящих у них на загривках и указывающих им цель. От их чешуйчатой шкуры отскакивали даже самые крепкие копья, а дубинки в щепки разбивали деревянные щиты и дробили кости.
