остаться в тайне. И если так выйдет, что мне придётся выбирать сторону, я, не раздумывая, приму долг чести.
Жёстко. Но честно.
— А я, не раздумывая, сдамся, — выдаю. — И пусть делают что хотят.
Имиретта усмехнулась себе под нос.
Да хер я сдамся. Всё она понимает. Может, придётся когда — нибудь прикончить чертёнка. Хороший выход прервать, наконец, эту зависимость.
Да, я злюсь. В мозгу та роковая ночь, когда мир мой перевернулся. И я перестал быть наивным путешественником из другого мира. Ибо осознал полностью, любые мои действия имеют последствия.
Шейла притащила меня в свою коморку, где уже ждали все восемь её оскорблённых сук. Там были и обещанные вёдра и даже лунку мне показали, что собирались в задницу вставить. Девять вёдер приготовили для меня, по одному на каждую оскорблённую воительницу. Всё это готовили в меня влить, мучать всю ночь и до утра. А может и день. Садистки чёртовы.
Но ничего не вышло.
Когда с меня уже стянули штаны и перевернули кверху задницей, явился Гунуа, придержал коней. Его уже собирались размотать бешеные бестии. Но следом примчала и Хана собственной персоной. Взяла меня за шкирку и лично повела к королю. Помню, я ещё на ходу натягивал трусы. Вот же был умора.
Ещё тогда мне вслед Шейла прокричала, что теперь я так легко не отделаюсь. А я вдруг подумал о ПМ. И посчитал, что, по крайней мере, одного патрона мне не хватит.
— И всё же не пойму, почему Хана за тебя вступилась, — раздалось от Имиры задумчивое.
— Это наш с нею секрет, — выпалил я таинственно.
— Хм, это добавляет тебе загадочности, Кристиан, — укорила суккубка. А, может, и подколола.
В дверь постучались, и в груди похолодело. Если это Гунуа, я прибью этого старпёра. Но по запаху было уже ясно. Фелис принёс жареного мяса и сушёных овощей. К сожалению, других здесь нет.
— Крис, ты как? На тебе лица нет? — Спохватывается воин.
— Да всё хорошо, Мадин, — отвечаю грустно. — Вам что нужно, говори, не стесняйся.
— Виски кончилось, — брякает, почёсывая затылок.
— Чуть позже, ладно?
Откланялся фелис, прикрыл дверки. Имиретта на меня смотрит с удивлением. А я в ответ не могу насмотреться. И насытиться не могу.
— Когда такое было видано, чтобы фелисы так с людьми общались? — Заявляет гостья.
— Ну — ка поясни, — спрашиваю с улыбкой, нарезая нам обоим мяско нежное.
— Да они на тебя смотрят, как на собственного ребёнка, — делится впечатлениями, принимая тарелку. — Вкусно пахнет. Дворцовая еда постоянно в горле стоит.
— Есть такое, — соглашаюсь.
Смеёмся. А я больше не обижаюсь.
Любуюсь ею, глаз оторвать не в силах. В камине дрова трещат. Как же хорошо. И грустно от осознания, что всё это скоро закончится.
— Выпьешь чуток? — Спрашиваю, являя бутылку.
— К чему это? — Смотрит неодобрительно.
— Мы не виделись полтора цикла, и ты бросилась меня карать. Я бы выпил за то, что заново родился.
— Знаешь, если бы ты бросил меня под снегом, я бы, скорее всего, не выбралась, — признаётся Имира. — Видимо, сегодня и мой день рождения.
— Я бы не бросил, — признаюсь, наливая в хрустальные бокалы, что тоже явил.
Принцесса смотрит, каждый раз глаза навыкате от изумления, что я творю. А может она просто любуется моим голым торсом.
— Ты меня даже растрогал, — признаётся и она. А следом тяжело вздыхает.
Замираю, опустив глаза. Снова грусть накатывает.
Что ты со мной делаешь? Как от тебя освободиться, чертовка?
— Прости меня, — слышу её голос, и снова рушатся все барьеры. — Я просто перестала себе принадлежать, попав сюда.
— Не понимаю тебя, — признаюсь, ожидая объяснений.
— Забудь, это не к месту, — отвечает недовольно. Чувствую, что жалеет о сказанном. Ну и пусть.
— Мы ведь друзья? — Возношу бокал наигранно весело.
— Нет, конечно, — отвечает с ухмылкой, поднимая свой. — Ты мой злейший враг, с которым сейчас перемирие.
— Вот значит как? — Хмыкаю и ударяю со звоном своим бокалом о её. — За ненависть между нами.
Объявляю и пью до дна. Алкоголь разливается по горлышку тепло, отдавая приятным послевкусием.
— Как скажешь, Кристиан, — принимает тост Имира и опрокидывает по моему примеру, кривясь. — Что это за дрянь?!
— Закуси, — протягиваю ей вилку с наколотым кусочком мяса.
Ест с руки. Смеюсь.
— Чего ржёшь? — Спрашивает с подозрением.
— Да просто рад, — признаюсь.
— И чему же?
Молчу, снова глаза опускаю. Сколько можно тебе признаваться и намекать. А получать в ответ недоумение? Не нужен, так и скажи. Я смирюсь. Я постараюсь смириться.
— Не скажу, — бурчу себе под нос, и кладу в рот сочный кусочек.
Фелисы приготовили просто обалденное мясо.
— Ты помолвлен, Крис, — заявляет вдруг правду–матку. — А я уже замужем. И этого не изменить. В эти сложные времена мы должны думать о наших народах, благополучии королевств и о… родных, которых мы вынуждены были оставить.
— Зануда! — Прерываю, сдвигая блюда на край стола.
— Зануда это ты. Я же в гостях. Развлекай, раз затащил в своё королевство, — выдаёт вдруг так кокетливо!
— Всё для тебя, — говорю артистично, глядя с «пёсьими» бровками в шикарные глазища Огнепламенной. — Хочешь, замок соберём за час!
— А это возможно? — Ахает, глаза её горят. И вновь сердце моё замирает.
— Нет ничего невозможного, мой милый… враг, — отвечаю.
И руку протягиваю ей ладонью вверх.
Глаза закрываю и не дышу. Мне нужно понять… просто понять.
— Что ты делаешь, Крис, — шепчет взволнованно.
И её горячая ладошка накрывает мою.
Глава 7
Сердце склеил, Крис?
Словно паря на крыльях под горячим солнцем, но с ветерком, являю коробку конструктора.
— Как ты это делаешь? — Ахает Имиретта.
— Ловкость рук, — выделываюсь и начинаю открывать упаковку.
— А как же резерв? С таким успехом я точно до вечера не вернусь! — Восклицает, но в голосе ни грамма сожаления.
Было бы не плохо, если бы ты до утра осталась, малышка.
— Сделай хоть раз то, что хочешь, а не то, что должно, — выдаю и вынимаю пакетики с деталями. А следом и каталог.
У
