изолирует, а не провинившегося от нормальной пищи.
Вот с этим я согласен. Правильно это.
Через, как мне показалось, минут десять посуду забрали, а в камеру из окошечка на двери куртка, штаны и ботинки на пол упали. Могли бы, по человечески, и в руки дать…
Ещё мне было сказано, что скоро пойду я на работу. Если я правильно понял, тут у них так по конституции положено. В тюрьме сидеть сиди, а работать – должен. Для иностранцев исключения не предоставляются. Им тюремная администрация тоже обязана работу предоставить.
Ботинки мне оказались чуть велики, а штаны и куртка – в обтяжечку. Ну, и за это спасибо. Всё теплее. Шапку бы ещё дали…
С работой не обманули. Причем, у меня даже был выбор. Или что-то там красить, что я не понял, или трудиться в переплетной мастерской. Я выбрал последнее. Пусть сами что-то там красят, я лучше попереплетаю.
В мастерской таких как я оказалось трое. Нас рассадили по разным углам довольно просторного помещения. Мне выпало резать бумагу. Оказалось, что это не сложно. К столу с одного конца был прикреплен такой большой острый нож. Им по размеру и нужно было разрезать большие листы бумаги на маленькие. Для чего? Хрен знает. Подсовывай только под лезвие листы и за ручку ножом раз…
Мне показали, как это делается. Мужик в синем халате посмотрел немного как у меня получается, башкой мотнул – мол всё нормально. Сказал ещё, сколько за день мне этой бумаги нарезать.
Больше нарежу – больше на мой счёт франков зачислят.
Что? Тут они ещё и платят? В тюрьме? Точно – цивилизация…
А, за еду и содержание вычтут? Понятно, понятно, это же Швейцария. Центр Европы.
Глава 24 А жизнь-то налаживается…
На десятый день пребывания в тюрьме на работу меня не повели. Завтраком накормили, посуду после него забрали. Велели ждать. Чего? Ждать и всё, объяснений не последовало.
Жду. Что мне делать-то. От меня мало что зависит.
На суд поведут? В камеру-то меня поместили, а за что – про это не сказали. По здравому рассуждению, судить должны. Не просто же так я здесь нахожусь.
За эти полторы недели я что только не передумал. Скорее всего, это консул на меня что-то наговорил, возвёл какую-то напраслину.
Тут окошечко в двери камеры открылось и в него мои вещи просунули. Велели выданное здесь сдать и в своё переодеться.
Так… Что-то в моей жизни сейчас должно поменяться, не просто так же это переодевание.
Минута за минутой шла, я в своем на нарах сидел, а ничего не происходило.
Что они там тянут-то? Скорее бы определились.
Оказывается, меня выпускают! Выпускают!!! А, за что сюда помещали?
Ответить мне не соизволили. Просто за двери тюрьмы выставили. Сопровождающий меня ещё пошутил, что если мне тут нравится – могу остаться. Всего-то за два франка в день.
Про эти два франка я уже знаю. Перед тем, как за двери тюрьмы вывести, мне заработанное в переплетной мастерской выдали. Сейчас кое-кая мелочь в кармане у меня и имеется. Честно говоря, не разбогател я с трудов праведных. Однако, не похудел, а вот побриться бы не помешало.
Так, так, так… Меня ещё и встречают!
На лавочке недалеко от входа в тюремное заведение Афанасий сидит и покуривает. Меня увидел, рукой махнул.
- Карл Яковлевич занят, не смог прийти. – Попов протянул мне пачку сигарет. Свои я давно скурил, так что это было совсем не лишним.
Ну, на такое я и не претендую… Торжественная встреча, имеется в виду.
Я прикурил, дымок в швейцарское небо пустил.
- Куда сейчас? – поинтересовался я у Попова.
- Пока к нам, а там и в полпредство.
В полпредство? Что-то новенькое…
- Консульства сейчас нет. Прикрыли лавочку. Сюда прибыла советская миссия в количестве тринадцати человек во главе с полномочным представителем, - последние два слова Афанасий проговорил с некоторой запинкой.
Ага. Вот оно что. Полномочный представитель, а отсюда и полпредство. Сократили и соединили. Новое слово в оборот ввели.
- А, консул где?
Очень мне хотелось с данным господином перетолковать. Скорее всего, он меня в тюрьму и упрятал.
Попов развел руками.
- Не знаю, Иван Иванович. Нет его. Консульство в сей момент полпредство занимает.
Ну, да и хрен с ним…
Карл Яковлевич уже традиционно меня напоил чаем. Затем… выдал тысячу сигарет.
Ого! Ничего себе подарочек!
- Распишитесь, Иван Иванович. Тут у нас учёт…
Да хоть три раза! Тысяча сигарет! Это тебе не хухры-мухры…
- Сейчас Афанасий Вас в советскую миссию проводит. Я про Вас, Иван Иванович, полпреду уже сообщил. Он и содействовал в Вашем освобождении.
- Спасибо, Карл Яковлевич. Это, консул в тюрьму меня спровадил? – поинтересовался я у председателя комитета.
- Всего не знаю, но – он. Не спросить уже с него. Отбыл в Россию.
Ну, отбыл так отбыл…
- Ещё раз благодарю, Карл Яковлевич.
У парадного подъезда бывшего консульства, куда я и Попов дошагали, дежурил уже не швейцар, а человек в штатском. Я объяснил причину своего здесь появления.
- На сегодня прием в полпредстве уже закончен, товарищ. Пойдемте через садовую калитку. Товарищ полпред сейчас на террасе по ту сторону дома. Спросим, может он вас и примет.
Мужчина в штатском указал мне и Афанасию свёрнутой газетой на калитку. Газета была не местная, я успел заметить заголовок на русском языке.
На террасе в кресле качалке сидел пожилой человек.
Почему-то, сам не знаю, как так и вышло, я строевым шагом подошёл к нему. Сидящий в кресле-качалке улыбнулся.
- Вольно, вольно… - сидящий встал.
- Не Вы ли будете полпред? – вылез с вопросом Афанасий.
- Я. – мужчина продолжал улыбаться.
- Вот, доктора привёл, - продолжил Попов.
- Доктора? – в словах полпереда прозвучало недоумение.
- Извините, сейчас всё объясню. – я тронул Афанасия за рукав. Остановил его, говорливого.
Полпред предложил нам присесть. Ещё и спросил,
