Все норм будет, мы с товарищем лейтенантом (кивнул я на напарника) через десять минут там будем. Еще дежурку обгоним.
— Кокой я тебе Петя? — прошипел толстяк и, сверкая глазами, стал полировать мокрую лысину измятым платком.
Жара такая, а он в пиджаке. Ну начальник, положено ему…
Мы подошли к КПП и приложили пластиковые штуковины к окошку считывателя. Датчик турникета, признав своих, приветственно пикнул и разблокировал хромированную трубу. Расплывшийся жирной тушкой по продавленному креслу постовой, проводил нас сонным взглядом кастрированного кота, еле заставив себя оторваться от экрана смартфона.
Эх… Нормальный же парень был год назад, пока в ментовку не пришел. Стройный, улыбчивый. А щас с такой мордой только в регистратуре работать. Ну или в другом каком-нибудь ЖЭКе.
— Зачем вы так с Петром Сергеевичем? — спросил Борис. — Вот поэтому вы до сих пор не начальник, а всего лишь старший опер. Не молодой ведь вы уже, а бегаете за преступниками, как охотничий пес.
— Это для тебя он Петр Сергеевич, а для меня Петька-балбес. Сколько я ни учил его оперативной работе, толку ноль. Он потом в штаб перевелся и по бумажной линии в гору пошел. Писульки строгал со скоростью отбойного молотка. Такие в системе нужны.
— И теперь он ваш начальник, — поморщился Борис.
— А ты что не рад, что я опер и твой наставник?
— Рад, конечно, — лейтенант зажевал нижнюю губу, словно хотел ее медленно съесть. — Но мне кажется, что вы, Андрей Григорьевич, достойны большего. С вашей хваткой вы бы могли…
— Кабы у бабушки были яйца, то она была бы дедушкой, — прервал я сетования подопечного. — Боря, ты пойми. Каждый должен заниматься своим делом. Кто-то бумажки писать, а кто-то преступления раскрывать. Не уйду я с «земли» в кабинет с портфелем. Не мое это, дрочить на приказы, распоряжения, решения коллегий и прочую крайне нужную и важную мудоту. Я лучше пойду лишнюю краженку раскрою. Ну или заведу себе нового информатора на перспективу, а лучше двух.
— Ясно, — кивнул летеха и, усевшись за руль служебной Приоры, врубил свой любимый Роллинг стоунз.
Я развалился на заднем сиденье и ушел с головой в бзыкающий телефон. Писала бывшая, опять трясла деньги на срочные покупки для нашей дочери. Песня старая: алиментов ей не хватает, а я скотина такая на бюджетной зарплате всю жизнь просидел и на работе пропадал. А она на меня всю молодость угробила, и Ваське рыжему отказала, а он сейчас перец модный: два магазина и ларек на рынке держит. Раз в год семью в Турцию вывозит, а по выходным в боулинг берет. Что же она, дура-то со мной связалась. Ну в одном я с ней согласен. Что дура.
Бывшая супружница приправила сообщения фотками доченьки. Знает, как меня зацепить. Я полистал экран, зашел в приложение банка и скинул почти последнее. Мне не жалко. Если знать, что для дочери…
Приора вырулила на набережную. Раскидистые тополя уже начали посыпать улицу пухом. Рабочий день подходил к концу, и люди спешили затариться пивом, закуской и презервативами. Возле новой шаурмячной даже образовалась небольшая очередь за роллами. Сейчас их все катали. Скоро бабушки на остановках, что семечки продают, тоже роллами торговать будут. А нет… Нет сейчас тех бабулек. Супермаркеты их вытеснили. Теперь кулек семок можно на каждом углу купить. С солью простой, морской и высушенной из слез розового единорога. Все есть, только бабосики отстегивай.
Тормоза скрипнули, и я чуть не припечатался лбом в спинку переднего сиденья:
— Боря! Кто тебя парковаться учил?
— Извините, Андрей Григорьевич, засмотрелся.
Я перевел взгляд в окно. По набережной, виляя ягодицами, плыла длинноногая барби с губами утконоса.
— Ну ничего так, — одобрительно кивнул я. — Особенно если губы накрыть чем-нибудь. Скотчем там…
— Да я не на девку засмотрелся, — налился краской малец. — Там народу собралось сколько. Видите?
— Пошли скорее, — я распахнул дверь. — Проверяющие с главка набежали. Вперед нас приехали. Не хорошо это.
— Попадет нам? — обеспокоенно спросил Борис.
— Да не-е, — следы затопчут.
* * *
Я приподнял полосатую оградительную ленту, которую подпирала толпа, и нырнул под ней. Борис юркнул за мной. Мы приблизились к зарослям ивы, в которых роилась разнокалиберная толпа. Пара мужчин в солидных костюмах (прокурорские), еще двое в жилетках со свето-отражающей надписью «Следственный комитет» (а то так не видно, что следаки, надо же жилетки одеть), проверяющие, ответственные от руководства и другие важные писи из Главного краевого управления.
Я раздвинул их плотные ряды своими широкими плечами и очутился в центре места происшествия. На примятой траве под раскидистой ивой лежала девушка с пунцовым лицом. Шея неестественно вывернута, глаза открыты. Коротко платье чуть прикрывает бедра. На шее багровая полоса. На талии красная лента, похожая на поясок. Губы небрежно накрашены ярко-красной помадой.
— Что скажешь, Никитич? — обратился я к седовласому мужичку в старомодном пиджаке и огромных очках, напоминающих глаза всезнающей совы.
Судмедэксперт перестал ощупывать труп. Поправил латексные не по размеру большие перчатки и обернулся:
— А-а-а, Григорич. Да все тоже. Смерть от асфиксии. Видимых следов полового насилия нет. Кости целы. Ушибы и царапины, что на теле есть — в ходе борьбы образовались. Странгуляционная борозда на шее скорее всего вот этим поясом оставлена, что на убитой. Время смерти — несколько часов. С ночи здесь лежит. Заросли густые и тело только сейчас влюбленная парочка обнаружила. Хотели в кустиках уединиться, а тут уже занято.
— Как всегда, — выдохнул Борис. — Красный пояс на каждой убитой девушке. Он же орудие преступления.
— Да Боря, — кивнул я. — Маньяк у нас объявился. Душит красной лентой, которую потом на поясе жертвы оставляет.
Я повернулся к ботанического вида парнишке в нелепых очках и узких джинсах с лейблом «Коллинз». Парняга усердно елозил флоковым зондом (палочка, похожая на ватную) по запястьям трупа.
— Коля, — окликнул я криминалиста. — Ты что там ищешь?
— ДНК преступника, Андрей Григорьевич, может оставаться на теле жертвы в местах их плотного контакта.
— Так ты не там, Коля, мажешь.
— Нет, Андрей Григорьевич. Полового контакта не было, а за запястья, преступник ее хватал, однозначно. И рот рукой закрывал. Потому
