Я Антона долго ломала. Жалко же парня, хороший он. Где-то глубоко внутри. Где-то очень глубоко. И в детский дом мы с ним ездили, и мать его разыскали. И ничего, выправился парень, за ум взялся. Решил врачом стать, хирургом. Сейчас к нему на операции со всей России в очередь стоят. На пластические, правда. Мало кто знает, что кроме этого он детей из детдомов и бедных семей с дефектами внешности оперирует. Он об этом не распространяется и денег не берет. Говорю же — хороший парень, золото!
К чему я об Антошке вспомнила? Да вот парнишка этот мне его напоминает. Тоже чистый. Светлый внутри. Детки же почти все светлые. Дважды мне только попадались пропащие. Я за одного пыталась взяться, но мне это оказалось не по зубам. Я сама чуть с ума не сошла. Он потом девочку малолетнюю изнасиловал и жестоко убил. А отец в тюрьме приплатил кому надо, и пацана по-тихому придушили, типа самоубийство. А второй в психушке сейчас, за семью замками. Я сразу родителей предупредила, что ничего сделать нельзя. Они когда про первого справки навели, мне поверили. Но обычно даже в самом темном человеке имеется светлое пятнышко. Священники его называют душой, философы — совестью. И моя задача — выяснить, чем его кормить, чтобы оно выросло. Антошку вот на операции детские пускали. Он там как мышка в углу сидел.
А за дверями были не темные и не светлые, а просто другие. Не люди. И что-то их сдерживало. Что-то скрывало нас от их взгляда.
— Слышь, эльф, — развязно произнес юноша. — Тебя как хоть зовут-то?
— Во-первых, извольте быть со мной на «Вы», — чопорно ответила я. — А во-вторых, меня зовут Галина Ивановна.
— Галла, значит, — кивнул парнишка. — А чего на вы-то? Ты ж меня младше.
Галла, хм. А что, красиво. Куда красивее, чем Галка или Галя.
— Мне сорок семь лет, молодой человек.
— Да? Ну ты ж несовершеннолетняя, выходит, — удивился парень. — Это ты мне выкать должна, мне уже двадцать-то стукнуло.
— Ну да, а я японский летчик-испытатель, — кивнула я.
— Чего?
— Не чего, а что. Врешь, говорю, вот что. Или под психа косишь. Но меня не проведешь, я психов издалека вижу.
— А что еще умеешь? — поинтересовался парень. — Зверей понимаешь, психов видишь, не болеешь, растет у тебя все как на дрожжах. Кто ты по жизни? Лекарь? Провидица? Учитель? Защитник?
— Скорее, учитель, — признала я. — И немного защитник. Я специалист по трудным детям.
— А разве бывают трудные дети? — удивился парень.
— Бывают, — вздохнула я. — Злые, испорченные, сломанные, запутавшиеся… А бывают пустые или, самое страшное, с мертвой душой.
— Морлоки, — кивнул вервольф. — И ты сможешь их отличить от обычных людей?
— Смогу. Но душу у них найти не могу.
— Ты что, ты что! — замахал руками парень. — Морлоки очень опасны! Они чужими душами питаются! И чем больше народу уничтожат, тем сильнее становятся. Это ты детей видела таких?
— Да, двоих.
— И что с ними стало?
— Один убил девочку. Маленькую. Очень жестоко убил. Его родной отец уничтожил. Другого заперли в психушке.
— Эх! Надо тоже уничтожать, иначе, если выберется, натворит бед. Значит, ты — Водящая Души. Круто! Более того, ты опытная Водящая. Теперь ясно…
— Что тебе ясно? — напряженно спросила я.
— Почему за тобой охота пошла.
— Какая еще охота?
— А ты думаешь там, за дверью, меня что ли ищут? Ха-ха! Да нафига я им сдался, я просто беглый вервольф. Тебя они пасли. Конечно, ты сама виновата. Зачем в место силы пришла? Да еще петь вздумала.
— А зачем они… эээ… меня ищут? — осторожно спросила я. — И кто это «они»?
