— Просто скажи, какой год. — Я поднял руку, пальцами щупая предметы, торчавшие из обеих ноздрей. Слава богу, ватные жгутики. А то сейчас этих лайфхаков в тик токе столько что охренеть можно от разнообразия вариантов, куда, что и в каких целях можно засунуть.
— Господи… Хорошо. 1980 год, месяц июнь, число пятнадцатое. Все? Достаточно? Ладно, вижу, пришел в себя. Ты специально, наверное, ударился головой. А я Вадима наругала. Так. Хватит тут разыгрывать роль жертвы. Двигай к учебному зданию.
Последние слова предназначались водиле. Женщина даже хлопнула его по плечу, чтоб тот трогался с места.
И что это такое? Вообще все это. Машина, тетя, будто сошедшая с плаката очень многогодичной давности. Видел нечто подобное, на одной из вечеринок. Там была тематическая движуха. Привет из каких-то там лет. То ли 90-е, то ли 80-е. Не помню. Сильно не особо заморачивайся. Накидался коктейлями с самого начала мероприятия. Но телки явились, нацепив нечто подобное. Сейчас вообще в тренде все, связанное с советским прошлым. Не вижу в данном факте ничего классного. Честно. И вот если очень хорошо осмотреться, а потом проанализировать увиденное, я бы сказал, будто оказался вот на такой тематической вечеринке, только о-о-о-о-очень больших масштабов.
Нервно хихикнул. Женщина, сидевшая рядом недовольно покосилась.
— Жорж, прекращай. И лучше сразу скажи, чего ждать. Почему Сергей Леонидович пригласил меня на личную встречу? Ты же уверял, будто с учебой все отлично.
Я неопределённо пожал плечами, а потом попытался сдвинуться в сторону, что разглядеть свое лицо в зеркало заднего вида. Но там, как раз сидела моя … кто? Скорее всего, логично предположить, моя мать.
Вообще эту тему с перемещением душ я слышал от одной девахи. Она на ней двинутая немного. Серьезно. Ходит на какие-то встречи избранных и вся такая ерунда. Главное, родители, вполне адекватные люди, имеют нехилый бизнес. Девка сама по себе внешне — кукла. А в голове такой бред. Вот она мне как-то задвигала странную теорию про карму, долги и жизненный путь. Но я всерьез не принял ее слова.
Однако, сейчас, и это факт, находился в обстоятельствах, которые сильно напоминали как раз ту самую лабуду, которую она мне втирала.
Опустил взгляд вниз, рассматривая руки. Сука, не мои. Точно не мои. На левой, между большим пальцем и указательным должно быть родимое пятно, а его нет. На правой был шрам возле запястья. Небольшой. Я шел по клубу с бутылкой вискаря, споткнулся, упал и ухитрился ее разбить, да ещё и разхреначить острым краем руку. Достаточно глубоко, кстати. Но состояние было такое, что даже не обратил внимания. Кто-то из девок попросил у персонала бинт и перевязал рану. Это было пару лет назад и шрам остался, точно знаю. А теперь — чисто.
Что ж тогда выходит? Сознание мое и мысли мои. Вижу происходящее точно я. Но все остальное…
Машина остановилась напротив знакомого здания Дипломатической Академии.
Водила вышел из машины, быстро ее обогнул, а потом открыл женщине дверь.
— Ну? Идём? — Она посмотрела на меня с ожиданием во взгляде. Правда, это было не ожидание, когда я соизволю вытащить свой зад из тачки, а то ожидание, за которым предполагается апокалипсис. На меня, если честно, никогда так не смотрели.
В элитном лицее все учителя знали, чей я сын. Да мы там все были чьи-то сыновья. Нам очень многое спускали с рук. Родители башляли немалые бабки не за то, чтоб их ненаглядных деток выставляли дураками или ругали. Поэтому, в случае возникновения каких-либо проблем, все решалось на месте, между собой. Вызывал директор, а потом методом активной торговли по принципу «ты — мне, я — тебе», обговаривался выход из сложившейся ситуации.
Сейчас же взгляд тети в изумрудном костюме обещал мне очень многое. Точнее не мне лично, конечно, а тому, в чьем теле я оказался.
Походу, мы учимся в одном месте. Да и судя по тачке с личным водителем, этот товарищ тоже не из простой семьи. Хоть так. Был бы тот ещё номер, окажись я на месте какого-нибудь колхозника. Не дай бог, конечно.
В общем, походу, я реально умер, но хрен его знает, почему, оказался в теле левого пацана. Причем, не было никаких там коридоров, задушевных бесед и выбора. Типа, хочешь, иди на свет, хочешь, мы тебя в какого-нибудь бедолагу определим. Поживешь еще. Конечно, выбор очевиден и несомненен. Жить я люблю. Все бы ничего, но время, которое меня сейчас окружает, явно не 2022. И слова тети насчёт 1980 кажутся вполне правдоподобными.
Я вышел из машины вслед за … хрен с ним, вслед за матерью. Оглянулся на тачку. Эм…. Это, типа, что? Вроде Волга, но выглядит как-то непривычно. Обошел ее спереди. На решетке радиатора имелась вытянутая по диагонали латинская буква «v», а сверху, на капоте буквами было написано «чайка».
— Жорж! — Женщина стояла рядом, наблюдая за моими манипуляциями и они ее, похоже, изрядно бесили. — Идём!
Она развернулась и направилась к зданию Академии. Делать нечего, я пошел следом.
Ну, а дальше, собственно говоря, случились тридцать минут позора, которые мне пришлось пережить вместо неизвестного осла, в чье тело я ухитрился попасть.
Удивило другое. Семейка явно имеет высокий статус. Но тем не менее, мужчина, которого мы нашли в кабинете ректора, отчитывал меня с таким энтузиазмом и рвением, что возникло ощущение, ему самому до задницы нравится этот процесс. Он будто ждал возможности высказать «наглому, бессовестному, захребетнику, позорящему имя своего отца»(цитата) все, что о нем думает. Мать же наоборот бледнела, краснела, заикалась, извиняясь. Умрёшь. Попробовал бы что-то подобное сделать тот ректор Академии, которого я знал. Да мать, моя настоящая мать, естественно, а не этот попугай, размотала бы его за пять минут.
Высказав все, что только можно, Сергей Леонидович, как его назвала эта женщина, заявил, мол, достаточно. Хватит. При всем уважении к заслугам отца,(даже интересно, кто мой новообретеный папенька) он, то есть ректор, вынужден сообщить о предстоящем отчислении студента Милославского Георгия Аристарховича с кафедры международных отношений. Более того, вынужден ещё поднять вопрос о присутствии столь неблагонадежного человека в рядах комсомольцев.
В этот момент женщина в зелёном буквально пошатнулась на стуле, а в процессе сольного выступления ректора она сидела напротив него, я — рядом, и приготовилась, походу, упасть в обморок. Потом взяла себя в руки, бросила в мою сторону взгляд, который способен убить, и рявкнула командирским тоном: «Выйди!».
Я пожал плечами, выражая свое отношение к происходящему, а потом сделал, о чем просили. Вышел из кабинета ректора. Вполне понятно, сейчас пойдет главный разговор. Мамочка предложит Сергею Леонидовичу энную сумму денег, может, какую-то услугу, и они придут к консенсусу, решив, что в общем-то, прегрешения Милославского Георгия Аристарховича вовсе не так уж смертельны. Обычно все работает по данной схеме. Кстати, ничего особо страшного я не услышал. Пропускал лекции, висели хвосты с зимней сессии, хамил преподавателям, обозвал какую-то лаборантку какой-то кафедры нищебродием. За это исключить? Реально? Могу представить, если бы я рассказал и ректору, и мамочке хотя бы половину своих геройств, совершенных до смерти реально мной. Но даже намека о том, чтоб Никонова Дениса Сергеевича отчислить никогда не случилось. А тут вообще полная фигня и за это — пошел вон.
Правда, женщина в зеленом поступки сына ерундой явно не считала.
Она появилась из кабинета, минут через двадцать. Вид у нее был … отвечаю, стало страшно. Реально. Впервые за двадцать один год. А я вообще ничего не боюсь, ибо похер. Сейчас же было ощущение, что умру повторно. Только теперь не в итоге несчастного случая, а очень даже целенаправленного убийства.
Ну, а следом, как раз, состоялась эта речь, про дядю, колхоз и коровье дерьмо. Я выслушал с умным лицом, но мысленно поржал. Да ну конечно. Отправит она любимого сыночка в деревню. Даже не смешно. Отвечаю.
Глава 2
А вот на следующее утро реально было не смешно. Меня разбудил смачный такой, звонкий шлепок по щеке.
