Он сощурился, как бы сам не веря своему предполложению.
– Запомни, Олежка, — погрозил я пальцем. — Советская милиция взяток не берет.
– Ага, рассказывай, страна у нас такая, все берут.
– Разговорчики в строю!
– Не, ну ты не берешь, я верю. Только откуда такие хоромы?
– Трофейные, — хмыкнул я. — Государство помогло обустроиться. В спецбуфеты не хожу, в спецмагазинах не отовариваюсь, но кое-что от жизни урвал, хотя и не просил. Ценит у нас государство квалифицированные кадры. Сам же говоришь, в журнале не раз читал. Понял?
– Ясненько.
Из комнаты вышла Света.
– Привет, — улыбнулась она.
– Здрасьте, — Олег уставился на нее восхищенными глазами. — А вы красивая. Повезло Андрею.
– Челюсть подбери, — усмехнулся я. — Света, это Олег. Олег, это Света.
– Да, я помню, — кивнула девушка. — Ты рассказывал про него.
– Лоб какой вырос, посмотри, с меня ростом. Кстати, он в мед поступает. Может, ему на психотерапевта пойти потом по специализации? Или это в другой институт поступать нужно?
– Не-е, — замотал головой Олег. — Я хирургом хочу стать. Людей резать… Ну, в смысле, лечить.
– Ты подумай, — насторожился я. — Твои руки не под скальпель заточены.
Я вспомнил, как Олег в прошлой жизни даже нормативы по стрельбе не мог сносно сдать. Руки тряслись. А тут хирург. Но, может, это в прошлой жизни так было, а в этой я все изменил.
Ведь изменил же?..
* * *
– Черт знает что! — громыхал Горохов, прохаживаясь по своему кабинету на Петровке.
Сегодня первый рабочий день после отпуска. Мы расселись на стулья по стенке, как воробушки на жердочке. Весело переглядывались. Соскучились по брюзжащему шефу и по друг другу, конечно.
– Представляете, товарищи! Эти… — Никита Егорович недвусмысленно ткнул пальцем в потолок. — Хотят отправить нашу группу расследовать дело цеховиков в Узбекистане. Как вам? С хлопком они, видите ли, сладить не могут, сколько лет следствие тянется, и нашу группу вдруг решили туда же засунуть. Нас! Единственную группу в Союзе, которая специализируется на поимке серийных убийц. Будем теперь на подхвате у генеральной прокуратуры исполнять партийный заказ.
– Мы теперь как ОБХСС-ники, что ли? — понуро спросил Федя. — Хищениями и растратой займемся?
– Эх… — вздохнул Горохов и, уставившись куда-то вдаль, в распахнутое окно, задумчиво добавил. — Может, на пенсию опять уйти?
За окном августовская погодка доносила задорное щебетание воробьев, и ей не было никакого дела до проблем Горохова.
– Это вы, Никита Егорович, бросьте, — вмешался я. — Хлопковое дело, конечно, не наш профиль, но не бросать же из-за этого любимую работу? И нас? Бросили уже один раз когда-то…
– Я разве против работать, Андрей Григорьевич? — вздохнул шеф. — Но каждый должен заниматься своим делом. К чему приспособлен, а не так, что Родина приказала, и комбайнер коров доить вдруг начал.
– Не видел такого, — хмыкнул Федя. — Обычно комбайнер доярок щупает, ну или выпивает, когда не работает.
– А-а… — махнул на него рукой Горохов, — я же образно, Федор. Больно смотреть, куда страна катится. То, что в Узбекской ССР мафия орудует — мы сами виноваты. Суверенитета им захотелось. Законы поменяли, а старые порядки остались. Это же надо так цеховиков легализовать. Да у них на плечах целые криминальные структуры осели. Все профукали, что Щелоков наработал. Столько нужных подразделений ликвидировали. Службу профилактики правонарушений, методический центр по передовому опыту, центр исследования проблем управления, ВНИИ безопасности дорожного движения. Пальцев на руках не хватит, перечислять все то, что годами нарабатывали и с легкой руки этого… — Никита Егорович, понизив голос, похлопал себя по плечу, изображая большие министерские погоны. — Просрали… Извиняюсь, товарищи, за крепкие выражения, слов нет, одни маты на языке крутятся.
Горохов тряхнул головой, расправил плечи и уселся в свое кресло. Хлопнул широкой ладонью по столу:
– Но не будем вешать нос, товарищи. Мы люди служивые и начальство не критикуем. Так… Наболело просто… Тьфу ты, в Узбекистане будем вату искать. Хорошо хоть в прошлом году, когда пьянству войну объявили, не отправили нас алкоголиков отлавливать.
– А что, разве у нас маньяки перевелись? — спросил Катков. — Неужели нам в целом Союзе не нашлось дела с самым захудалым маньяком?
– Говорят, что нет пока таких дел, которые можно было бы нам поручить.
– А в сводке есть, — вставил я свои три копейки.
– То сводка, — вздохнул Горохов. — А то начальство. Как говорится, начальству в сводку не заглядывают. Эх… — Следователь махнул рукой. — Куда катимся? Одно радует, что хоккеисты наши молодцы. В этом году 20-ый раз чемпионом мира стали.
– И КВН опять разрешили, — добавил оптимизма Федя. — С этого года опять по телеку его показывают.
– Угу, — кивнул Горохов. — Только Масляков теперь один его ведет. Без Жильцовой. Вдвоём, мне кажется, у них лучше было.
– Обожаю КВН, — улыбался Погодин.
– Вот и будем теперь шайбу гонять и шутки шутить, — ухмыльнулся Горохов. — Ладно… Я в кадры, проект приказа посмотрю об откомандировании. Готовьтесь, товарищи, к поездке в жаркую республику.
На столе Горохова неожиданно зазвонил телефон. Следователь даже вздрогнул. Обычно в кабинет на Петровку ему никто не звонил. Все рабочие дела мы решали в командировках, а здесь лишь получали задания. Если звонит телефон, значит, нам светит новое дело.
Лицо Горохова на миг осветилось радостью, но улыбка тут же слезла с его лица. Он потянул руку к телефону, пробормотав:
– Из кадров, наверное, звонят, опять что-нибудь напутали. То звание не то укажут, то в должности «понизят». Слушаю, Горохов! Да… Что? Когда?
Брови следователя полезли вверх, как, впрочем, и кончики его губ. Выражение на его лице напоминало лыбу Чеширского кота. Лысинка радостно засияла капельками испарины.
– Угу… — Никита Егорович встал с трубкой в руке. — Так точно, товарищ генерал. Группа в полном составе на рабочем месте. Отдохнули, отпуска догуляли, к бою готовы, так сказать. Да хоть завтра можем вылететь, а как с Узбекистаном быть? Есть — в жопу этот Ташкент! Кхм. А я вам говорил… Не наше это дело. Да я понимаю, что и на вас давят. Хорошо, что у нас убийства. В смысле, конечно, плохо, но хорошо, что мы улететь не успели. Так точно, сделаем. Кадры сейчас обрадую, пусть командировочный приказ переделывают. До свидания, товарищ генерал.
Горохов аккуратно положил трубку, будто она была хрустальная или он боялся спугнуть удачу.
– Что ж, товарищи, — он развалился на кресле, ослабил узел галстука, стянув его почти до пупа и окинул нас торжествующим взглядом. — Сам заместитель министра звонил. Мы теперь ему напрямую подчиняемся, в соответствии с новым межведомственным приказом Генеральной прокуратуры и МВД.
– А что сказал-то? — с нетерпением спросил я.
Горохов довольно хмыкнул:
– Поздравляю, товарищи. Новый маньяк у нас объявился. Хлопок, так сказать, подождет.
«Ура» кричать мы не стали. Все-таки нехорошо радоваться, что кто-то людей убивает, но ладошки от радости потерли и переглянулись.
– Ну, не томите, Никита Егорович, — Света свела аккуратные бровки. — Рассказывайте уже.
– Ага, — ерзал Федя. — В каком городе? Сколько трупов?
– Один, — неожиданно выдал Горохов.
– Как — один? — переспросил Погодин. — А почему серийник тогда?
– Не серийник, — следователь по-учительски поднял указательный палец вверх. — А маньяк. Серийник без мании убивает, из расчета или корысти. А тут психопат.
– А почему решили, что психопат? — теперь уже продолжала допытываться Света. — Если серии пока не прослеживается и всего одно убийство.
– Потому что головы у трупа нет, — загадочно проговорил Никита Егорович.
– Как нет? — выдохнул Федя.
– А вот так. Тело есть, а головы нет.
– Гы… Прикольно, — Погодин расплылся в улыбке. — Голову будем искать. Может, он ее потерял? Забыл где-нибудь.
