относительно успешно в обороне отсидеться, а то в июле сорок первого товарищ Сталин со своими полководцами устроили встречное сражение основными корпусами гитлеровцам. И пришлось после этого холодного душа быстро понять руководству страны, что война будет долгой и страшной, не удастся ее закончить за полгода победными маршами.
Да, нарком-маршал все же не стал рисковать своей жизнью, ведь пара охранников держит под прицелом меня, а вторая пара уже именно его страхует от всяких неосторожных поступков.
Не попробует ли он, возможный изменник и предатель, направить ствол пистолета в сторону Вождя?
Однозначно будет признан таким злодеем после этого крайне опрометчивого поступка. Больше ничего не потребуется натасканным церберам, чтобы констатировать покушение на охраняемую персону.
Уверен, что тогда никакое звание и должность, как и дружеские отношения с Вождем не спасли бы Климента от быстрых пуль умелых стрелков. Думаю, что именно эти красавцы стрелять точно и метко хорошо обучены.
Впрочем, он и сам это хорошо понимает, заодно отлично осознавая, что применять оружие в кабинете Вождя без его личного приказа — это смерти подобно.
Да еще в лекаря, который обихаживает того лично. Так ведь и слово молвить Вождь сам всего-навсего лекарю разрешил почему-то, значит, не стоит так рисковать жизнью и отлично складывающейся карьерой.
Поэтому пять секунд он старательно целился в мою сторону, подальше от тела Вождя и потом быстренько убрал свой черный ТТ в кобуру, заметив становящийся недовольным хладнокровный взгляд товарища Сталина.
— Иосиф, прошу меня простить! Однако, такую клевету на нашу армию я слушать не могу! Убил бы гада! Разреши мне это сделать! Хотя бы во дворе его пристрелю!
Буденный, наоборот, сейчас благоразумно молчит и не размахивает стволом, он-то не несет непосредственной ответственности сейчас за все вооруженные силы Советской страны. Которые по моим рассказам получат здоровенных люлей в будущем.
Отвечает только за ее кавалерию и состояние лошадок, ну, еще выездку и прочее владение лошадиной матчастью непосредственно. Эту сторону я не критикую совсем.
Красные командиры из Генштаба тоже вылезать с заявлениями не спешат, понимая, настолько это опасно. Да и не понимают они ничего в происходящем.
Откуда я такой всезнающий взялся на их голову? Что учу их всех, да еще таким тоном сильно убедительным?
— Могу ответить, товарищ Сталин! Поздно будет уже что-то менять, когда наступление на линию Маннергейма захлебнется. А вот подготовиться к нему как следует заранее и тяжелым калибром повыносить не такие уж и могучие бетонные укрепления вполне возможно. Только, одни войска Ленинградского округа не справятся с умело воюющими финнами, необходимо сконцентрировать гораздо более серьезные силы. Само время выбрано правильно, замерзшие болота и озера помогут нашим воинам наступать везде. Все мои четыре основных рекомендации зафиксированы на бумаге и лежат среди моих вещей. Они должны дать возможность избежать больших потерь и разгромить финскую армию гораздо сильнее. Потому что в противном случае белофинны вместе с немцами неминуемо вступят в войну с Советским Союзом, захватят всю Карелию и могут дойти даже до Свири. Необходимо разоружить финнов любой ценой до полного нейтралитета в будущей войне. Пусть даже придется дойти до Хельсинки!
Ну, слушают меня пусть и с заметным недоверием, однако, внимательно.
Во всяком случае именно генштабисты слушают, а вот маршалы изо всех сил показывают, что я просто клевещу на Красную армию. Нет, они мне явно не верят ни на йоту, просто не могут через себя перешагнуть.
Я могу еще много чего сказать слушателям, правда, большинство своих идей изложил в письменной форме.
И собираюсь это делать до конца.
Но, тут Вождь меня прерывает, тем более, охрана уже переместилась ко мне за спину снова:
— Достаточно! Мы с товарищами обсудим те сказки, что вы нам рассказали. Можете быть свободны, Автанадзе!
Товарищем уже не называет меня и это изменение в общении ясно показывает, что жизнь моя вскоре станет здорово хуже. Как у подлого клеветника на Советскую власть и ее доблестную, могучую, непобедимую Красную армию.
Воюющую только на чужой земле!
Пока охрана уже в режиме арестованного тащит меня из кабинета, выкручивая руки, я слышу смешки от маршалов и поддерживающих их командиров из Генштаба. Слова Вождя про сказки наглядно заставят их быстро принять определенное мнение.
Кажется, моя агитация вызвала совсем другую реакцию, чем я искренне рассчитывал!
Однако, что-то кричать напоследок я уже не хочу, понимаю, что придется продолжать обрабатывать Вождя при сеансах лечения. Если они еще случатся в моей жизни.
Охранники, уже жестко контролируя меня, дотащили до кабинета дежурного, где продержали довольно долго в одном из кресел. Кажется, получают инструкции, как теперь со мной поступить, пока Поскребышев исчез за дверями кабинета.
Наверняка, сейчас мне предоставят совсем другое жилье и вообще, совсем другое обхождение с обслуживанием.
Да, прощай крутая квартира с элементами роскоши! Прощайте шикарные рестораны с отличной кухней и вкусная водочка в запотевших графинчиках! Прощай моя нежная подруга, настоящая красотка и профессионалка по созданию постоянно хорошего настроения для опекаемого своей родной госбезопасностью поднадзорного гражданина!
Думаю, или в санаторий переведут, откуда забрали. Или еще чего похуже.
Через полчаса оказалось, что совсем похуже. Меня вывели из Кремля через Боровицкие ворота и тут уже передали из рук в руки приехавшим молодцам в такой же форме. Приехала уже не моя охрана, а именно такие натасканные конвойные, которые мне быстро нацепили жесткие наручники, называя их «бабочками». Хорошо, хоть руки остались перед собой и в таком положении я смогу показать конвою много разных удивительных фокусов.
Впрочем, даже с руками сзади легко удивлю бывалых церберов своими необыкновенными возможностями.
Шустро сволокли меня в машину, точно такой же черный «Паккард» и куда-то повезли.
А когда я повернул голову попрощаться с остающимся за спиной Кремлем и лично товарищем Сталиным, сразу же получил довольно ощутимый подзатыльник от соседа слева, такого сурового и широкоплечего молодца со злобной рожей.
Впрочем, я специально его провоцирую, осознавая возможные последствия.
— Не смотреть назад! — рявкнул детина, — Смотреть только перед собой! Глаза вниз!
Начинаются всякие конвойные штучки, можно возмутиться и потребовать предоставления адвоката и ордера на арест.
— Будет тебе и ордер, будет и адвокат, будет тебе и кофе и какао с чаем! — услышу я наверняка в ответ.
Вот это уже меня сильно взбесило — давать лупить себя простым мордоворотам я как-то больше в этой и других жизнях не собираюсь! Становится понятно, как именно решил Вождь теперь устроить мою жизнь.
Ладно, в кабинете Вождя я перетерпел свое довольно сильное желание обезоружить всех и долго бить ногами по глупым головам, пока они не поверят в предсказанное мной будущее. Ну, или стукать ими же об стены кабинета! Или даже прямо об монументальный стол, чтобы набрались мудрости и внимательнейшим
