— Так вот, сопоставив все наши данные с материалами разведки, в Минобороны пришли к выводу, что украинцам поставили самое современное радиочастотное оружие. Все данные, аналитика говорят о том, что, вероятней всего, оно размещено в Килии, максимально близко к румынской границе. Радиопомехи и облучение не новинка, но возможность вводить новую навигацию во время полета — с таким мы сталкиваемся впервые. Есть все основания предполагать, что в настоящее время не закончен полный монтаж всего оборудования, и когда все это произойдет — дело будет совсем плохо.
Замолчав, генерал выжидательно посмотрел на меня, ожидая реакции. Сглотнув, обратился к собеседнику:
— Разрешите обратиться?
— Разрешаю!
— Если это оружие заработает на всю мощность, какова теоретическая площадь покрытия?
Генерал-полковник одобрительно хмыкнул:
— Прав был Палыч, когда выделил вас среди всех своих офицеров. Предположительно, пока нет точных данных, слепая зона для нашей авиации и крылатых ракет включит всю юго-западную и центральную Украину и половину акватории Черного моря. Мы не можем нанести удар по Килии, не зная точного местоположения. Кроме того, если не нарушить работу станции, нашему противнику ничего не стоит увести наши ракеты на территорию Румынии или Польши. Отсюда ваша задача состоит в следующем: первый этап — обнаружение. Второй этап — постановка маячка, по которому будут наведены ракеты. В случае постановки маячка, а у нас есть защищённые от любого воздействия, ничто не сможет увести ракеты с курса, — генерал-полковник хрустнул пальцами.
Оба генерала в комнате напряженно ждали ответа. Мне было абсолютно ясно, что задача трудновыполнимая. Возможно, мне удастся обнаружить сам объект. При невероятной везучести — я смогу поставить маячок. Но совершенно фантастическим казалось предположение, что, завершив оба этапа, я смогу благополучно покинуть территорию противника. Под ложечкой засосало — это был билет в один конец.
Мое молчание расценили неправильно: генерал-лейтенант Спицин тяжело вздохнул, словно я разочаровал его, а в глазах второго генерала промелькнуло что-то похожее на презрение.
— Разрешите обратиться?
Генерал-полковник вяло махнул рукой, дескать, знаем мы, что ты можешь сказать.
— К выполнению поставленной задачи готов, служу России, — четко и достаточно громко отрапортовал, заставив улыбнуться усатого.
— Тебя с большой вероятностью поймают, Найденов, — Спицин сделал попытку успокоить свою совесть.
— У нас есть пара полковников на обмен, главное — не геройствуй, — генерал-полковник подошел ко мне, протягивая огромную ладонь, — благодарю тебя от имени Министра Обороны, твой поступок будет высоко оценен.
— Служу России! — в который раз произнес заученную фразу.
— С деталями тебя познакомят уже сегодня, будет новый паспорт, «легенда», познакомят с работой маячка. Через час приедет машина, тебя отвезут на новое место. Никому не звонить, никакой утечки информации, даже лучшему и самому надежному другу. Если тебя поймают, можешь говорить все, кроме настоящего предназначения маячка и твоей задачи. Удачи, сынок, — генерал-полковник обнял и притянул меня к себе, удивив меня таким поступком.
— Разрешите выйти? — по-уставному обратился к генералам, поняв, что им надо обсудить детали наедине.
— Разрешаю!
Получив согласие, вышел в приемную, где молодой скучающий лейтенант раскладывал пасьянс на своем компьютере. Пришлось просидеть минут двадцать, прежде чем генерал-полковник покинул базу, а меня вызвал Спицин.
— Для всех ты отправляешься в Грозный, на базу Ханкала. Полчаса на сборы, и дуй сюда, вместе поедем на место.
— Есть, — козырнув, поспешил в казарму. Наши казармы существенно отличались от обычных — даже телевизоры имелись. Было место для отдыха с русским бильярдом и теннисным столом. Родных у меня не было, девушкой обзавестись не было времени, сборы заняли всего десять минут. Торопливо попрощавшись с коллегами по службе, раньше времени прибыл в приемную, встреченный любопытным взглядом адъютанта.
Следующую неделю провел на секретной базе в подмосковном лесу, где со мной по очереди беседовали психологи, картографы и электронщики. Сам маячок был идеально замаскирован под пачку сигарет «Собрание». Даже на ощупь материал был картонным. Электронная начинка представляла собой плату размером с сим-карту старого образца. Плата была на магнитной основе, крепилась к любому металлу. Пачка из-под сигарет тоже была непростой — это был защитный контур Фарадея, не дававший заглушить работу маячка. Моя задача была трудной и одновременно простой — при обнаружении объекта пристроить маячок не далее, чем в десяти метрах.
У меня никогда не было ненависти к украинцам, прекрасно понимал, что братский народ оказался заложником у своей недальновидной власти. Помню, когда был Майдан, приведший к отстранению Януковича от власти, даже тогда, будучи школьником, доказывал, что таков выбор братского народа. Но одного я не понимал — как украинцы, выбравшие европейский вектор развития, не дали выбрать свой вектор населению Крыма и восточным областям. Ведь если ты ратуешь за право самоопределения, чего так рьяно добивались участники Майдана, нельзя отказывать в этом праве жителям страны, чьи взгляды идут вразрез с вашими.
Потом было долгое противостояние самопровозглашенных республик с центральной властью Украины. И несмотря на призывы населения республик, Россия долгое время не вмешивалась, считая все происходящее внутренним делом самих украинцев. И лишь когда позиция Киева стала откровенно враждебной, а все надежды на мирное урегулирование были исчерпаны, лишь тогда Россия начала спецоперацию. Я давал присягу защищать свою страну, как давали ее и украинцы по ту сторону фронта. Понимая, что каждая сторона считает только себя правой, старался избегать яростных споров, будучи уверен, что по первому зову страны встану на ее защиту. И этот зов пришел — иностранное оружие стало угрозой не только военным самолетам, даже гражданские самолеты могли попасть под его облучение. И если на базу приехал заместитель министра обороны — ситуация была серьезней некуда.
В Украину въехал на пароме из Грузии — это был самый удобный путь в Одессу. Три дня я анализировал и осматривал участки под свой бизнес — по легенде моя фирма занималась изготовлением амуниции. А я, Ткачук Эдуард, присматривал место для развития бизнеса, чтобы помочь украинскому народу в правом деле. «Легенда» работала великолепно — градус ненависти к братскому народу был так высок, что с первых слов меня считали в доску своим.
На четвертый день пребывания в Килии мне удалось увидеть отдельную линию электропередач с изолированным кабелем солидного сечения. Кабель уходил внутрь двух трехэтажных построек — со слов специалистов ГРУ, радиочастотная станция нуждалась в огромном количестве энергии.
Каждую ночь, ровно в 11 часов, происходила имитация воздушной атаки по Килии — вой сирены и обесточивание важных объектов нужно было для проникновения за периметр. Этот вариант был продуман еще на подмосковной базе. И на четвертую ночь в городе я решился — выждав момент начала сирены и обесточивания периметра, благодаря физической подготовке перемахнул через забор и пристроил маячок в паре метров от железной двери двухэтажного здания, куда входил кабель. Мне даже удалось вернуться за периметр, когда в упор наткнулся на военный патруль. Помню, что ударил первым, и толпу солдат, ринувшихся на меня. Видимо, пропустил удар сзади прикладом — затылок раскалывался от пульсирующей боли.
Пришел в себя уже в этом помещении, похожим на допросную времен Октябрьской революции. Если маячок исправно работает — наши уже получили сигнал, и можно с минуты на минуту ожидать удар по секретной базе.
Измотанный, я даже умудрился заснуть в этой позе бабочки, пришпиленной к стенке, не услышал, как в замке проворачивается ключ. Разбудил меня тычок в лицо:
— Пришло время умирать, москаль!
Я не знал, что гориллы умеют разговаривать, но это был не сон — вчерашняя горилла-мучитель довольно скалилась, упиваясь моим беспомощным положением.
